Потом сели в первый попавшийся автобус, и скоро поплыли мимо бесконечные равнины снега, завязшие в снегу рощицы. На конечной станции долго ждали обратного рейса в абсолютной тишине, которую не нарушали ни порывы морозного ветра, ни легкий скрип снега под ногами. Казалось, вся земля объята молчанием, и это молчание повсюду и всегда было. И куда бы они не уехали, оно останется неизменным и всегда будет сопровождать их.
- Ты говорила, - вспомнил Елисей, - что настоящая любовь - всегда несчастна. Почему?
Надя задумалась, она с грустью смотрела на выбеленное холодом небо, из которого медленно падали редкие снежинки.
- Она или пройдет, или они умрут.
- И любовь тоже?
- Нет она останется... она останется там, где они живут.
В обратном автобусе почти никого не было. Та же пышная кондукторша в грубом черном полушубке поминутно клевала носом, и ее розовые круглые щеки все время зарывались в косматую грубую шерсть воротника. От сладкой чистоты воздуха у Елисея кружилась голова, и он знал , что навсегда в памяти
изрубленная гусеницами трактора снежная дорога, пылающие щеки кондукторши и шепот Нади.
Затемно они очутились на площади Курского вокзала. Узкие улочки после рабочего дня быстро пустели. Часто они останавливались, и он ловил губами ее нежные губы, трогал прохладные щеки, чувствовал мимолетные взмахи ресниц. Он сказал, что отведет ее домой.
- Ой, - воскликнула она, - хотела тебя попросить об этом. Боюсь без тебя идти. Не знаю, так тревожно.
- Все будет хорошо.
- У меня отличные родители, но... - она замялась, - предчувствие, не поймут они. - Она прошла несколько шагов молча, потом остановилась. - У них как-то все рассчитывается вперед. Может, так и надо? Планы на год, на пятилетку, - Надя усмехнулась. - У них же каждое событие надо подготовить, с кем- то договориться, уладить. Мама как-то рассказала планы на меня. - Надя с тревогой посмотрела на него. - Тебя там нет. Я должна поступить в хороший институт, выучиться, хорошее место работы, муж, дети. Все есть. Говорит, так и должно быть. По-моему, главного нет - любви. - Она снова замолчала. - Спросила ее, она посмеялась, сказала, что все будет.
- У нас есть, - сказал Елисей и прижал ее руку к щеке.
- Я знаю, раньше даже не верилось.
У ее подъезда Елисей заметил черную "Волгу". Сразу вспомнил утро, школу. Но тут машина развернулась и, хрустя льдом, уехала. Они вошли в подъезд. Он не успел нажать кнопку лифта, Надя обняла его за шею, прижалась щекой к его губам и зашептала:
- Ты мой самый любимый, всегда о тебе думала и ждала. Я на тебя очень надеюсь.
Она нажала кнопку лифта. Елисею показалось, что она не решалась идти домой, да и ему самому неприятно было чувствовать, что ноги плохо слушались. Они вышли на ее этаже, дверь лифта с грохотом замкнулась, и почти тут же открылась дверь одной из квартир. В освещенном проеме стояла невысокая молодая женщина с беспокойством и тревогой на лице.
- Привет, мам! - воскликнула возбужденно Надя. - Познакомься, это Елисей.
- Что же ты не позвонила? Тебя все ищут. - Тут она взглянула на Елисея. - Очень приятно, проходите. Меня зовут Элеонора Семеновна. - Лицо ее так и осталось встревоженным. Ты, Надя, совсем о нас не думаешь.
- Я не могла позвонить.
Вышел ее отец. Надя опять представила Елисея, но особой радости на его лице заметно не было. Через минуту Елисей остался в комнате с ее отцом. С кухни едва слышно доносились голоса Нади и ее матери.
- М-да, - промычал Игорь Алексеевич, невысокий, черноволосый, с гладким без всяких эмоций лицом. - Похоже, я почти в курсе событий... - Он опять помолчал, мастерски продлевая неприятную паузу. - Надю сегодня пригласили в цэка комсомола, она сбежала, судя по всему, с вами.
- Да.
- Разве можно делать так? - понизив голос, внушительно проговорил Игорь Алексеевич. - Никакого права вы не имеете ею распоряжаться. Это хулиганство, безрассудство, наконец, преступно!
- По какой же статье? - с иронией заметил Елисей.
- Это далеко не смешно. Это преступление перед ее будущим. Много я таких смешливых молодых людей видел. И где они сейчас? По грязным пивнушкам, в лучшем случае, на задворках, в помойке, - свирепо прошипел он. - А людьми стали те, кто думал о будущем, боролся за него, трудился. Для меня всю жизнь закон - это поручение руководства, пожелание даже.
- Что ж, вы и свою дочь отдадите этому похотливому сукиному коту? вспылил Елисей, вспомнив сочные, заботливо отмассированные щеки комсомольского шефа.
Игорь Алексеевич ошарашено запнулся и впился в него глазами, Елисей чувствовал, как в нем закипает возмущение, но лицо Игоря Алексеевича так и не изменило своей холодности, может, лишь глаза сильно потемнели.
- Я вижу, я знаю, с вами надо говорить откровенно, - выдавил он. Это жизнь, из которой ни слова не выкинешь. У каждого начальника болтается между ног. Это надо учитывать... Чем лучше, если с вами будет спать? - Его голос глухо зарокотал. - Все равно, что в грязь лечь!.. Он, кажется, не мог уже говорить, только с ненавистью смотрел на Елисея.
- С вами не поспоришь. Вы, видно, большой спец по грязевым ваннам.
- Про вас я все знаю, - он снова успокоился, - вас вышибли из комсомола, вышибут из института, вы на шаг от тюряги, поверьте мне.
Елисей услышал всхлип, повернулся и увидел в сумраке коридора Надю. Она застыла неподвижно, закрыв лицо руками.
Игорь Алексеевич сорвался с места, подошел к дочери и попытался обнять ее.
- Лучше сейчас понять все, - сказал он.
- Как мерзко, - проговорила Надя, закрывшись руками, - мерзко. Я ухожу с тобой, - повернулась она к Елисею.
Игорь Алексеевич взвился и заслонил собой дверь:
- Никуда ты не пойдешь!
Из кухни вышла мать Нади и, видя переполох, противно и жалобно заскулила.
- Надя, тебе надо остаться, - сказал Елисей, - все будет хорошо, поверь мне.
Надя открыла лицо, из ее глаз текли слезы.
- Тебе я верю, - выдавила она, - я буду ждать.
Она повернулась и, не глядя ни на кого, скрылась за дверью комнаты. В гробовом молчании Елисей надел пальто и ушел.
На улице он окунулся в холодный воздух и тишину. Когда прошел метров двадцать, во двор влетела черная "Волга". Перед ним машина резко тормознула. Из нее вышел вчерашний комсомольский деятель, с места водителя вылез крепкий детина и облокотился на машину.
- Отлично, успел я, - пухлое лицо Сергея Марковича замерло перед Елисеем и засияло тихой улыбкой. - Ты, парень, оставь Надежду Игоревну. Ты ей не подходишь. Отец у нее дипломат, у нее самой перспективы блестящие. А у тебя неприятностей меньше будет. Лови момент. Для тебя, я как золотая рыбка. Все улажу. Люблю хорошие советы давать. - Он посмотрел на Елисея по-приятельски добро и безмятежно, уверенный в его согласии.
- Спасибо за совет, но не нуждаюсь, - ответил Елисей и обошел его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62