А ее телом овладел суккуб. Этот дух-захватчик кормился энергией присутствующих здесь людей в течение пятнадцати дней, но только капитан Феран оставался в сознании в ходе этой, как бы сказать… процедуры кормления. Мне удалось изгнать суккуба из тела Веландер и заключить его в ловушку.
– Но если Веландер умерла и суккуб изгнан, кто же перед нами? – спросил Феран, указывая на девушку, стоящую рядом с Друскарлом.
– Это Девять, создание-дитя, магический страж, сформированный во время экспериментов Метрологов, еще до огненных кругов. Серебряный венец на голове Девять позволяет ей жить в теле Веландер.
Ларон сделал выразительную паузу. На него смотрело много любопытных глаз, но вопросов никто не задавал. Девять рассматривала собравшихся с искренним и наивным интересом.
– А теперь несколько слов о себе, – продолжил Ларон. – Мне больше семисот лет. Семь веков назад Метрологи пленили меня – они пленили разум и душу вампира, живого мертвеца, который кормится кровью и эфирной энергией и не может окончательно умереть. Меня извлекли из иного мира, и я смог воспользоваться лишь телом единственного существовавшего в вашем мире вампира, когда вырвался на свободу. Я обладаю многими способностями, которых нет у смертных.
Экипаж «Лунной тени» давно подозревал, что с Лароном что-то не так. Такие мысли возникали с первых его шагов по палубе корабля, но никому не приходило в голову задать прямые вопросы или сформулировать свои предположения.
– Когда я был жив, я был молодым дворянином, добрым и хорошо воспитанным рыцарем иного мира. В моем мире у лошадей были копыта, а не когти, у людей округлой формы уши и только одно сердце. И хотя теперь я стал чудовищем, даже сейчас я пытаюсь сохранять остатки рыцарственного благородства. Вот почему я употребляю в качестве пищи только тех людей, которых считаю плохими, раздражающими, зловредными или невыносимо занудными. Я пытаюсь сделать этот мир лучше.
Ларон снова сделал паузу. Экипаж еще некоторое время безмолвствовал, а потом раздались аплодисменты. Ларон прочистил горло и продолжил:
– Несмотря на то что Девять обитает в теле взрослой женщины, она всего лишь ребенок. Если кто-то из вас хоть пальцем до неё дотронется, каким бы невероятным ни казалось такое предположение, или просто недостойным образом на нее посмотрит, имя такому человеку будет Обед. А в качестве бонуса, прежде чем я займусь едой, я сделаю с таким подонком кое-что особое – он успеет проклясть тот день, когда его родители впервые посмотрели друг на друга. Девять – не та, с которой вы совокуплялись в течение прошедших двух недель. Она маленькая девочка, магический страж, потерянная и напуганная. И я клянусь очень, очень хорошо защищать ее, стать настоящим старшим братом. Надеюсь, я достаточно ясно выразил свои соображения?
Он еще раз обнажил клыки. Члены экипажа «Лунной тени» невольно попятились, поторопившись согласно кивнуть.
– Капитан Феран, Девять будет жить в вашей каюте. А вы будете спать вместе с экипажем.
– О да! Конечно, – торопливо ответил Феран.
При сложившихся обстоятельствах в этом нельзя было усмотреть потерю лица.
– Д'Атто, почините дверь в мою кабину. И прошу никогда, никогда больше не беспокоить меня, пока не взойдет Мираль.
И снова все единодушно кивнули.
– Капитан Феран, я полагаю само собой разумеющимся, что с этого момента я беру командование «Лунной тенью» в свои руки вплоть до возвращения на Гелион. А теперь все исполняйте свои обязанности.
Как ни странно, но настроение на «Лунной тени» резко улучшилось после саморазоблачения Ларона. Он оказался строгим, решительным, но честным и справедливым командиром, и, в конце концов, он никогда не убивал членов экипажа.
Ларон запер дверь кабины. Кусок стекла лежал перед ним в черной обсидиановой чаше. Он выдохнул эфирную энергию и заполнил ею чашу, тут же прикрыв собранную силу сферой из зеленого камня. Внутри сферы перемещалась крошечный красный силуэт, но голос его был холодным и шелковисто-неясным:
– Ларон, я начинала думать, что ты выбросил мою темницу вон.
– О нет, я хочу дать тебе шанс совершить неожиданный поступок, прежде чем решусь сделать это, – отозвался Ларон. – Я хочу знать твое истинное имя.
– Что? Вампир, ты сумасшедший!
– О да. Вне всякого сомнения. А теперь, когда мы находимся в самой середине моря, вдали от любой суши, ты понимаешь: если я выброшу стекло за борт, ты за несколько недель превратишься в ничто, растворишься в темноте океана. Веландер умерла быстро, но тебе придется испытать долгое умирание. Так какое у тебя истинное имя?
– Никто не знает его.
– Я хочу знать.
– Ты поработишь меня.
– Твое истинное имя, прошу. Ты можешь выбирать между безопасностью и рабством или независимостью и гибелью.
– Я предпочитаю смерть!
– Как тебе угодно, прощай, – сказал Ларон, протягивая руку к сфере из зеленого камня.
– Подожди! Подожди. Я могу предложить тебе сделку…
– Никаких сделок. Прощай.
– Джорпай'трак! Мое имя – Джорпай'трак!
– Я собираюсь переместить тебя в иной якорь, а этот кусок стекла выбросить за борт. Если ты действительно назвал мне истинное имя, с тобой ничего не случится.
– Ты солгал! Ты обещал, что я буду в безопасности!
– Ты тоже солгал. А теперь, если названное имя неправильное, что же, ты окажешься в реальной опасности.
– Джорпар'трак, мерзавец, – выдавил суккуб.
Ларон произнес заклятие, и второй вариант имени оказался истинным. Вампир вернул элементала в стекло.
– А теперь, как твой повелитель, я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
– Я могу доставлять удовольствие, это лучшее, на что я способен.
– На самом деле меня больше интересует информация. Как тебя звали в обычном мире?
– Расми.
– Очень приятно. Мне хватило знаний и опыта, чтобы оживить тело Веландер после утопления и поселить в нем одну душу. Какое истинное имя ты дала телу?
В ответе Расми звучала вся накопившаяся ярость, переходящая в боль и отчаяние:
– Ты провел меня!
– О да. Признаюсь, я неплохо справился со своей работой. Каковы ощущения, когда сопротивляешься призыву, включающему в себя истинное имя? Согласно старым текстам, которые мне удалось прочитать, тебя будет жечь огнем изнутри, словно ты проглотил горшок раскаленных углей. Я воспользовался весьма изощренными медицинскими приемами, чтобы оживить тело Веландер, и еще более сложными приемами, чтобы вселить в него другую душу, но меня страшно раздражает отсутствие истинного имени тела. Так ты готов?
Расми не была готова.
– Джорпар'трак, я приказываю тебе назвать истинное имя тела Веландер.
Короткая пауза, потом сдавленный стон мучительной боли, которая явно нарастала.
– Илли-эйнсильт, – выдавила Расми.
Ларон сидел в капитанской каюте напротив Девять, сжав кулаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176
– Но если Веландер умерла и суккуб изгнан, кто же перед нами? – спросил Феран, указывая на девушку, стоящую рядом с Друскарлом.
– Это Девять, создание-дитя, магический страж, сформированный во время экспериментов Метрологов, еще до огненных кругов. Серебряный венец на голове Девять позволяет ей жить в теле Веландер.
Ларон сделал выразительную паузу. На него смотрело много любопытных глаз, но вопросов никто не задавал. Девять рассматривала собравшихся с искренним и наивным интересом.
– А теперь несколько слов о себе, – продолжил Ларон. – Мне больше семисот лет. Семь веков назад Метрологи пленили меня – они пленили разум и душу вампира, живого мертвеца, который кормится кровью и эфирной энергией и не может окончательно умереть. Меня извлекли из иного мира, и я смог воспользоваться лишь телом единственного существовавшего в вашем мире вампира, когда вырвался на свободу. Я обладаю многими способностями, которых нет у смертных.
Экипаж «Лунной тени» давно подозревал, что с Лароном что-то не так. Такие мысли возникали с первых его шагов по палубе корабля, но никому не приходило в голову задать прямые вопросы или сформулировать свои предположения.
– Когда я был жив, я был молодым дворянином, добрым и хорошо воспитанным рыцарем иного мира. В моем мире у лошадей были копыта, а не когти, у людей округлой формы уши и только одно сердце. И хотя теперь я стал чудовищем, даже сейчас я пытаюсь сохранять остатки рыцарственного благородства. Вот почему я употребляю в качестве пищи только тех людей, которых считаю плохими, раздражающими, зловредными или невыносимо занудными. Я пытаюсь сделать этот мир лучше.
Ларон снова сделал паузу. Экипаж еще некоторое время безмолвствовал, а потом раздались аплодисменты. Ларон прочистил горло и продолжил:
– Несмотря на то что Девять обитает в теле взрослой женщины, она всего лишь ребенок. Если кто-то из вас хоть пальцем до неё дотронется, каким бы невероятным ни казалось такое предположение, или просто недостойным образом на нее посмотрит, имя такому человеку будет Обед. А в качестве бонуса, прежде чем я займусь едой, я сделаю с таким подонком кое-что особое – он успеет проклясть тот день, когда его родители впервые посмотрели друг на друга. Девять – не та, с которой вы совокуплялись в течение прошедших двух недель. Она маленькая девочка, магический страж, потерянная и напуганная. И я клянусь очень, очень хорошо защищать ее, стать настоящим старшим братом. Надеюсь, я достаточно ясно выразил свои соображения?
Он еще раз обнажил клыки. Члены экипажа «Лунной тени» невольно попятились, поторопившись согласно кивнуть.
– Капитан Феран, Девять будет жить в вашей каюте. А вы будете спать вместе с экипажем.
– О да! Конечно, – торопливо ответил Феран.
При сложившихся обстоятельствах в этом нельзя было усмотреть потерю лица.
– Д'Атто, почините дверь в мою кабину. И прошу никогда, никогда больше не беспокоить меня, пока не взойдет Мираль.
И снова все единодушно кивнули.
– Капитан Феран, я полагаю само собой разумеющимся, что с этого момента я беру командование «Лунной тенью» в свои руки вплоть до возвращения на Гелион. А теперь все исполняйте свои обязанности.
Как ни странно, но настроение на «Лунной тени» резко улучшилось после саморазоблачения Ларона. Он оказался строгим, решительным, но честным и справедливым командиром, и, в конце концов, он никогда не убивал членов экипажа.
Ларон запер дверь кабины. Кусок стекла лежал перед ним в черной обсидиановой чаше. Он выдохнул эфирную энергию и заполнил ею чашу, тут же прикрыв собранную силу сферой из зеленого камня. Внутри сферы перемещалась крошечный красный силуэт, но голос его был холодным и шелковисто-неясным:
– Ларон, я начинала думать, что ты выбросил мою темницу вон.
– О нет, я хочу дать тебе шанс совершить неожиданный поступок, прежде чем решусь сделать это, – отозвался Ларон. – Я хочу знать твое истинное имя.
– Что? Вампир, ты сумасшедший!
– О да. Вне всякого сомнения. А теперь, когда мы находимся в самой середине моря, вдали от любой суши, ты понимаешь: если я выброшу стекло за борт, ты за несколько недель превратишься в ничто, растворишься в темноте океана. Веландер умерла быстро, но тебе придется испытать долгое умирание. Так какое у тебя истинное имя?
– Никто не знает его.
– Я хочу знать.
– Ты поработишь меня.
– Твое истинное имя, прошу. Ты можешь выбирать между безопасностью и рабством или независимостью и гибелью.
– Я предпочитаю смерть!
– Как тебе угодно, прощай, – сказал Ларон, протягивая руку к сфере из зеленого камня.
– Подожди! Подожди. Я могу предложить тебе сделку…
– Никаких сделок. Прощай.
– Джорпай'трак! Мое имя – Джорпай'трак!
– Я собираюсь переместить тебя в иной якорь, а этот кусок стекла выбросить за борт. Если ты действительно назвал мне истинное имя, с тобой ничего не случится.
– Ты солгал! Ты обещал, что я буду в безопасности!
– Ты тоже солгал. А теперь, если названное имя неправильное, что же, ты окажешься в реальной опасности.
– Джорпар'трак, мерзавец, – выдавил суккуб.
Ларон произнес заклятие, и второй вариант имени оказался истинным. Вампир вернул элементала в стекло.
– А теперь, как твой повелитель, я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
– Я могу доставлять удовольствие, это лучшее, на что я способен.
– На самом деле меня больше интересует информация. Как тебя звали в обычном мире?
– Расми.
– Очень приятно. Мне хватило знаний и опыта, чтобы оживить тело Веландер после утопления и поселить в нем одну душу. Какое истинное имя ты дала телу?
В ответе Расми звучала вся накопившаяся ярость, переходящая в боль и отчаяние:
– Ты провел меня!
– О да. Признаюсь, я неплохо справился со своей работой. Каковы ощущения, когда сопротивляешься призыву, включающему в себя истинное имя? Согласно старым текстам, которые мне удалось прочитать, тебя будет жечь огнем изнутри, словно ты проглотил горшок раскаленных углей. Я воспользовался весьма изощренными медицинскими приемами, чтобы оживить тело Веландер, и еще более сложными приемами, чтобы вселить в него другую душу, но меня страшно раздражает отсутствие истинного имени тела. Так ты готов?
Расми не была готова.
– Джорпар'трак, я приказываю тебе назвать истинное имя тела Веландер.
Короткая пауза, потом сдавленный стон мучительной боли, которая явно нарастала.
– Илли-эйнсильт, – выдавила Расми.
Ларон сидел в капитанской каюте напротив Девять, сжав кулаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176