Марлена пожала руку президенту и отвернулась от него. Внезапно она устремила взгляд вверх. Некоторые идиоты говорили впоследствии: на небеса, но я думаю, что она заметила человека – он, должно быть, находился на крыше одного из окружавших площадь зданий. Да, я думаю, она увидела, что тот вооружен, потому что вновь повернулась лицом к президенту и взяла его за руку. Она хотела увести его внутрь здания, если окажется, что на крыше действительно засел снайпер. И в этот момент раздался выстрел. До сего дня никто не знает, целился ли он в Марлену или в президента.
День первый, 3:00 пополудни
Я отправилась в свой кабинет и с головой ушла в изучение телеметрических данных о потерпевшем аварию корабле. Пока Элеонор не разрешала мне снова поговорить с оставшимися в живых членами экипажа, это был единственный источник информации о том, как и почему они прибыли сюда. Я пробовала войти в контакт с Кеветом, чтобы спросить, заметил ли он что-нибудь интересное во время спасательной операции, но кчер либо находился вне пределов действия системы связи, либо игнорировал мои обращения.
Когда наконец после нескольких часов упорной работы шлем был снят, я, кажется, так хорошо изучила этот корабль, что могла бы в полной темноте передвигаться по нему в невесомости. Это было старое грузовое судно марки «Нукени», построенное исключительно для перевозки незатейливых грузов на короткие расстояния. Оно имело упрощенную коническую форму, облегчающую вход в атмосферу, и его масса превышала массу нашего небольшого шаттла по крайней мере раз в шесть. Половина этой массы приходилась на двигатели.
Предельное ускорение на стартовых ускорителях составляло одну третью лайта, скорость движения – около десяти саблайтов. Помещения, в которых прежде располагались тесная рубка и каюты членов экипажа, были объединены с основным грузовым отсеком и переоборудованы под камеру криоконтроля. Сейчас она была заполнена грудой искореженного металла и обломков оборудования, но замысел проглядывал довольно отчетливо.
Носовая часть корабля была насквозь пробита в нескольких местах и почернела от взрыва. Сквозь отверстия наружу пробивались струйки водяного пара, окутывавшие остов судна мягким ореолом. Вероятно, это были остатки атмосферы, просачивающиеся из помещения корабля, откуда спасательная команда извлекла оставшихся в живых членов экипажа. Взрыв почти полностью уничтожил хвостовую часть корабля, оставив после себя полосы искореженного металла, тянувшиеся за кораблем словно ленты. Аварийные защитные экраны в помещении, где находились капсулы, активизировались, но на них оказали воздействие последствия взрыва. Разрушения внутри камеры свидетельствовали о том, что некоторые внутренние системы тоже были уничтожены. Странно, но отсек с двигателями сохранился, обычно взрыв запускал реакцию в двигателях, и за этим следовал их аварийный принудительный сброс. То, что сброса не произошло, указывало или на необычность мины – одного из оставленных торами в системе Абеляра средств уничтожения, все разнообразие которых мы еще не успели изучить, или на то, что сама «Калипсо» в каком-то смысле была необычным судном. Полчаса я потратила на просмотр отчетов о предыдущих авариях, причинами которых были джамп-мины. Ни один из них не сообщал, чтобы мина взорвалась сама по себе, не активизированная кораблем, находящимся в состоянии перехода из одного пространства в другое.
Я задавала себе вопрос, кто работал на корабле, когда остальная часть экипажа мирно покоилась в своих криогенных капсулах? Техническое обслуживание, контроль за состоянием среды, оборона судна. Конечно, большинство этих функций могли выполнять оперативные системы, но даже на современных кораблях, далеко ушедших в техническом плане от «Калипсо», на борту всегда присутствует разумное существо, следящее за работой приборов. Это обстоятельство свидетельствует не о низком уровне технологии, а о нежелании разумных существ полностью довериться ей. Сто лет назад люди наверняка были еще менее склонны полагаться на оперативные системы, доверяя им свою жизнь.
Может быть, среди членов экипажа был какой-то доброволец, согласившийся не погружаться в сон на время перелета? В таком случае к тому времени, когда корабль достиг бы пункта назначения, этот человек, мягко говоря, оказался бы уже пожилым, да и, пожалуй, подверженным космической болезни. Может быть, системы корабля будили членов экипажа по очереди, и те вновь погружались в сон, закончив свою «смену»? Нет, в любой версии концы не сходились с концами. И все же я предполагала, что люди, пустившиеся на такое рискованное предприятие, должны были обладать многими возможностями.
Я откинулась на спинку стула и потерла глаза. Наклонившись в сторону, я вылила остатки чая в чашку из стоявшего рядом с письменным столом чайника. Думать.
Если «Калипсо» не имела системы перехода в гиперпространство, то не могла подорваться на мине. Поэтому, если мина все же взорвалась в то самое время, когда появилась «Калипсо», значит, ее активизировало что-то другое. Наши датчики не обнаружили другого корабля. Однако датчики эти не отвечали новейшему уровню техники, поскольку были установлены три года назад. С тех пор они не раз получали повреждения при нападениях сэрасов, последние ограничивали их чувствительность постоянным воздействием, мы неоднократно изменяли конфигурацию датчиков, делая попытки расширить их зону действия за пределы блокадного кольца, установленного серыми кораблями. Меня нисколько не удивило бы, если бы мы не смогли зафиксировать позывные… Позывные кого? С какой стати кто-то захочет посетить нас?
Я снова попробовала связаться с Кеветом, и опять безрезультатно. Кевет мог заметить на борту подорвавшегося корабля что-нибудь интересное. Если, конечно, он захочет поделиться с нами своей информацией.
Хотелось о многом расспросить оставшихся в живых членов экипажа. И речь здесь шла не только о подробностях их рейса. Гриффис упомянул человека по фамилии Хэлли, участвовавшего в движении «Земля-Юг». Это мог быть мой прадед, Джон Хэлли, который как раз в то время занимался активной деятельностью и был широко известен во многих регионах. Я знала только его сына Джека, моего дедушку, который унаследовал страсть Джона к справедливости и в конечном счете поселился в Лас Мухерес с моей бабушкой Эльвирой. Гриффис был достаточно пожилым человеком, чтобы застать конец двадцатого столетия, увидеть начало двадцать первого века и стать свидетелем ожесточенной борьбы той эпохи. Пожалуй, любой историк, живущий на Иокасте, мечтал бы взять интервью у него и его товарищей. Надо дать задание Вичу составить список таких потенциальных интервьюеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
День первый, 3:00 пополудни
Я отправилась в свой кабинет и с головой ушла в изучение телеметрических данных о потерпевшем аварию корабле. Пока Элеонор не разрешала мне снова поговорить с оставшимися в живых членами экипажа, это был единственный источник информации о том, как и почему они прибыли сюда. Я пробовала войти в контакт с Кеветом, чтобы спросить, заметил ли он что-нибудь интересное во время спасательной операции, но кчер либо находился вне пределов действия системы связи, либо игнорировал мои обращения.
Когда наконец после нескольких часов упорной работы шлем был снят, я, кажется, так хорошо изучила этот корабль, что могла бы в полной темноте передвигаться по нему в невесомости. Это было старое грузовое судно марки «Нукени», построенное исключительно для перевозки незатейливых грузов на короткие расстояния. Оно имело упрощенную коническую форму, облегчающую вход в атмосферу, и его масса превышала массу нашего небольшого шаттла по крайней мере раз в шесть. Половина этой массы приходилась на двигатели.
Предельное ускорение на стартовых ускорителях составляло одну третью лайта, скорость движения – около десяти саблайтов. Помещения, в которых прежде располагались тесная рубка и каюты членов экипажа, были объединены с основным грузовым отсеком и переоборудованы под камеру криоконтроля. Сейчас она была заполнена грудой искореженного металла и обломков оборудования, но замысел проглядывал довольно отчетливо.
Носовая часть корабля была насквозь пробита в нескольких местах и почернела от взрыва. Сквозь отверстия наружу пробивались струйки водяного пара, окутывавшие остов судна мягким ореолом. Вероятно, это были остатки атмосферы, просачивающиеся из помещения корабля, откуда спасательная команда извлекла оставшихся в живых членов экипажа. Взрыв почти полностью уничтожил хвостовую часть корабля, оставив после себя полосы искореженного металла, тянувшиеся за кораблем словно ленты. Аварийные защитные экраны в помещении, где находились капсулы, активизировались, но на них оказали воздействие последствия взрыва. Разрушения внутри камеры свидетельствовали о том, что некоторые внутренние системы тоже были уничтожены. Странно, но отсек с двигателями сохранился, обычно взрыв запускал реакцию в двигателях, и за этим следовал их аварийный принудительный сброс. То, что сброса не произошло, указывало или на необычность мины – одного из оставленных торами в системе Абеляра средств уничтожения, все разнообразие которых мы еще не успели изучить, или на то, что сама «Калипсо» в каком-то смысле была необычным судном. Полчаса я потратила на просмотр отчетов о предыдущих авариях, причинами которых были джамп-мины. Ни один из них не сообщал, чтобы мина взорвалась сама по себе, не активизированная кораблем, находящимся в состоянии перехода из одного пространства в другое.
Я задавала себе вопрос, кто работал на корабле, когда остальная часть экипажа мирно покоилась в своих криогенных капсулах? Техническое обслуживание, контроль за состоянием среды, оборона судна. Конечно, большинство этих функций могли выполнять оперативные системы, но даже на современных кораблях, далеко ушедших в техническом плане от «Калипсо», на борту всегда присутствует разумное существо, следящее за работой приборов. Это обстоятельство свидетельствует не о низком уровне технологии, а о нежелании разумных существ полностью довериться ей. Сто лет назад люди наверняка были еще менее склонны полагаться на оперативные системы, доверяя им свою жизнь.
Может быть, среди членов экипажа был какой-то доброволец, согласившийся не погружаться в сон на время перелета? В таком случае к тому времени, когда корабль достиг бы пункта назначения, этот человек, мягко говоря, оказался бы уже пожилым, да и, пожалуй, подверженным космической болезни. Может быть, системы корабля будили членов экипажа по очереди, и те вновь погружались в сон, закончив свою «смену»? Нет, в любой версии концы не сходились с концами. И все же я предполагала, что люди, пустившиеся на такое рискованное предприятие, должны были обладать многими возможностями.
Я откинулась на спинку стула и потерла глаза. Наклонившись в сторону, я вылила остатки чая в чашку из стоявшего рядом с письменным столом чайника. Думать.
Если «Калипсо» не имела системы перехода в гиперпространство, то не могла подорваться на мине. Поэтому, если мина все же взорвалась в то самое время, когда появилась «Калипсо», значит, ее активизировало что-то другое. Наши датчики не обнаружили другого корабля. Однако датчики эти не отвечали новейшему уровню техники, поскольку были установлены три года назад. С тех пор они не раз получали повреждения при нападениях сэрасов, последние ограничивали их чувствительность постоянным воздействием, мы неоднократно изменяли конфигурацию датчиков, делая попытки расширить их зону действия за пределы блокадного кольца, установленного серыми кораблями. Меня нисколько не удивило бы, если бы мы не смогли зафиксировать позывные… Позывные кого? С какой стати кто-то захочет посетить нас?
Я снова попробовала связаться с Кеветом, и опять безрезультатно. Кевет мог заметить на борту подорвавшегося корабля что-нибудь интересное. Если, конечно, он захочет поделиться с нами своей информацией.
Хотелось о многом расспросить оставшихся в живых членов экипажа. И речь здесь шла не только о подробностях их рейса. Гриффис упомянул человека по фамилии Хэлли, участвовавшего в движении «Земля-Юг». Это мог быть мой прадед, Джон Хэлли, который как раз в то время занимался активной деятельностью и был широко известен во многих регионах. Я знала только его сына Джека, моего дедушку, который унаследовал страсть Джона к справедливости и в конечном счете поселился в Лас Мухерес с моей бабушкой Эльвирой. Гриффис был достаточно пожилым человеком, чтобы застать конец двадцатого столетия, увидеть начало двадцать первого века и стать свидетелем ожесточенной борьбы той эпохи. Пожалуй, любой историк, живущий на Иокасте, мечтал бы взять интервью у него и его товарищей. Надо дать задание Вичу составить список таких потенциальных интервьюеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118