ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

 


– Меня мало кто знает в лицо. Не увиливайте. Почему вы явились ночью со своим предложением? Вы узнали о нашем присутствии?
– Нет, конечно. Просто дружеский визит к товарищу на дежурство. У нас даже оружия нет. Но по прибытии на остров мы застаем здесь гостей. Нежелательных, конечно, не обижайтесь, и опасных – мы судим по оставленным вами следам. О бегстве мы не подумали, хотя вы сами понимаете, что, не замеченные вами, мы легко могли бы уйти и позвать на помощь патрульный катер. Но, во-первых, оставлять в беде товарища не в наших правилах, а во-вторых, мы бы наверняка опоздали, и любое подкрепление уже не нашло бы вас на острове. Отсюда решение: помочь девушке, от которой вы требуете явно непосильной работы.
– Так, – протянул задумчиво Игер-Райт, – пожалуй, я вам верю. Рыцарский порыв. А вы не боитесь, что, уходя, мы не оставим опасных для нас свидетелей?
– Вариант, конечно, возможный, – спокойно согласился Рослов, – но едва ли вероятный. Зачем вам множить убийства? Тем более убийства двух – отбрасываю ложную скромность – несомненно значительных ученых двух также несомненно значительных социалистических государств. Международный скандал, международное следствие – в общем, масса неприятностей и хлопот для вас. Стоит ли? Не проще ли сговориться со мной на коммерческой основе? Ведь и ученые любят доллары, фунты, рубли и франки. А получив их, мы из опасных свидетелей превращаемся в доброжелательных союзников с такой версией случившегося, которая ни вас, ни нас не затронет. По-моему, это оптимальный вариант. Вы не находите?
– Кто с вами? – не отвечая, спросил Трэси.
– Боб Смайли, ваш старый знакомый. Он, кстати говоря, и предложил идею соглашения на коммерческой основе.
Смайли слышал весь разговор из соседней комнаты, слушал и недоумевал. То ли Рослов действительно решил помочь Трэси, то ли все это – комедия с непонятным для Смайли подтекстом. Первое предположение отбрасывалось сразу: Смайли хорошо знал товарища. А вот второе… Оно вызывало множество вопросов, но задавать было некому и некогда. К чему стремился Рослов? На что он надеялся? Какая роль в этой авантюре была уготована Смайли? Как поступит Трэси? Но и самому искать ответа на эти вопросы было некогда: Рослов назвал его имя, и вот уже второму актеру предстоял выход на сцену. Он и вышел, как стоял – в расстегнутой ковбойке, с «береттой» на боевом взводе. Конечно, пистолет следовало бы спрятать, и Смайли тотчас же поплатился за ошибку. Удар охранника в резиновом костюме аквалангиста – и пистолет где-то у противоположной стены, еще удар – и сам Смайли на полу, в ногах у Трэси, снова почувствовавшего себя хозяином положения. Он даже улыбнулся «старому знакомому», оказавшемуся сейчас в столь незавидной ситуации.
– Я знал, что ты вернешься к нам, Боб. Ты уж извини моих ребят – перестарались. Пистолет на них действует, как мулета на быка.
– Ладно, – буркнул Смайли, вставая. – Только передай им, чтоб не буравили мне спину автоматами. Чертовски боюсь щекотки.
Трэси сделал знак автоматчикам, и те снова стали у стены – кариатиды в резиновом трико, зрелище не для слабонервных.
– А я рад, что мы снова вместе. Джино ты уже знаешь. А это Кордона. Будьте знакомы.
И тут Смайли совершил вторую ошибку. Услышав памятное ему имя контрабандиста наркотиками, с которым связал его в своем «мираже» Селеста, американец буркнул, не подумав:
– Уже знакомы.
Кордона мгновенно подобрался, как кошка перед прыжком:
– Откуда?
– Встречались в Гамильтоне, – выкрутился Смайли. – Кажется, в баре «Олимпия».
Кордона внимательно оглядел его, не узнал, но мало ли с кем приходилось встречаться на Бермудах. Он вежливо поклонился, блеснув улыбкой, лживой и безразличной. Смайли ответил счастливой улыбкой мстителя, настигшего своего недруга. Но думать о мщении не приходилось, думать приходилось о другом: как освободиться из захлопнувшегося капкана.
– Пятьдесят минут, – громко сказал Рослов.
Трэси не понял.
– Пятьдесят минут назад мы вышли из города, – пояснил Рослов, а Смайли перевел его иначе: вертолеты Корнхилла уже на пути к острову.
Но Трэси подозрительно нахмурился: не все ли равно, когда они вышли из города.
– Зачем считать минуты?
– А затем, – снова пояснил Рослов, – что пора уже начинать. За пятьдесят минут встряски на гоночном катере человек устает, а усталость может ослабить нервное напряжение, необходимое для связи с Селестой. Пусть Смайли уведет девушку в соседнюю комнату. И уберите охранников. А с нами останется кто-нибудь один – или Джино, или Кордона. Ведь я безоружен.
Не ожидая приглашения, Рослов уселся на место Янины, так и ушедшей, ничего не поняв: ни успокаивающего взгляда Рослова, ни вежливого лицемерия Смайли. С ними ушел и Джино. Начиналось самое страшное: выйдет или не выйдет, со щитом иль на щите? Какая пошлость лезет в голову! И в ушах что-то гудит. Как дробь оркестра во время номера воздушных гимнастов. Все понятно: он просто боится. И не так уж стыдно бояться: ведь он знал, с кем имеет дело, знал, что Трэси играет краплеными картами. Улыбка в начале и пуля в конце разговора. Знал он и кто пошлет эту пулю. Молчаливый Кордона, свидетель-телохранитель, злой демон из навеянного Селестой кошмара Смайли. У него не дрогнет рука: профессионалы-убийцы, как и минеры, ошибаются только раз. Но может быть, в силах Рослова обеспечить эту ошибку Кордоны?
– Я начинаю, – сказал Рослов и вызвал Селесту.
Тот откликнулся сразу, словно ждал вызова.
«Зачем ты пришел сюда?»
«Чтобы спасти Янину».
«От кого?»
«От этих людей. Они хотят связаться с тобой».
«Знаю. Она противилась этому. Почему?»
«Трудно в двух словах объяснить тебе разницу между порядочностью и подлостью, добром и злом».
«Ты объяснял».
«Теоретически. Для тебя это такие же абстрактные понятия, как „бесконечность“ или „пустота“. Ты не видишь разницы между Трэси и Смайли».
«Интеллект Трэси выше».
«Возможно. Но для меня простак Смайли всегда предпочтительнее высокоинтеллектуального Трэси. Один честен, добр и порядочен, другой лжив, корыстен и подл. Они по существу взаимоисключающи. Только несовершенство законов в этой части земного мира обеспечивает безнаказанность таких отщепенцев, как Игер-Райт».
«Это твой выбор. Возможно, он верен, хотя эмоциональное в нем преобладает над логическим. Но твоя убежденность не предполагает дополнительной проверки. Зачем же ты вызвал меня?»
«Я ставлю эксперимент. Информативный обмен между мной и Трэси. Через тебя».
«Я знаю. Трэси спрашивает тебя, ты отвечаешь. Я не вмешиваюсь».
«При условии, что я на это время становлюсь тобой. Твоим знанием, твоим видением, твоим правом распоряжаться информацией, твоей реакцией на опасность».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79