Эгоизм безнадежно больного невольно старался уверить его в несправедливости подозрения, что он обманут и так нагло и бессовестно. И — главное — теперь, когда ему хуже, встреча с женой уже не представлялась, как влюбленному. Он ждал сиделку, которая сумеет ходить за ним. Ведь он болен!
И Неволин думал:
“Она обязана быть около. Не смеет не приехать к больному мужу. Не смеет! — настаивал Неволин, подбадривая себя. — Леля не лживая. Она три года любила и ни с кем даже не кокетничала… Почти всегда были вместе… Не могла бы писать такие письма и в то же время обманывать. Она честная женщина. Всегда говорила, что долг обязывает. И к чему ей лгать? Она могла бы написать, что полюбила другого. Ведь они перед женитьбой дали друг другу слово сказать, если кто из них разлюбит. И как он с ней был откровенен. Как доверчив. Как старался исполнить малейшие ее желания. Ничего не жалел. Работал, как вол, для нее. Сколько тратил на нее! Напрасно он взволновался… Из-за этого и пошла кровь. Надо беречься. Еще пять дней, Леля приедет, и он убедится, что подозрения нелепы… Они призраки больного…”
И Неволин беспокойно подумал, что новое лекарство еще не принесли. Шварц сказала, что через четверть часа принесут.
— Свиньи! — внезапно раздражаясь, прошептал Неволин, взглянув на часы, и позвонил.
Прошла минута.
Ему казалось, что его все забыли. Нарочно никто не идет. А ведь, кажется, хорошо платит Берте.
Неволин снова звонил.
Берта, только что оторвавшаяся от уборки соседней комнаты, торопливо вошла и, приветливо улыбаясь при входе к жильцу, спросила:
— Что угодно?..
— Лекарство! — раздраженно спросил Неволин и злыми глазами смотрел на молодую, румяную и сильную горничную с вспотевшим озабоченным лицом.
— Сейчас пойду.
— Не могли сходить… Это что же?..
— Но, monsieur, я не виновата. Аптекарь сказал, что лекарство может быть готово через двадцать минут… А двадцати не прошло…
— Это бессовестно со стороны аптекаря… Не правда ли?.. Прошу вас, сию минуту идите… Только подайте платок… О, господи!..
И Неволин сердился на Берту и за то, что она здорова, и за то, что она, казалось, безучастна к нему и улыбается, как и госпожа Шварц, лицемерно.
“И вообще люди большие эгоисты и думают только о себе. Он не такой эгоист! — с наивной уверенностью подумал Неволин и вспомнил, как он заботился о Леле, как сидел целую ночь, когда она захворала.
Обозленный, он уже мысленно упрекал теперь жену и словно забыл, что она “золотое сердце” и как ухаживала за ним, когда он заболел.
И внезапно проговорил:
— Это подло!
Ему хотелось плакать и от обиды, и от нетерпения поправиться, и от нового злого чувства к женщине, которую так особенно сильно любил, как это казалось.
Через несколько минут Берта, обливавшаяся потом, принесла лекарство и сказала, улыбаясь добрыми круглыми глазами:
— Бежала… Теперь примите, и вам будет лучше!
Он поблагодарил Берту и заискивающе попросил скорей развести один порошок в рюмке с водой. Он нетерпеливо смотрел, как она это делала. Один вид нового лекарства словно бы гипнотизировал его и внушал уверенность, что порошок поможет.
И как только он выпил до последней капли полрюмки, ему стало сразу легче. Мокрота не душила. Дышать было свободнее. Свист из груди не вылетал.
— О, благодарю вас, Берта! Идите… Мне ничего не нужно!
Берта ушла, скрывая под обычной приветливой улыбкой жалость к этому несчастному умирающему господину.
Неволин смягчился. Берта уже не казалась такой безучастной к нему. И Леля, разумеется, не так виновата, и он напрасно ее подозревает. Через пять дней она приедет и будет сидеть безотлучно при нем.
“О, теперь я поправлюсь!” — уверенно подумал Неволин.
И, закрывая глаза, охваченный радостным чувством какой-то необыкновенно счастливой сонной грезы, заснул, широко раскрыв рот.
Сонный порошок подействовал быстро.
IX
Известие хозяйки о том, что Неволину, по словам врача, не протянуть и недели, и что жена прислала телеграмму о новой отсрочке, вызвало в Ракитине быстрое решение: вызвать жену к умирающему мужу.
Пусть хоть умрет верующим в нее “влюбленным дураком”!
Ракитин жалел “дурака” и обижался за него, как мужчина, который не дался бы в такой обман. Жена Неволина возмущала Ракитина. Но в то же время ему хотелось познакомиться при исключительных условиях с этой хорошенькой, “проблематической барынькой”, как поспешно уже зарисовал ее Ракитин в своем представлении.
Он изучит “интересный тип”. Недаром он быстро отгадывает женщин и до сих пор пользуется успехом у них. А теперь сердце его кстати было свободно.
Ракитин помнил адрес. Неволин не раз о нем говорил Ракитину, когда приглашал его навестить их зимой.
И, подписав “срочная”, Ракитин составил следующую телеграмму:
“Если хотите застать мужа в живых и облегчить последние его минуты, немедленно выезжайте. Соблаговолите срочно телеграфировать больному о выезде”.
“Небось, прикатит после такой телеграммы, и бедняга дождется наконец свою мадонну!” — мысленно проговорил Ракитин и вышел.
С телеграфной станции Ракитин ушел довольный. Последние дни около бедняги Неволина будет любимая жена. И, разумеется, не хотел бы себе сознаться, что очень доволен своим добрым делом и потому, что увидит эту возмущающую его бессердечную женщину, будет часто с нею вместе в комнате умирающего и провожать на прогулках.
Эта программа уже пробегала в голове Ракитина, когда он возвращался в пансион, взглядывая на проходящих молодых женщин с любопытством.
У решетки сада пансиона Ракитина остановил молодой красавец англичанин в светлой фланели и, приподнимая фетр, обмотанный кисеей, любезно спросил:
— Как здоровье вашего соотечественника?
— Плох! — с умышленной резкостью ответил Ракитин.
— О-о-о! Но, надеюсь, еще протянет?
— Пяти дней не проживет! — резко и насмешливо ответил Ракитин.
Молодой человек, казалось, не считал нужным заметить резкий и явно насмешливый тон Ракитина.
Он снова значительно протянул свое: “о-о-о!” и с спокойной и вежливой настойчивостью прибавил:
— Извините, что задерживаю. Позвольте один вопрос?
— Позволяю.
— Жена вашего бедного друга приедет?
Ракитина взорвало.
Он в упор взглянул в светлые, добродушно-спокойные глаза англичанина.
“Экая уверенная молодая скотина!” — подумал Ракитин и с дерзкой насмешкой сказал:
— Не приедет!
— О-о-о!
— Вы пари проиграете!
— Благодарю вас. Очень жаль! — невозмутимо вежливо промолвил молодой человек.
И, приподняв фетр, вышел на улицу, по-видимому, несколько недоумевающий такой резкости русского писателя.
А Ракитин, обрадованный, что оборвал высокомерного англичанина, торопливо направился в пансион.
В коридоре он встретил Берту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13