А когда Фарш начнет готовить обед…
— А? — спросил он, моргая, и с изумлением обнаружил, что человек, недавно источавший дружелюбие, смотрит на него холодно, враждебно и подозрительно.
— Хочу тебя кое о чем спросить, — сказал Фарш.
— Валяй, — ответил Шимп и нервно улыбнулся. Большая неосторожность с его стороны, поскольку улыбка его совсем не красила. Фаршу она показалась хитрой и подлой.
— Хочу знать, — продолжал Фарш, — шашнями пахнет? — Э?…
— Между тобой и моей девушкой в соседнем доме. Есть, как говорится, между вами что-нибудь?
— Да ни в жизнь! — вскричал Шимп взволнованно.
— Ну, — внушительно сказал Фарш, — лучше, чтоб не было, понял?
Он встал, чуть повеселев, подозрения на мгновение утихли, и он направился в сад, где несколько минут чирикал над изгородью.
Это не вызвало никакого отклика, а потому он перелез через изгородь и заглянул в кухонное окно «Сан-Рафаэля». Кухня была пуста.
— Гулять пошла, — поставил диагноз Фарш и оскорбился. Если Клэр пошла гулять, то почему не позвала его с собой? Ему это не понравилось. Напрашивался вывод, что любовь остыла. Он вернулся в «Мон-Репо» и совсем смутил впечатлительного мистера Твиста, двадцать минут глядя на него в упор и почти не моргая.
Клэр не пошла гулять. Она села на лондонский поезд двенадцать десять, а с вокзала направилась на Джон-стрит в резиденцию мистера Брэддока. Она намеревалась ознакомить с фактами свою мать и попросить у этой многоопытной женщины совета в критическую минуту своей жизни. Ее вера в Тетушку Исобель не поколебалась, но мнение второго специалиста всегда полезно. Ибо тревога Клэр после утренней беседы с Фаршем через изгородь непрерывно нарастала. Ей показалось, что он держался как-то не так. Не принесло душевного покоя и воспоминание об их разговоре.
«А как там мистер Твист?» — спросила она. И он не только не проявил готовности турнириться, но ответил веселым голосом: «Отлично». Страшноватый ответ.
А он еще добавил, что они друзья, водой не разлить. Рассеянно отвечая на отеческие шуточки Следдона, Клэр вошла к матери, плотно сжимая губы, с суровостью во взоре. Миссис Липпет, введенная в курс, твердо встала на сторону Тетушки Исобель.
— Умная женщина, сразу видно, Клара.
— Клэр, — машинально поправила дочка.
— Она знает.
— И я так думаю.
— Ох и страдала же она, эта женщина, — сказала миссис Липпет. — Тут не ошибешься. Разве же она знала бы о жизни столько, если бы не страдала?
— Так ты бы продолжала его испытывать? — настойчиво осведомилась Клэр.
— Испытывай его, испытывай побольше, — сказала миссис Липпет. — Другого способа нет. Не забывай, деточка, твой Кларенс — моряк, а моряков надо держать в узде. Вот говорят, будто морякам все равно. А я говорю: пусть им будет не все равно. Вот что я говорю!
Назад Клэр вернулась на автобусе.
Для размышления нет ничего лучше поездки на верху автобуса. К четырем часам, когда это транспортное средство высадило ее на углу Берберри-роуд, ее решимость закалилась как сталь, и следующий свой ход она разработала во всех мелочах. На минуту она заглянула в кухню, вышла оттуда в сад и узрела Фарша, меряющего шагами лужайку «Мон-Репо».
— Э-эй! — крикнула она, сумев придать своему голосу веселую беззаботность.
— Где ты была? — осведомился Фарш.
— Ездила навестить мамочку… А мистер Твист дома?
— Зачем тебе мистер Твист?
— Просто хотела отдать ему… то, что обещала.
Обещанным оказался конверт сиреневого цвета и аромата, и Фарш, взяв его и разглядывая, будто гадюку у себя на ладони, сделал роковое открытие:
— В нем что-то есть.
— Конечно, есть. Если бы там ничего не было, зачем бы мне его ему отдавать?
Пальцы Фарша нервно мяли конверт.
— О чем это ты ему пишешь?
— Не важно.
— В нем есть еще что-то, кроме записки. Поскрипывает, когда на него жмешь.
— Маленький подарок, который я ему обещала.
Мозг Фарша Тодхантера затуманило чудовищное подозрение. Немыслимо! И все же… он разорвал конверт, и его подозрение подтвердилось! Между его пальцами повис локон белобрысых волос.
— Когда ты кончишь вскрывать чужие письма… — сказала Клэр.
Она поглядела на него — вначале с надеждой, а потом со все возрастающим отчаянием. Лицо Фарша было деревянным и не выражало ничего.
— Я рад, — наконец хрипло сказал Фарш. — Я беспокоился, а теперь успокоился. Я беспокоился, потому что беспокоился, вдруг ты и я друг другу не подходим и зря поторопились. Но теперь я успокоился, потому что вижу, тебе другой нравится, так что беспокойство, что делать и как, меня больше не беспокоит. Он на кухне, — мягко пророкотал Фарш. — Я ему отдам и объясню, что вскрыто было по ошибке.
Ничто не могло бы превзойти достоинство его манер, но выпадают минуты, когда женщинам такие манеры досаждают.
— Ты что, не собираешься оторвать ему голову? — расстроенно спросила Клэр.
— Я! — сказал Фарш, обретая, насколько это было в его возможностях, сходство со святым Себастьяном на картине в Лувре. — Я? С чего это я буду отрывать голову бедняге? Я рад, потому что я беспокоился, а теперь успокоился, понимаешь?
На глазах ужаснувшейся Клэр он направился через мир, который качался и приплясывал, на кухню «Мон-Репо», изящно держа конверт за уголок большим и указательным пальцами. Он казался спокойным, безмятежным. И даже словно бы что-то напевал.
Однако, войдя в кухню, он сразу изменился. Шимп Твист, оторвавшись от своего пасьянса, увидел в дверях лицо, уставившее на него, как почудилось его воспаленному воображению, не глаза, а два прожектора. Под прожекторами находился рот, который словно бы скрежетал зубами. И из этого рта в краткий интервал между скрежетаниями вырвались жуткие слова. Первыми печатными из них были:
— Руки вверх!
Мистер Твист вскочил и угрем ускользнул за стол.
— Что случилось? — осведомился он в сильном волнении.
— Я тебе покажу, что случилось! — пообещал Фарш после еще одной словесной интерлюдии, набрать которую не разрешил бы ни один профсоюз типографских рабочих. — Выходи из-за стола, как мужчина, и подними руки!
Мистер Твист отклонил это приглашение.
— Я ухвачу тебя за голову, — продолжал Фарш кратко излагать свои планы, — и отвинчу ее, а потом…
Что именно он намеревался сделать потом, Шимпа не заинтересовало. Он вдохновенным прыжком увернулся от внезапного выпада.
— Иди, иди сюда! — улещивал Фарш.
В голове у него немного прояснилось, и он понял, что корень всех бед, препятствие на его пути к желанной цели — это стол. Стол был тяжелый, но мощным движением он его опрокинул и отодвинул к плите. Шимп, лишившись первой линии своей обороны, выскочил на открытое пространство, и Фарш уже готовился вновь перейти в наступление, когда собака Эми, покинув сад, где проводила экспертизу мусорного бака, вошла на кухню и с удовольствием обнаружила, что там идет веселая возня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— А? — спросил он, моргая, и с изумлением обнаружил, что человек, недавно источавший дружелюбие, смотрит на него холодно, враждебно и подозрительно.
— Хочу тебя кое о чем спросить, — сказал Фарш.
— Валяй, — ответил Шимп и нервно улыбнулся. Большая неосторожность с его стороны, поскольку улыбка его совсем не красила. Фаршу она показалась хитрой и подлой.
— Хочу знать, — продолжал Фарш, — шашнями пахнет? — Э?…
— Между тобой и моей девушкой в соседнем доме. Есть, как говорится, между вами что-нибудь?
— Да ни в жизнь! — вскричал Шимп взволнованно.
— Ну, — внушительно сказал Фарш, — лучше, чтоб не было, понял?
Он встал, чуть повеселев, подозрения на мгновение утихли, и он направился в сад, где несколько минут чирикал над изгородью.
Это не вызвало никакого отклика, а потому он перелез через изгородь и заглянул в кухонное окно «Сан-Рафаэля». Кухня была пуста.
— Гулять пошла, — поставил диагноз Фарш и оскорбился. Если Клэр пошла гулять, то почему не позвала его с собой? Ему это не понравилось. Напрашивался вывод, что любовь остыла. Он вернулся в «Мон-Репо» и совсем смутил впечатлительного мистера Твиста, двадцать минут глядя на него в упор и почти не моргая.
Клэр не пошла гулять. Она села на лондонский поезд двенадцать десять, а с вокзала направилась на Джон-стрит в резиденцию мистера Брэддока. Она намеревалась ознакомить с фактами свою мать и попросить у этой многоопытной женщины совета в критическую минуту своей жизни. Ее вера в Тетушку Исобель не поколебалась, но мнение второго специалиста всегда полезно. Ибо тревога Клэр после утренней беседы с Фаршем через изгородь непрерывно нарастала. Ей показалось, что он держался как-то не так. Не принесло душевного покоя и воспоминание об их разговоре.
«А как там мистер Твист?» — спросила она. И он не только не проявил готовности турнириться, но ответил веселым голосом: «Отлично». Страшноватый ответ.
А он еще добавил, что они друзья, водой не разлить. Рассеянно отвечая на отеческие шуточки Следдона, Клэр вошла к матери, плотно сжимая губы, с суровостью во взоре. Миссис Липпет, введенная в курс, твердо встала на сторону Тетушки Исобель.
— Умная женщина, сразу видно, Клара.
— Клэр, — машинально поправила дочка.
— Она знает.
— И я так думаю.
— Ох и страдала же она, эта женщина, — сказала миссис Липпет. — Тут не ошибешься. Разве же она знала бы о жизни столько, если бы не страдала?
— Так ты бы продолжала его испытывать? — настойчиво осведомилась Клэр.
— Испытывай его, испытывай побольше, — сказала миссис Липпет. — Другого способа нет. Не забывай, деточка, твой Кларенс — моряк, а моряков надо держать в узде. Вот говорят, будто морякам все равно. А я говорю: пусть им будет не все равно. Вот что я говорю!
Назад Клэр вернулась на автобусе.
Для размышления нет ничего лучше поездки на верху автобуса. К четырем часам, когда это транспортное средство высадило ее на углу Берберри-роуд, ее решимость закалилась как сталь, и следующий свой ход она разработала во всех мелочах. На минуту она заглянула в кухню, вышла оттуда в сад и узрела Фарша, меряющего шагами лужайку «Мон-Репо».
— Э-эй! — крикнула она, сумев придать своему голосу веселую беззаботность.
— Где ты была? — осведомился Фарш.
— Ездила навестить мамочку… А мистер Твист дома?
— Зачем тебе мистер Твист?
— Просто хотела отдать ему… то, что обещала.
Обещанным оказался конверт сиреневого цвета и аромата, и Фарш, взяв его и разглядывая, будто гадюку у себя на ладони, сделал роковое открытие:
— В нем что-то есть.
— Конечно, есть. Если бы там ничего не было, зачем бы мне его ему отдавать?
Пальцы Фарша нервно мяли конверт.
— О чем это ты ему пишешь?
— Не важно.
— В нем есть еще что-то, кроме записки. Поскрипывает, когда на него жмешь.
— Маленький подарок, который я ему обещала.
Мозг Фарша Тодхантера затуманило чудовищное подозрение. Немыслимо! И все же… он разорвал конверт, и его подозрение подтвердилось! Между его пальцами повис локон белобрысых волос.
— Когда ты кончишь вскрывать чужие письма… — сказала Клэр.
Она поглядела на него — вначале с надеждой, а потом со все возрастающим отчаянием. Лицо Фарша было деревянным и не выражало ничего.
— Я рад, — наконец хрипло сказал Фарш. — Я беспокоился, а теперь успокоился. Я беспокоился, потому что беспокоился, вдруг ты и я друг другу не подходим и зря поторопились. Но теперь я успокоился, потому что вижу, тебе другой нравится, так что беспокойство, что делать и как, меня больше не беспокоит. Он на кухне, — мягко пророкотал Фарш. — Я ему отдам и объясню, что вскрыто было по ошибке.
Ничто не могло бы превзойти достоинство его манер, но выпадают минуты, когда женщинам такие манеры досаждают.
— Ты что, не собираешься оторвать ему голову? — расстроенно спросила Клэр.
— Я! — сказал Фарш, обретая, насколько это было в его возможностях, сходство со святым Себастьяном на картине в Лувре. — Я? С чего это я буду отрывать голову бедняге? Я рад, потому что я беспокоился, а теперь успокоился, понимаешь?
На глазах ужаснувшейся Клэр он направился через мир, который качался и приплясывал, на кухню «Мон-Репо», изящно держа конверт за уголок большим и указательным пальцами. Он казался спокойным, безмятежным. И даже словно бы что-то напевал.
Однако, войдя в кухню, он сразу изменился. Шимп Твист, оторвавшись от своего пасьянса, увидел в дверях лицо, уставившее на него, как почудилось его воспаленному воображению, не глаза, а два прожектора. Под прожекторами находился рот, который словно бы скрежетал зубами. И из этого рта в краткий интервал между скрежетаниями вырвались жуткие слова. Первыми печатными из них были:
— Руки вверх!
Мистер Твист вскочил и угрем ускользнул за стол.
— Что случилось? — осведомился он в сильном волнении.
— Я тебе покажу, что случилось! — пообещал Фарш после еще одной словесной интерлюдии, набрать которую не разрешил бы ни один профсоюз типографских рабочих. — Выходи из-за стола, как мужчина, и подними руки!
Мистер Твист отклонил это приглашение.
— Я ухвачу тебя за голову, — продолжал Фарш кратко излагать свои планы, — и отвинчу ее, а потом…
Что именно он намеревался сделать потом, Шимпа не заинтересовало. Он вдохновенным прыжком увернулся от внезапного выпада.
— Иди, иди сюда! — улещивал Фарш.
В голове у него немного прояснилось, и он понял, что корень всех бед, препятствие на его пути к желанной цели — это стол. Стол был тяжелый, но мощным движением он его опрокинул и отодвинул к плите. Шимп, лишившись первой линии своей обороны, выскочил на открытое пространство, и Фарш уже готовился вновь перейти в наступление, когда собака Эми, покинув сад, где проводила экспертизу мусорного бака, вошла на кухню и с удовольствием обнаружила, что там идет веселая возня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65