– Гражданин Гольцов, я возбуждаю дело по статье 148 Уголовного кодекса РСФСР.
Селезнев монотонным голосом договорил положенное в этих случаях, не посмотрел ни разу на Игоря Саввовича, сел и снова уставился на перо автоматической ручки – старой и плохой. Перо ему не понравилось, Селезнев досадливо поморщился, встряхнул ручку и буднично, скучно проговорил:
– Итак, вы утверждаете, что ваша жена Светлана Ивановна Гольцова произвела покупку гаража. Так?
Дело возбуждено, пишется протокол, но Игорь Саввович по-прежнему не понимал, какое отношение к ночной пьяной драке имеет история и факт покупки гаража. Почему? Ну, почему? Игорь Саввович напряг память… Прибежала откуда-то радостная и запыхавшаяся Светлана, торжественно объявила, что нашла гараж, сморщив озабоченно лоб, сообщила, что нужна тысяча рублей; сидящий над ремонтом очередных необычных часов, Игорь Саввович сказал, что деньги есть, если временно забыть долги за машину: две тысячи его матери Елене Платоновне и тысячу родителям Светланы. Жена умоляюще сложила руки на груди, он посмотрел на нее снисходительно и сказал, что Елена Платоновна может подождать: «Покупай, Светка, гараж! Мама потерпит!..» Это было полтора года назад.
– Повторяю показания! – сказал Игорь Саввович. – Утверждаю, что гараж купила жена, я только отдал деньги…
– Гелию Макаровичу Фалалееву… Сыну дворничихи?
– Возможно, что и названному вами гражданину… – Игорь Саввович наблюдал за дрянным пером старой авторучки. – Покупкой гаража я не занимался совсем, так как машиной не пользуюсь. На ней ездит жена…
– Не умеете водить?
Игорь Саввович улыбнулся.
– Умею! – сказал он. – Умею, но больше не хочу возиться с карбюраторами и сцеплениями…
Опять двадцать пять! Ну, буквально дрожал от ненависти к Игорю Саввовичу следователь Селезнев, похожий на какого-то давным-давно забытого, но близкого, хорошо знакомого человека. Дрянное перо авторучки оставило на протокольном листе кляксу, злобно пронзило бумагу и чуть не сломалось.
– Отвечайте, пожалуйста, только на прямые вопросы, – сказал Селезнев, вытирая со лба пот. – Итак, машину водить умеете?
– Умею.
– Но никогда, как утверждаете, не садились за руль «Жигулей» под государственным номером 00 07 РОГ?
– Никогда.
… На семнадцатом году жизни мать Елена Платоновна и отец Савва Игоревич подарили сыну старую, но безотказную «Победу», которую дешево купили в военном округе, когда военные власти распродавали устаревший автомобильный парк. «Двадцатый век – век техники! – торжественно сказал Савва Игоревич, передавая сыну ключи от „Победы“. – Нужно с молодых ногтей ладить с инженерией… Будь осторожен, Игорь, и сделай любезность быть не только всадником, но и конюхом. Изучи машину!» А дальше все происходило само собой. Через два года Игорь продал «Победу» и купил «Москвич» последней марки, а на втором курсе института – родители добавили тысячу – завел голубую «Волгу». Он был одним из восьми студентов Лесотехнического, имеющих собственный автомобиль…
– Так! Хорошо!
Посадив еще одну кляксу, Селезнев закусил губу.
– Теперь скажите, гражданин Гольцов, как случилось, что заявление на постройку гаража подписано вами?
Игорь Саввович выпрямился, исподлобья посмотрев на Селезнева, поднялся.
– Что? – отрывисто спросил он. – Заявление подписано мной?
– Ваша подпись?
– Моя!
Заявление, напечатанное на машинке с мелким шрифтом, было написано на имя председателя исполкома Кировского района города Ромска товарища Малярко, и, наверное, почерком председателя на уголке было написано: «Разрешить застройку», и под заявлением – Игорь Саввович глазам своим не верил – стояла размашистая подпись: «И. Гольцов». Он смотрел на бумагу как завороженный и ничего не понимал. Когда он подписал заявление? Отчего не помнит самого заявления? Кто его, наконец, писал, если первая фраза была такой: «В марте месяце мной приобретена машина…» Игорь Саввович был достаточно грамотным человеком, чтобы не писать «в марте месяце», так как март сам по себе месяц…
– Слушайте, гражданин следователь… – Игорь Саввович остановился. – Я должен сделать серьезное заявление…
– Слушаю ваше заявление…
Двери кабинета по-хозяйски распахнулись, раздался стук подкованных сапог, Селезнев вскочил, вытянулся. Первым в кабинет неторопливо вошел полковник Сиротин, за ним пожилой майор. Это его сапоги гремели стальными подковками, так как лакированные, совершенно новые мягкие туфли Сиротина стучать не могли. С заложенными за спину руками полковник остановился в трех метрах от дверей, вежливо покивал и засмотрелся на стены кабинета.
– Товарищ полковник, старший лейтенант Селезнев… – начал следователь, но приятель Игоря Саввовича полковник Сиротин милостиво поднял руку, остановил его:
– Знаю, знаю! Об этом деле мне докладывали! – и повернулся к майору. – Федор Евстигнеевич, а побелочку-то служебных помещений не везде произвели… Не везде, ох, не везде побелочку-то произвели! Думаешь, высшее начальство только в свои барские кабинеты заглядывает?
Мать честная! Сиротин-то был в полной форме, в которой Игорь Саввович его никогда не видел. Оказывается, Митрий Микитич носил не милицейскую форму, а общевойсковую, так как был полковником внутренней службы. Наконец, Игорь Саввович впервые видел боевые награды полковника. Бог мой! Грудь Сиротина, выпуклая, походила на радугу: так блестели разноцветные планки к орденам и медалям, сосчитать которые было невозможно. Вот тебе и Митрий Микитич – весельчак, миляга, простецкий мужик, любимец города Ромска и его окрестностей, как полковник сам над собой подшучивал!
Смешной коротышка, круглолицый и багровый от несокрушимого здоровья, стоял в трех метрах от порога полковник Сиротин и презрительно оглядывал стены кабинета, очень недовольный почтительно стоящим за его спиной майором.
– Побелить надо, майор, – наконец сказал Митрий Микитич. – Десяти дней тебе хватит?
– Хватит, товарищ полковник! Будет сделано, товарищ полковник!
Со смеху можно было подохнуть, как важничал Митрий Микитич! Интересно, у кого, шельмец, взял напрокат раскатистый бас, где научился строго выкатывать глаза, брюзгливо оттопыривать толстую и добрую нижнюю губу? Нет, это был не Дмитрий Сиротин! Митрий Микитич, разговаривающий на языке обских аборигенов, слова произносил мягко, тенорил, а этот яркий от радуги на груди полковник басил на министерский лад. А как смотрел на следователя Селезнева! Ну кто поверит, что это Митрий Микитич? Хамелеон, а! Участник художественной самодеятельности из деревни Пентюшкино.
– Селезнев Юрий Ильич? – продолжая басить, спросил полковник. – Ну и как, товарищ старший лейтенант?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118