Очевидно, она собирается вызвать меня на поцелуй!
— Неужели? — хрипло пробормотал я.
— Неужели вы забыли?
Элоиза взглянула мне прямо в глаза. Я поспешил зажмуриться. И когда за дверями раздался голос старухи: «Отдайте мою кошку!» — я открыл глаза. Тетя Джен, моя спасительница, глядела на меня так, точно застала меня за вскрытием живота старого Кутберта.
Я воспользовался замешательством и скрылся. Уже за дверью я снова услышал голос старухи:
— Он стрелял из лука в моего Тибби!
Что ответила ей Элоиза, я не слышал.
Несколько дней прошли спокойно. Я сравнительно редко видел Элоизу и оценил стратегические преимущества водосточной трубы перед окном: я редко выходил из дома другим путем. Мне начинало казаться, что, если так пойдет и дальше, я как-нибудь дотяну свои три недели. Однажды вечером мистер профессор, миссис профессорша, обе руины и мисс Элоиза сидели в гостиной. Кот спал на ковре, канарейка — в своей клетке. Ничто не указывало на то, что этот вечер будет для меня роковым.
— Отлично, — весело приветствовал я общество. (Я люблю, чтобы все были веселы, и всегда первый подаю пример.)
Мисс Элоиза вопросительно посмотрела на меня.
— Где вы пропадали весь день? — спросила она.
— После завтрака — в своей комнате.
— В пять вас там не было.
— Да, после работы я пошел прогуляться.
— Mens sana in corpore sano, — добавил профессор.
— Вполне понятно, — отозвался я.
— Родрик что-то опаздывает, — вдруг объявила профессорша.
— Какой Родрик? — пробормотал я в ужасе.
— Брат моей жены, сэр Родрик Глоссоп, должен сегодня к обеду приехать, — подтвердил печально профессор. — Он завтра читает лекцию в Кембридже.
Не успел я прийти в себя, как дверь распахнулась.
— Сэр Родрик Глоссоп, — доложила горничная.
И он вошел.
У доктора Глоссопа огромный лысый череп и глаза навыкате, никогда не сужающиеся до нормальной величины. Неудивительно, что он внушает мне ужас.
Сначала он меня не заметил. Он поздоровался с профессором и профессоршей, расцеловал Элоизу и почтительно склонился перед развалинами.
— Боюсь, что я запоздал, — сказал он. — В дороге случилась поломка, и мой шофер…
Вдруг он увидел меня и слегка вскрикнул от изумления.
— Это… — слабо начал профессор, намереваясь представить меня.
— Я уже знаком с мистером Вустером.
— Это, — тянул свое профессор, — племянник мисс Сипперлей — Оливер. Вы помните мисс Сипперлей?
— То есть как это? — пролаял сэр Родрик. Постоянная возня с сумасшедшими выработала в нем резкость. — Что вы говорите о мисс Сипперлей? Это Бертрам Вустер.
Профессор удивленно уставился на меня. За ним — все остальные. Пренеприятное положение!
— Дело, видите ли, в том… — начал я.
— Он нам представился как Оливер Сипперлей, — заявил профессор.
— Подойдите, молодой человек! — скомандовал сэр Родрик. — Насколько я понял, вы явились сюда, выдавая себя за племянника старого друга семьи?
— Видите ли… — промямлил я.
Сэр Родрик смерил меня с головы до ног пронзительным взглядом.
— Он ненормален! Сумасшедший! — изрек он. — Я это сразу увидел.
— Что он сказал? — проскрипела тетя Джен.
— Родрик сказал, что молодой человек — сумасшедший, — крикнул ей в ухо профессор.
— Ага, — закивала она головой. — Я тоже так думала. Он лазит по трубам.
— По трубам?
— По трубам. Я не раз его видела.
Сэр Родрик свирепо засопел.
— Он должен быть под наблюдением врача. Его нельзя оставить на свободе! Сегодня он лазит по водосточным трубам, а завтра убьет человека.
Я не выдержал. Я должен объясниться! Все равно Сиппи пропал!
— Позвольте мне объяснить… Сиппи просил меня поехать.
— Что вы хотите сказать?
— Он не мог поехать сам, потому что сидит в тюрьме из-за полицейского шлема.
Было нелегко убедить их в правдивости моей истории, и, даже убедив их, я все же заметил, что наши отношения испорчены навсегда. Я поспешил удалиться.
— Дживс, — сказал я, — все пропало.
— Сэр?
— Они знают, кто я.
— Остается только сделать последний шаг, сэр.
— Какой еще шаг?
— Увидеться с мисс Сипперлей, сэр.
— Зачем?
— Я полагаю, сэр, что лучше вам самому предупредить ее о случившемся, прежде чем она услышит об этом в превратном освещении. Вы должны сделать все, что в ваших силах, для бедного мистера Сипперлея.
— Да, конечно… Если вы думаете, что так лучше…
— Я надеюсь, что мисс Сипперлей сменит гнев на милость.
— Вы думаете?
— Да, сэр. Нужно только проехать сто пятьдесят миль. Я уже заказал автомобиль, сэр.
Быть за полтораста миль от профессора, от развалин, особенно от мисс Элоизы! Какое счастье!
Паддок, Беклей-на-Муре, находится почти рядом с деревней. На следующее утро, после завтрака в деревенской гостинице, я отправился туда. Две недели пребывания у мисс Элоизы закалили меня. И потом, какова бы ни показалась мисс Сипперлей, она все же не сравняется с сэром Родриком Глоссопом!
В саду я заметил старушку с лейкой и направился прямо к ней.
— Мисс Сипперлей? — спросил я.
— Кто вы такой?
— Вустер. Друг вашего племянника Оливера. Я привез известие о нем.
— Что с ним случилось?
Дело, очевидно, приближалось к развязке, и требовалась особая осторожность.
— Должен предупредить вас, что это тяжелое известие, — осторожно начал я.
— Оливер болен?
Она испугалась, следовательно, в ней остались человеческие чувства.
— О, нет, он не болен. Но с ним случилось маленькое несчастье. Он в тюрьме.
— Где?
— В тюрьме.
— В тюрьме?
— Увы, по моей вине. Мы гуляли по улице в ночь университетских гонок, и я посоветовал ему снять шлем с полисмена.
— Не понимаю…
— Ему это показалось забавным. Он сорвал шлем с полисмена и подрался с ним.
— С полисменом?
— Он ударил его в живот.
— Мой племянник Оливер… Полисмена?.. В живот?
— Да, в живот. А наутро судья присудил его на тридцать дней без замены штрафом.
Я ожидал, что старуха рассердится, но вместо этого она вдруг принялась хохотать, как сумасшедшая. Хорошо, что сэр Родрик находился за полтораста миль отсюда. Иначе он запрятал бы ее в сумасшедший дом.
— Вы очень огорчены? — осторожно спросил я.
— Огорчена? В жизни моей не слышала такой уморительной штуки! Я им горжусь.
— Чудесно…
— Если бы каждый молодой человек бил полисмена в живот, Англия стала бы лучшей страной в мире.
— Дживс, — сказал я, возвратившись в гостиницу. — Все в порядке. Но я никак не пойму, почему так случилось.
— А что произошло у мисс Сипперлей, сэр?
— Я ей рассказал, что Сиппи попал в тюрьму, а старуха стала хохотать и объявила, что гордится своим племянником.
— Мне кажется, я могу объяснить эксцентричное поведение мисс Сипперлей, сэр. Мисс Сипперлей только что имела столкновение с здешним констеблем, сэр, и теперь она питает предубеждение против полиции вообще.
1 2 3 4 5
— Неужели? — хрипло пробормотал я.
— Неужели вы забыли?
Элоиза взглянула мне прямо в глаза. Я поспешил зажмуриться. И когда за дверями раздался голос старухи: «Отдайте мою кошку!» — я открыл глаза. Тетя Джен, моя спасительница, глядела на меня так, точно застала меня за вскрытием живота старого Кутберта.
Я воспользовался замешательством и скрылся. Уже за дверью я снова услышал голос старухи:
— Он стрелял из лука в моего Тибби!
Что ответила ей Элоиза, я не слышал.
Несколько дней прошли спокойно. Я сравнительно редко видел Элоизу и оценил стратегические преимущества водосточной трубы перед окном: я редко выходил из дома другим путем. Мне начинало казаться, что, если так пойдет и дальше, я как-нибудь дотяну свои три недели. Однажды вечером мистер профессор, миссис профессорша, обе руины и мисс Элоиза сидели в гостиной. Кот спал на ковре, канарейка — в своей клетке. Ничто не указывало на то, что этот вечер будет для меня роковым.
— Отлично, — весело приветствовал я общество. (Я люблю, чтобы все были веселы, и всегда первый подаю пример.)
Мисс Элоиза вопросительно посмотрела на меня.
— Где вы пропадали весь день? — спросила она.
— После завтрака — в своей комнате.
— В пять вас там не было.
— Да, после работы я пошел прогуляться.
— Mens sana in corpore sano, — добавил профессор.
— Вполне понятно, — отозвался я.
— Родрик что-то опаздывает, — вдруг объявила профессорша.
— Какой Родрик? — пробормотал я в ужасе.
— Брат моей жены, сэр Родрик Глоссоп, должен сегодня к обеду приехать, — подтвердил печально профессор. — Он завтра читает лекцию в Кембридже.
Не успел я прийти в себя, как дверь распахнулась.
— Сэр Родрик Глоссоп, — доложила горничная.
И он вошел.
У доктора Глоссопа огромный лысый череп и глаза навыкате, никогда не сужающиеся до нормальной величины. Неудивительно, что он внушает мне ужас.
Сначала он меня не заметил. Он поздоровался с профессором и профессоршей, расцеловал Элоизу и почтительно склонился перед развалинами.
— Боюсь, что я запоздал, — сказал он. — В дороге случилась поломка, и мой шофер…
Вдруг он увидел меня и слегка вскрикнул от изумления.
— Это… — слабо начал профессор, намереваясь представить меня.
— Я уже знаком с мистером Вустером.
— Это, — тянул свое профессор, — племянник мисс Сипперлей — Оливер. Вы помните мисс Сипперлей?
— То есть как это? — пролаял сэр Родрик. Постоянная возня с сумасшедшими выработала в нем резкость. — Что вы говорите о мисс Сипперлей? Это Бертрам Вустер.
Профессор удивленно уставился на меня. За ним — все остальные. Пренеприятное положение!
— Дело, видите ли, в том… — начал я.
— Он нам представился как Оливер Сипперлей, — заявил профессор.
— Подойдите, молодой человек! — скомандовал сэр Родрик. — Насколько я понял, вы явились сюда, выдавая себя за племянника старого друга семьи?
— Видите ли… — промямлил я.
Сэр Родрик смерил меня с головы до ног пронзительным взглядом.
— Он ненормален! Сумасшедший! — изрек он. — Я это сразу увидел.
— Что он сказал? — проскрипела тетя Джен.
— Родрик сказал, что молодой человек — сумасшедший, — крикнул ей в ухо профессор.
— Ага, — закивала она головой. — Я тоже так думала. Он лазит по трубам.
— По трубам?
— По трубам. Я не раз его видела.
Сэр Родрик свирепо засопел.
— Он должен быть под наблюдением врача. Его нельзя оставить на свободе! Сегодня он лазит по водосточным трубам, а завтра убьет человека.
Я не выдержал. Я должен объясниться! Все равно Сиппи пропал!
— Позвольте мне объяснить… Сиппи просил меня поехать.
— Что вы хотите сказать?
— Он не мог поехать сам, потому что сидит в тюрьме из-за полицейского шлема.
Было нелегко убедить их в правдивости моей истории, и, даже убедив их, я все же заметил, что наши отношения испорчены навсегда. Я поспешил удалиться.
— Дживс, — сказал я, — все пропало.
— Сэр?
— Они знают, кто я.
— Остается только сделать последний шаг, сэр.
— Какой еще шаг?
— Увидеться с мисс Сипперлей, сэр.
— Зачем?
— Я полагаю, сэр, что лучше вам самому предупредить ее о случившемся, прежде чем она услышит об этом в превратном освещении. Вы должны сделать все, что в ваших силах, для бедного мистера Сипперлея.
— Да, конечно… Если вы думаете, что так лучше…
— Я надеюсь, что мисс Сипперлей сменит гнев на милость.
— Вы думаете?
— Да, сэр. Нужно только проехать сто пятьдесят миль. Я уже заказал автомобиль, сэр.
Быть за полтораста миль от профессора, от развалин, особенно от мисс Элоизы! Какое счастье!
Паддок, Беклей-на-Муре, находится почти рядом с деревней. На следующее утро, после завтрака в деревенской гостинице, я отправился туда. Две недели пребывания у мисс Элоизы закалили меня. И потом, какова бы ни показалась мисс Сипперлей, она все же не сравняется с сэром Родриком Глоссопом!
В саду я заметил старушку с лейкой и направился прямо к ней.
— Мисс Сипперлей? — спросил я.
— Кто вы такой?
— Вустер. Друг вашего племянника Оливера. Я привез известие о нем.
— Что с ним случилось?
Дело, очевидно, приближалось к развязке, и требовалась особая осторожность.
— Должен предупредить вас, что это тяжелое известие, — осторожно начал я.
— Оливер болен?
Она испугалась, следовательно, в ней остались человеческие чувства.
— О, нет, он не болен. Но с ним случилось маленькое несчастье. Он в тюрьме.
— Где?
— В тюрьме.
— В тюрьме?
— Увы, по моей вине. Мы гуляли по улице в ночь университетских гонок, и я посоветовал ему снять шлем с полисмена.
— Не понимаю…
— Ему это показалось забавным. Он сорвал шлем с полисмена и подрался с ним.
— С полисменом?
— Он ударил его в живот.
— Мой племянник Оливер… Полисмена?.. В живот?
— Да, в живот. А наутро судья присудил его на тридцать дней без замены штрафом.
Я ожидал, что старуха рассердится, но вместо этого она вдруг принялась хохотать, как сумасшедшая. Хорошо, что сэр Родрик находился за полтораста миль отсюда. Иначе он запрятал бы ее в сумасшедший дом.
— Вы очень огорчены? — осторожно спросил я.
— Огорчена? В жизни моей не слышала такой уморительной штуки! Я им горжусь.
— Чудесно…
— Если бы каждый молодой человек бил полисмена в живот, Англия стала бы лучшей страной в мире.
— Дживс, — сказал я, возвратившись в гостиницу. — Все в порядке. Но я никак не пойму, почему так случилось.
— А что произошло у мисс Сипперлей, сэр?
— Я ей рассказал, что Сиппи попал в тюрьму, а старуха стала хохотать и объявила, что гордится своим племянником.
— Мне кажется, я могу объяснить эксцентричное поведение мисс Сипперлей, сэр. Мисс Сипперлей только что имела столкновение с здешним констеблем, сэр, и теперь она питает предубеждение против полиции вообще.
1 2 3 4 5