– не разбудить спокойно сопевшую подругу, стала ощупывать ее живот. Все было на месте! Все было в порядке! Муза представила себе возможный поворот мыслей любого наблюдателя, ненароком заставшего ее за этими акушерскими манипуляциями. Самой Сабрине все можно было объяснить. Она, безусловно, поверит в добрые намерения подруги. Но чужой глаз – всегда злой глас! Он может стать не только «гласом вопиющего в пустыне», но и обвиняющим в пороке. Одни заподозрят в лесбийских наклонностях, другие – в фетишизме.
Эти мысли вдруг неожиданно вывели Музу на интимные откровения самой с собой: она задала себе опасный вопрос, на котором некоторые женщины, особенно ее возраста, ломаются окончательно и бесповоротно. Муза спросила себя: кого сейчас люблю больше – мифического мужчину-принца или земную подругу-женщину? Ответ повис в воздухе и никак не хотел приземляться в сознании только потому, что Муза боялась произносить в слух правдивый ответ. Для полного откровения требовалось мужество! Откровенный ответ был смертельно простым: «Я люблю тебя, Сабрина, твоего ребенка и никого больше»! Муза была профессиональным психологом и хорошо понимала куда ведут такие откровения.
Настало утро: Сабрина, как ни в чем не бывало, умывалась, готовила завтрак. Муза, словно нашпаренная, глотнула толику кофейку и, не отведав скромный бутерброд, рванула в поход по официальным медицинским учреждениям.
Пока Сабрина со все возрастающим любопытством и энтузиазмом исследовала литературный архив, Муза усердно оценивала систему организации здравоохранения и, в частности, службы родовспоможения и педиатрической помощи. Покончив с анализом безобразий, творимых в этой области в России, Муза переключила внимание на то, что делается за рубежом. Она связалась с Магазанником и получила подтверждение того, что у фирмы имеется возможность организовать специальную поездку во Францию, Германию, если Сабрина пожелает рожать в зарубежной клинике. Но здесь, совершенно неожиданно для себя, Муза столкнулась с резкой и категоричной отповедью, исходящей от самой Сабрины. Она, переполненная левацким патриотизмом (термин ввела Муза), отринула все попытки оторвать ее от новой родины. Она страстно желала разделить «участь своего народа». Услышав филологический перл, Муза фыркнула так, что встряхнулись стены квартиры. Затем, отдышавшись, подавив негодование, спросила:
– Ты, милочка, случаем, не царских кровей. Это он, наш батюшка царь, вместо того, чтобы передушить большевистскую нечисть, отправить в сумасшедший дом всех этих психопатов и шизофреников, решил делить участь с народом, за что и был варварски уничтожен. Потом Россия восемьдесят лет хлебала собственную кровушку, да не стаканами, а ведрами!
Сабрина ничего не ответила, понимая, что подруга лишь печется о ней и ребенке. Она прижалась к Музе щекой, чмокнула подругу прямо в сочные губы и снова занялась архивом. Муза внутренне поплыла от восторга и нежности, но заявила деланно грубовато:
– Вижу, девонька, сестричка, солнышко, что ты зачиталась крамольными мыслями своего благоверного. Они иссушили тебе мозг, вконец испортили твою бедную головушку. Кстати, во французском и испанском Сабрина означает сестра, племянница. Думаю, что Сергеев видел в тебе не только женщину, вызывающую у него понятное головокружение, но и сестру, дочь, с которыми он встречался в прошлых жизнях. Боюсь, что и мы с тобой были сестрами когда-то, если не подозревать большее.
Сабрина словно ждала такого замечания. Она придвинула к Музе бумажку со стихом «Сабрина» и стала читать его вслух.
Муза, дослушав до конца отповедь греху, потрепала подругу по загривку, прижалась к ней щекой и сказала:
– Все же ты влюбленная дурочка, Сабринок, продолжает вешать тебе лапшу на уши твой Сергеев даже после смерти. А ты внимаешь его виршам, как неоспоримым приказам, и живешь в сказке, которую он для тебя выдумал. Да, наверное, обе мы дуры: я ведь тоже из-под влияния Мишки так и не могу выйти по сей день. Жаль, что он стихов, паршивец, не писал, а то бы и я потешала душу стройностью рифм и сказкой сладких слов.
Загадочно имя Сабрина -
нашептано тьмою веков,
пришло от простых рыбаков,
от спермы тупых мужиков.
Как белое платье в крови,
трясущее память поныне -
донашивали его графини
последующих веков.
Сабрина-первая была
за святость в жертву отдана.
Толпа бунтующих скотов,
терзала девичий альков.
Ниспослана Богом награда -
Сабрина вырвана из Ада.
Прошел заметный интервал.
Контуры бытия изменялись -
иной биологией наполнялись,
воспитанием шлифовались,
образованьем насыщались.
Душевно-нежную точность,
как проверку на прочность,
оформлял, бесспорно, Бог -
здесь ошибиться Он не мог.
Не стоит ободрять генетика:
для Бога муки те – эстетика.
Всевышний выбирал дорогу
ведущую людишек к Богу:
толпу безумных вразумлял,
на путь покойный наставлял.
Сабрин судьба – эксперимент,
лишь поучительный момент.
Собак воспитывают плетью,
а человека – состраданьем,
примером вещим, назиданьем,
молитвой, верным покаяньем.
Сабрина приняла крещенье -
и заслужила тем прощенье.
Путь верный сам проверь -
не мукой горькой и не скукой.
Есть верный признак проведенья -
терпенье, радость и прозренье.
Сам разгадай грехов обличье -
тем заслужи благополучье.
Воистину, для всех один:
Судья Всесильный -
Бог наш – Господин!
Муза внимательно заглянула в глаза Сабрине, погладила ее по животу и спросила:
– Чего ты опять-то выдумала? Ты понимаешь, что главная твоя задача сейчас ребенка родить полноценного? А ты все кувыркаешься в воспоминаниях. По-моему, ты во сне и наяву все еще чувствуешь себя в объятиях Сергеева. Спустись на землю: ты находишься в стране, которая еще только сто с небольшим лет тому назад официально освободилась от рабства (в 1861 году подписал Александр II свой манифест о ликвидации крепостного права), но в действительности его никто толком и не выполнял еще многие годы. В пору большевизма народ превратили в быдло, которое проживало в худших условиях, даже по сравнению с крепостным правом. Ты понимаешь, что тебе придется столкнуться со здравоохранением, выдуманным новыми дураками – наследниками прежних болванов? Эти кретины могут погубить и тебя, и ребенка? А ты все бродишь со свирелью, как Дидель. Помнишь из Багрицкого: «Марта, Марта, надо ль плакать, если Дидель ходит в поле и смеется невзначай». Сабринок, плакать может быть и не надо, но думать мы с тобой должны обязательно и предусмотреть все до мелочей.
Муза прошерстила бумажки из архива и выбрала одну из многих:
– Ты посмотри, Сабринок, что твой немой повелитель тебе пишет оттуда, из зазеркалья, словно предупреждая, что жизнь может сложится в этой стране отвратительно до безобразия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Эти мысли вдруг неожиданно вывели Музу на интимные откровения самой с собой: она задала себе опасный вопрос, на котором некоторые женщины, особенно ее возраста, ломаются окончательно и бесповоротно. Муза спросила себя: кого сейчас люблю больше – мифического мужчину-принца или земную подругу-женщину? Ответ повис в воздухе и никак не хотел приземляться в сознании только потому, что Муза боялась произносить в слух правдивый ответ. Для полного откровения требовалось мужество! Откровенный ответ был смертельно простым: «Я люблю тебя, Сабрина, твоего ребенка и никого больше»! Муза была профессиональным психологом и хорошо понимала куда ведут такие откровения.
Настало утро: Сабрина, как ни в чем не бывало, умывалась, готовила завтрак. Муза, словно нашпаренная, глотнула толику кофейку и, не отведав скромный бутерброд, рванула в поход по официальным медицинским учреждениям.
Пока Сабрина со все возрастающим любопытством и энтузиазмом исследовала литературный архив, Муза усердно оценивала систему организации здравоохранения и, в частности, службы родовспоможения и педиатрической помощи. Покончив с анализом безобразий, творимых в этой области в России, Муза переключила внимание на то, что делается за рубежом. Она связалась с Магазанником и получила подтверждение того, что у фирмы имеется возможность организовать специальную поездку во Францию, Германию, если Сабрина пожелает рожать в зарубежной клинике. Но здесь, совершенно неожиданно для себя, Муза столкнулась с резкой и категоричной отповедью, исходящей от самой Сабрины. Она, переполненная левацким патриотизмом (термин ввела Муза), отринула все попытки оторвать ее от новой родины. Она страстно желала разделить «участь своего народа». Услышав филологический перл, Муза фыркнула так, что встряхнулись стены квартиры. Затем, отдышавшись, подавив негодование, спросила:
– Ты, милочка, случаем, не царских кровей. Это он, наш батюшка царь, вместо того, чтобы передушить большевистскую нечисть, отправить в сумасшедший дом всех этих психопатов и шизофреников, решил делить участь с народом, за что и был варварски уничтожен. Потом Россия восемьдесят лет хлебала собственную кровушку, да не стаканами, а ведрами!
Сабрина ничего не ответила, понимая, что подруга лишь печется о ней и ребенке. Она прижалась к Музе щекой, чмокнула подругу прямо в сочные губы и снова занялась архивом. Муза внутренне поплыла от восторга и нежности, но заявила деланно грубовато:
– Вижу, девонька, сестричка, солнышко, что ты зачиталась крамольными мыслями своего благоверного. Они иссушили тебе мозг, вконец испортили твою бедную головушку. Кстати, во французском и испанском Сабрина означает сестра, племянница. Думаю, что Сергеев видел в тебе не только женщину, вызывающую у него понятное головокружение, но и сестру, дочь, с которыми он встречался в прошлых жизнях. Боюсь, что и мы с тобой были сестрами когда-то, если не подозревать большее.
Сабрина словно ждала такого замечания. Она придвинула к Музе бумажку со стихом «Сабрина» и стала читать его вслух.
Муза, дослушав до конца отповедь греху, потрепала подругу по загривку, прижалась к ней щекой и сказала:
– Все же ты влюбленная дурочка, Сабринок, продолжает вешать тебе лапшу на уши твой Сергеев даже после смерти. А ты внимаешь его виршам, как неоспоримым приказам, и живешь в сказке, которую он для тебя выдумал. Да, наверное, обе мы дуры: я ведь тоже из-под влияния Мишки так и не могу выйти по сей день. Жаль, что он стихов, паршивец, не писал, а то бы и я потешала душу стройностью рифм и сказкой сладких слов.
Загадочно имя Сабрина -
нашептано тьмою веков,
пришло от простых рыбаков,
от спермы тупых мужиков.
Как белое платье в крови,
трясущее память поныне -
донашивали его графини
последующих веков.
Сабрина-первая была
за святость в жертву отдана.
Толпа бунтующих скотов,
терзала девичий альков.
Ниспослана Богом награда -
Сабрина вырвана из Ада.
Прошел заметный интервал.
Контуры бытия изменялись -
иной биологией наполнялись,
воспитанием шлифовались,
образованьем насыщались.
Душевно-нежную точность,
как проверку на прочность,
оформлял, бесспорно, Бог -
здесь ошибиться Он не мог.
Не стоит ободрять генетика:
для Бога муки те – эстетика.
Всевышний выбирал дорогу
ведущую людишек к Богу:
толпу безумных вразумлял,
на путь покойный наставлял.
Сабрин судьба – эксперимент,
лишь поучительный момент.
Собак воспитывают плетью,
а человека – состраданьем,
примером вещим, назиданьем,
молитвой, верным покаяньем.
Сабрина приняла крещенье -
и заслужила тем прощенье.
Путь верный сам проверь -
не мукой горькой и не скукой.
Есть верный признак проведенья -
терпенье, радость и прозренье.
Сам разгадай грехов обличье -
тем заслужи благополучье.
Воистину, для всех один:
Судья Всесильный -
Бог наш – Господин!
Муза внимательно заглянула в глаза Сабрине, погладила ее по животу и спросила:
– Чего ты опять-то выдумала? Ты понимаешь, что главная твоя задача сейчас ребенка родить полноценного? А ты все кувыркаешься в воспоминаниях. По-моему, ты во сне и наяву все еще чувствуешь себя в объятиях Сергеева. Спустись на землю: ты находишься в стране, которая еще только сто с небольшим лет тому назад официально освободилась от рабства (в 1861 году подписал Александр II свой манифест о ликвидации крепостного права), но в действительности его никто толком и не выполнял еще многие годы. В пору большевизма народ превратили в быдло, которое проживало в худших условиях, даже по сравнению с крепостным правом. Ты понимаешь, что тебе придется столкнуться со здравоохранением, выдуманным новыми дураками – наследниками прежних болванов? Эти кретины могут погубить и тебя, и ребенка? А ты все бродишь со свирелью, как Дидель. Помнишь из Багрицкого: «Марта, Марта, надо ль плакать, если Дидель ходит в поле и смеется невзначай». Сабринок, плакать может быть и не надо, но думать мы с тобой должны обязательно и предусмотреть все до мелочей.
Муза прошерстила бумажки из архива и выбрала одну из многих:
– Ты посмотри, Сабринок, что твой немой повелитель тебе пишет оттуда, из зазеркалья, словно предупреждая, что жизнь может сложится в этой стране отвратительно до безобразия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104