В их представлениях (особенно у Феликса, сразу же поверившего в трансцендентальное) действия Музы все больше и больше ассоциировали с эстетикой превосходного шаманства. Если угодно, современной формы научно-обоснованного колдовства. Они только причмокивали губами и покачивали наполненными восторгом тяжелыми головами.
Муза давно заметила, что эти двое не в себе, но оставила их лечение на закуску. Она великолепно понимала, что терапия может приобрести иные формы. Скорее всего те, которые дают окончательный эффект, если врач преображается в любовника (любовницу) и, лежа в постели вместе с пациентом, добивается положительного сдвига в активном поступательном движении. Она вспомнила, что Сергеев такой метод называл «психотерапией с включением». При этом он всегда прикрывал глаза от удовольствия, со смаком потягивался и многозначительно улыбался. Что уж он там подразумевал? – пусть теперь докладывает Святым Апостолам – Петру или Павлу. Сам Всевышний, конечно, на пустяковый допрос тратить время не станет.
Муза снова обратилась к Сабрине:
– Помнится, читала я у него на вечных клочках такой лихой стишок, если память не изменяет, под названием «Тайна»:
Трагические тайны
Толкут тьму тараканью.
Но наивный наш народ
Держит мысль наоборот:
Ни по ветру, ни по туче –
По дремучести паучей.
Грех воспринят, как победа.
Мысли – повод для обеда.
Горе – стойкий фактор бреда.
Счастье – мусор у забора,
Порождение раздора.
Радость – хуже воровства,
Как ошибка сватовства.
Пошлость – свойство молодца,
Позабывшего отца.
Лживость – качество лица
Проходимца, подлеца.
Вот и думай, как тут жить,
С кем обняться и дружить!
– Понимаешь, Сабринок, – продолжала Муза, – в том стихе он ничего не преувеличил и не приврал – все так и есть. Ты должна готовиться ко встрече с загадочным народом, имя которому в общепринятой практике «русские» (вроде бы славяне), но ничего общего со славянами тот народ давно не имеет. Пусть же тебя не шокируют и не сражают наповал нелепости, с которыми ты будешь сталкиваться в России на каждом шагу.
Сабрина слушала грозные предупреждения внимательно, но было очевидно, что она еще не понимает в полной мере их значение. Логика поступков тех людей, среди которых она родилась и с кем соседствовала в течение всей жизни, настолько отличалась от российской поведенческой вычурности, что трудно было предположить возможные повороты даже обычных поступков. Известно, что «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Славянский дух дремал и грустил в Сабрине тоже! Пока она, как думающий и анализирующий человек, обратила внимание на особенности интеллектуального багажа своей новой подруги. Но та так мастерски расставляла сети психотерапевтических решений, что заподозрить ее в выполнении лечебной практики было, практически, невозможно. Создавалось впечатление, что ведется только душеспасительная беседа. Тем более, что психотерапевты вообще от природы и по обязанности исключительно искренние и заряженные эмпатией личности, то есть способные к сопереживанию. Муза же основательно привязалась и полюбила Сабрину.
Время перелета было долгим и Сабрина занялась раскопками, распаковкой, сортировкой и раскладкой интеллектуального багажа подруги. Как только Боинг набрал высоту и стюардессы покатили свои «тачанки» с прохладительными и горячительными напитками, прозвучал ее первый вопрос:
– Музочка, может быть я ошибаюсь, но сдается мне, что у тебя имеются бесспорные национальные предпочтения? Это касается выбора друзей, любимого человека, наконец, взглядов на жизнь?
Муза отхлебнула из стакана что-то прохладительное, ухмыльнулась как-то рассеянно, вяло, потом ее улыбка плавно перетекла в смешливую многозначительность. Видимо, она сперва зарылась поглубже в свои ощущения, в память и, нащупав там что-то основное, центральное, начала уже более уверенно свою нелегкую повесть о жизни:
– Понимаешь, Сабринок, если говорить просто, то и формулы разговора можно отыскать заурядные. Но не бывает так в жизни! Все живое и неживое так прочно – массой видимых и невидимых связей – переплетено друг с другом. Мало того, занятные опосредования выходят на уровень галактический. Вот и не получается обо всем том рассуждать без помощи Бога или властителей сверхразумом.
– Суди сама, – продолжала Муза, отдышавшись, – я чистокровная еврейка, как ты предполагаешь, жестко национально сориентированная, но мой первый и пока еще последний мужчина был больше татарином, чем славянином. Сергеев, в компании которого мы все крутились, имел выраженные скандинавские, да еще литовско-польские корни. Но я лично никогда не чувствовала себя неуютно на всех их ученых шабашах, да и во время застолья тоже. Полагаю, – ты уж извини меня, Христа ради, – что и в постели мне было бы с ним уютно, не попадись на моем пути первым Мишка-сорванец, татарин-удалец.
Муза еще отхлебнула прохладительного, облизнула красивые, сочные губы. Сабрина фиксировала именно это. Она ведь была мирская женщина и не стремилась проникать в философские дали. Ее вопрос был в большей мере прозаическим, чем риторическим. Совершенно по-женски она, конечно, стремилась разведать отношение подруги к Сергееву, как к мужчине, и на всякий случай попробовать разгадать: а не было ли чего-нибудь?!.. между ними в былые времена.
Но Муза была непроста, ой непроста! Она все прекрасно понимала, но последовательно вела свою линию – линию хорошо продуманной терапии. Она в нужный момент пускала вход проверенный козырь в игре с Сабриной. Таким козырем была его, еще не остывшая власть, над ней.
Муза, словно очнувшись от далеких воспоминаний, заулыбалась как-то особенно игриво и заявила:
– Пойми меня правильно, Сабринок: жизнь – это все же игра, игра очень интересная, занятная, но, слов нет, порой она и очень рискованная, трагическая. И если Бог тебе в этой игре посылает славных партнеров, то надо радоваться такому подарку и потреблять его на всю катушку. Кстати, из той теории, которой я, скорее всего, достаточно плотно компостировала твои мозги, следуют весьма практические выводы. Правда, логика в них совершенно адекватная вывертам Сергеева и Михаила. Позволь поясню тебе подробнее, что удумали эти интеллектуалы-головотяпы. Они уверяли, что с помощью некоторых диагностических подходов можно по ошибкам, опискам, оговоркам выяснять конструкцию генофонда конкретных персон. Великие умы обозвали такое направление «археологической генетикой». Здесь было что-то от метода психоанализа, но их предложения отсыпались, пожалуй, на более высоком социометрическом уровне, дающим возможность унифицировать технологии обследования и использовать персональный компьютер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Муза давно заметила, что эти двое не в себе, но оставила их лечение на закуску. Она великолепно понимала, что терапия может приобрести иные формы. Скорее всего те, которые дают окончательный эффект, если врач преображается в любовника (любовницу) и, лежа в постели вместе с пациентом, добивается положительного сдвига в активном поступательном движении. Она вспомнила, что Сергеев такой метод называл «психотерапией с включением». При этом он всегда прикрывал глаза от удовольствия, со смаком потягивался и многозначительно улыбался. Что уж он там подразумевал? – пусть теперь докладывает Святым Апостолам – Петру или Павлу. Сам Всевышний, конечно, на пустяковый допрос тратить время не станет.
Муза снова обратилась к Сабрине:
– Помнится, читала я у него на вечных клочках такой лихой стишок, если память не изменяет, под названием «Тайна»:
Трагические тайны
Толкут тьму тараканью.
Но наивный наш народ
Держит мысль наоборот:
Ни по ветру, ни по туче –
По дремучести паучей.
Грех воспринят, как победа.
Мысли – повод для обеда.
Горе – стойкий фактор бреда.
Счастье – мусор у забора,
Порождение раздора.
Радость – хуже воровства,
Как ошибка сватовства.
Пошлость – свойство молодца,
Позабывшего отца.
Лживость – качество лица
Проходимца, подлеца.
Вот и думай, как тут жить,
С кем обняться и дружить!
– Понимаешь, Сабринок, – продолжала Муза, – в том стихе он ничего не преувеличил и не приврал – все так и есть. Ты должна готовиться ко встрече с загадочным народом, имя которому в общепринятой практике «русские» (вроде бы славяне), но ничего общего со славянами тот народ давно не имеет. Пусть же тебя не шокируют и не сражают наповал нелепости, с которыми ты будешь сталкиваться в России на каждом шагу.
Сабрина слушала грозные предупреждения внимательно, но было очевидно, что она еще не понимает в полной мере их значение. Логика поступков тех людей, среди которых она родилась и с кем соседствовала в течение всей жизни, настолько отличалась от российской поведенческой вычурности, что трудно было предположить возможные повороты даже обычных поступков. Известно, что «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Славянский дух дремал и грустил в Сабрине тоже! Пока она, как думающий и анализирующий человек, обратила внимание на особенности интеллектуального багажа своей новой подруги. Но та так мастерски расставляла сети психотерапевтических решений, что заподозрить ее в выполнении лечебной практики было, практически, невозможно. Создавалось впечатление, что ведется только душеспасительная беседа. Тем более, что психотерапевты вообще от природы и по обязанности исключительно искренние и заряженные эмпатией личности, то есть способные к сопереживанию. Муза же основательно привязалась и полюбила Сабрину.
Время перелета было долгим и Сабрина занялась раскопками, распаковкой, сортировкой и раскладкой интеллектуального багажа подруги. Как только Боинг набрал высоту и стюардессы покатили свои «тачанки» с прохладительными и горячительными напитками, прозвучал ее первый вопрос:
– Музочка, может быть я ошибаюсь, но сдается мне, что у тебя имеются бесспорные национальные предпочтения? Это касается выбора друзей, любимого человека, наконец, взглядов на жизнь?
Муза отхлебнула из стакана что-то прохладительное, ухмыльнулась как-то рассеянно, вяло, потом ее улыбка плавно перетекла в смешливую многозначительность. Видимо, она сперва зарылась поглубже в свои ощущения, в память и, нащупав там что-то основное, центральное, начала уже более уверенно свою нелегкую повесть о жизни:
– Понимаешь, Сабринок, если говорить просто, то и формулы разговора можно отыскать заурядные. Но не бывает так в жизни! Все живое и неживое так прочно – массой видимых и невидимых связей – переплетено друг с другом. Мало того, занятные опосредования выходят на уровень галактический. Вот и не получается обо всем том рассуждать без помощи Бога или властителей сверхразумом.
– Суди сама, – продолжала Муза, отдышавшись, – я чистокровная еврейка, как ты предполагаешь, жестко национально сориентированная, но мой первый и пока еще последний мужчина был больше татарином, чем славянином. Сергеев, в компании которого мы все крутились, имел выраженные скандинавские, да еще литовско-польские корни. Но я лично никогда не чувствовала себя неуютно на всех их ученых шабашах, да и во время застолья тоже. Полагаю, – ты уж извини меня, Христа ради, – что и в постели мне было бы с ним уютно, не попадись на моем пути первым Мишка-сорванец, татарин-удалец.
Муза еще отхлебнула прохладительного, облизнула красивые, сочные губы. Сабрина фиксировала именно это. Она ведь была мирская женщина и не стремилась проникать в философские дали. Ее вопрос был в большей мере прозаическим, чем риторическим. Совершенно по-женски она, конечно, стремилась разведать отношение подруги к Сергееву, как к мужчине, и на всякий случай попробовать разгадать: а не было ли чего-нибудь?!.. между ними в былые времена.
Но Муза была непроста, ой непроста! Она все прекрасно понимала, но последовательно вела свою линию – линию хорошо продуманной терапии. Она в нужный момент пускала вход проверенный козырь в игре с Сабриной. Таким козырем была его, еще не остывшая власть, над ней.
Муза, словно очнувшись от далеких воспоминаний, заулыбалась как-то особенно игриво и заявила:
– Пойми меня правильно, Сабринок: жизнь – это все же игра, игра очень интересная, занятная, но, слов нет, порой она и очень рискованная, трагическая. И если Бог тебе в этой игре посылает славных партнеров, то надо радоваться такому подарку и потреблять его на всю катушку. Кстати, из той теории, которой я, скорее всего, достаточно плотно компостировала твои мозги, следуют весьма практические выводы. Правда, логика в них совершенно адекватная вывертам Сергеева и Михаила. Позволь поясню тебе подробнее, что удумали эти интеллектуалы-головотяпы. Они уверяли, что с помощью некоторых диагностических подходов можно по ошибкам, опискам, оговоркам выяснять конструкцию генофонда конкретных персон. Великие умы обозвали такое направление «археологической генетикой». Здесь было что-то от метода психоанализа, но их предложения отсыпались, пожалуй, на более высоком социометрическом уровне, дающим возможность унифицировать технологии обследования и использовать персональный компьютер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104