– Ты слишком мягкосердечен, братец, а это не то качество, что требуется от крестного отца.
– Никакой звериной жестокости, – отрезал Франко. – Думай хотя бы иногда своей головой и держи себя в руках.
После этого Франко держал ухо востро, всегда интересуясь донесениями о том, что поделывает Стефано, и очень скоро обнаружил, что его брат уже пользовался дурной славой из-за своего обращения с женщинами в дешевых борделях Неаполя. Казалось, Стефано выбирал самые замызганные, где строил из себя юного лорда, швыряя деньги направо и налево, чванясь, напиваясь, как свинья, и утоляя свою сексуальную нужду, корча из себя супермена, однако донесения были более чем красноречивы. Стефано не преуспевал в постели, возмещая это жутким садизмом.
А дома он был чадом Кармелы. Высокий, красивый и всегда улыбающийся, он был ласков и вежлив с матерью – и хладнокровно жесток с беспомощными женщинами в борделях.
Франко было двадцать пять, а Стефано восемнадцать, когда однажды ночью Энцо отвел их в сторону и сказал, что умирает. Полдюжины разных докторов подтвердили диагноз – рак желудка.
– Это не должно выйти за порог этой комнаты, – сказал он, глядя на них обоих, его темные глаза уже сузились от боли. – Ваша мать не должна знать об этом – и наши враги тоже. Для меня настало время подумать о будущем нашего дела, мои сыновья. О вашем будущем. Вы хорошо знаете мои чувства к вам. Позвольте умирающему обратиться к вам с последней просьбой. Сделайте меня счастливым… женитесь. Сейчас. Подарите мне внука, чтобы я мог умереть спокойно, зная, что семья Мальвази будет иметь продолжение и процветать. Подарите вашей матери внуков, чтобы она была счастлива, когда я уйду.
Стефано сделал предложение Эмилии Бертана через ее отца, и оно было принято немедленно, хотя сама Эмилия узнала об этом последней, когда ее семья сообщила ей, что они устраивают большой званый вечер в честь помолвки – ее помолвки. Она должна была выйти замуж в течение месяца.
Эмилии тоже было восемнадцать лет; она была хорошенькой и оживленной, жизнерадостной, и хотя Стефано Мальвази и не был парнем, которого бы она выбрала, все же он был красив. Она понимала, что это хорошая партия и согласилась на брак, как послушная дочь.
Это было самое пышное свадебное торжество, какое только видел Неаполь за многие годы. Красавица-невеста в белоснежном платье из ярдов и ярдов кружев, в окружении двенадцати маленьких темноволосых подружек. Она счастливо улыбалась, сжимая руку Стефано, когда они резали торт, и Энцо Мальвази, сияя отеческой улыбкой со своего места во главе стола, давал им свое благословение…
На следующий день, в три часа утра Франко был разбужен телефонным звонком Эмилии, одинокой и обезумевшей, из отеля в Риме, с которого они начали свой медовый месяц. Стефано выпил много вина этой ночью и, когда пришло время ложиться в постель… тогда, сказала она в отчаянье… он попытался заняться с ней любовью, но безуспешно. Ругая и проклиная ее, он хлестнул ее несколько раз по лицу, натянул одежду и ушел. Изможденная и измученная слезами, она заснула, но потом проснулась от возни, доносившейся из гостиной. Она прокралась к двери и заглянула внутрь. Стефано, обнаженный, наклонился перед молоденьким мальчиком и… Эмилия не могла продолжать, но Франко услышал достаточно. Сказав ей, чтобы она успокоилась, он через пять минут уже покинул виллу и отправился в Рим.
Теперь он знал, почему Стефано заслужил такую репутацию у женщин; теперь он раскусил своего ленивого братца, которому мать спускала абсолютно все! К тому времени, когда он приехал в Рим, он уже был почти готов убить его. Но Стефано собрал чемодан и сбежал. Эмилия сказала, что он уехал с тем мальчиком час назад.
Франко потребовалось два дня, чтобы разыскать его. Он наконец обнаружил его в одной из самых паршивых забегаловок в городе – в сомнительном, заплеванном баре, продымленном и зловонном от пота и опиума, с комнатушками наверху, которые содержало какое-то дерьмо со своей хищной сворой. В одной из этих комнат он нашел Стефано, который спал обнаженный на рваном грязном матрасе, кишащем вшами, а в углу съежился мальчик лет одиннадцати-двенадцати. Франко увидел папиросу с опиумом и почувствовал его запах в дыхании брата, когда сгреб его в охапку и попытался поставить на ноги, проклиная его за скотство. Бросив пригоршню денег несчастному ребенку, он натянул на Стефано одежду и потащил его из комнаты.
Сначала он отвел его в бани, велев персоналу раздеть его и сжечь одежду, а затем засунуть в горячую ванну с дезинфицирующим раствором. Сам он отправился в город купить новую одежду, а когда вернулся, Стефано был завернут в большое белое полотенце и выглядел разъяренным.
– Что ты со мной делаешь? Со своим собственным братом?
– Ты омерзителен, – сказал холодно Франко. – Ты хуже, чем животное. Если бы наш отец не умирал, я бы оттащил тебя к нему, чтобы он понял, что ты из себя представляешь. Но я знаю, что не могу этого сделать. Так вот, ты женился на этой бедной невинной девушке, и я сделаю все, чтобы быть уверенным – ты исполняешь свой супружеский долг. Или тебя найдут мертвым.
– Ишь, чего захотел! Ты не посмеешь, – огрызнулся Стефано, – и я буду делать все, что хочу.
Но холодный, бешеный блеск в глазах брата заставил его усомниться в собственных словах.
Франко воссоединил Эмилию с ее мужем, и она приняла его назад смиренно, хотя теперь она боялась его. Франко взял за правило навещать супругов каждые несколько дней в их новом доме – хорошеньком особнячке недалеко от виллы Мальвази, тоже за высоким забором с неизменными стражами. Эмилия рассказывала, что Стефано вел себя довольно разумно, хотя часто напивался и исчезал по ночам. Но она привыкла, что мужчины в ее собственной семье часто исчезали по делам, и старалась больше не думать об этом. Франко думал иначе. Но Энцо Мальвази становилось хуже, и мысли Франко были о больном отце и о своей ответственности, которая будет на него возложена, когда придет время взять в руки власть над «делом».
Каждый день к семи утра он уже был весь в работе, контролируя каждый сектор своего «бизнеса», строя новые планы экспансии на новые территории и способы удержаться на прежних, решая, где ретироваться и как сделать доходы максимальными. Он обдумывал, как послать доверенных лиц в южную Африку, чтобы наладить каналы поступления наркотиков, у него возникла новая идея, как усилить нажим на игорное дело. Он использовал все знания, полученные в школе бизнеса, чтобы принципиально реорганизовать финансовую основу империи Мальвази, задумав новые инвестиции в промышленность и банковское дело. «Банк Мальвази» был его мечтой, вывеску которого он хотел видеть не только в Неаполе или где-либо еще в Италии, но на серьезном международном уровне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Никакой звериной жестокости, – отрезал Франко. – Думай хотя бы иногда своей головой и держи себя в руках.
После этого Франко держал ухо востро, всегда интересуясь донесениями о том, что поделывает Стефано, и очень скоро обнаружил, что его брат уже пользовался дурной славой из-за своего обращения с женщинами в дешевых борделях Неаполя. Казалось, Стефано выбирал самые замызганные, где строил из себя юного лорда, швыряя деньги направо и налево, чванясь, напиваясь, как свинья, и утоляя свою сексуальную нужду, корча из себя супермена, однако донесения были более чем красноречивы. Стефано не преуспевал в постели, возмещая это жутким садизмом.
А дома он был чадом Кармелы. Высокий, красивый и всегда улыбающийся, он был ласков и вежлив с матерью – и хладнокровно жесток с беспомощными женщинами в борделях.
Франко было двадцать пять, а Стефано восемнадцать, когда однажды ночью Энцо отвел их в сторону и сказал, что умирает. Полдюжины разных докторов подтвердили диагноз – рак желудка.
– Это не должно выйти за порог этой комнаты, – сказал он, глядя на них обоих, его темные глаза уже сузились от боли. – Ваша мать не должна знать об этом – и наши враги тоже. Для меня настало время подумать о будущем нашего дела, мои сыновья. О вашем будущем. Вы хорошо знаете мои чувства к вам. Позвольте умирающему обратиться к вам с последней просьбой. Сделайте меня счастливым… женитесь. Сейчас. Подарите мне внука, чтобы я мог умереть спокойно, зная, что семья Мальвази будет иметь продолжение и процветать. Подарите вашей матери внуков, чтобы она была счастлива, когда я уйду.
Стефано сделал предложение Эмилии Бертана через ее отца, и оно было принято немедленно, хотя сама Эмилия узнала об этом последней, когда ее семья сообщила ей, что они устраивают большой званый вечер в честь помолвки – ее помолвки. Она должна была выйти замуж в течение месяца.
Эмилии тоже было восемнадцать лет; она была хорошенькой и оживленной, жизнерадостной, и хотя Стефано Мальвази и не был парнем, которого бы она выбрала, все же он был красив. Она понимала, что это хорошая партия и согласилась на брак, как послушная дочь.
Это было самое пышное свадебное торжество, какое только видел Неаполь за многие годы. Красавица-невеста в белоснежном платье из ярдов и ярдов кружев, в окружении двенадцати маленьких темноволосых подружек. Она счастливо улыбалась, сжимая руку Стефано, когда они резали торт, и Энцо Мальвази, сияя отеческой улыбкой со своего места во главе стола, давал им свое благословение…
На следующий день, в три часа утра Франко был разбужен телефонным звонком Эмилии, одинокой и обезумевшей, из отеля в Риме, с которого они начали свой медовый месяц. Стефано выпил много вина этой ночью и, когда пришло время ложиться в постель… тогда, сказала она в отчаянье… он попытался заняться с ней любовью, но безуспешно. Ругая и проклиная ее, он хлестнул ее несколько раз по лицу, натянул одежду и ушел. Изможденная и измученная слезами, она заснула, но потом проснулась от возни, доносившейся из гостиной. Она прокралась к двери и заглянула внутрь. Стефано, обнаженный, наклонился перед молоденьким мальчиком и… Эмилия не могла продолжать, но Франко услышал достаточно. Сказав ей, чтобы она успокоилась, он через пять минут уже покинул виллу и отправился в Рим.
Теперь он знал, почему Стефано заслужил такую репутацию у женщин; теперь он раскусил своего ленивого братца, которому мать спускала абсолютно все! К тому времени, когда он приехал в Рим, он уже был почти готов убить его. Но Стефано собрал чемодан и сбежал. Эмилия сказала, что он уехал с тем мальчиком час назад.
Франко потребовалось два дня, чтобы разыскать его. Он наконец обнаружил его в одной из самых паршивых забегаловок в городе – в сомнительном, заплеванном баре, продымленном и зловонном от пота и опиума, с комнатушками наверху, которые содержало какое-то дерьмо со своей хищной сворой. В одной из этих комнат он нашел Стефано, который спал обнаженный на рваном грязном матрасе, кишащем вшами, а в углу съежился мальчик лет одиннадцати-двенадцати. Франко увидел папиросу с опиумом и почувствовал его запах в дыхании брата, когда сгреб его в охапку и попытался поставить на ноги, проклиная его за скотство. Бросив пригоршню денег несчастному ребенку, он натянул на Стефано одежду и потащил его из комнаты.
Сначала он отвел его в бани, велев персоналу раздеть его и сжечь одежду, а затем засунуть в горячую ванну с дезинфицирующим раствором. Сам он отправился в город купить новую одежду, а когда вернулся, Стефано был завернут в большое белое полотенце и выглядел разъяренным.
– Что ты со мной делаешь? Со своим собственным братом?
– Ты омерзителен, – сказал холодно Франко. – Ты хуже, чем животное. Если бы наш отец не умирал, я бы оттащил тебя к нему, чтобы он понял, что ты из себя представляешь. Но я знаю, что не могу этого сделать. Так вот, ты женился на этой бедной невинной девушке, и я сделаю все, чтобы быть уверенным – ты исполняешь свой супружеский долг. Или тебя найдут мертвым.
– Ишь, чего захотел! Ты не посмеешь, – огрызнулся Стефано, – и я буду делать все, что хочу.
Но холодный, бешеный блеск в глазах брата заставил его усомниться в собственных словах.
Франко воссоединил Эмилию с ее мужем, и она приняла его назад смиренно, хотя теперь она боялась его. Франко взял за правило навещать супругов каждые несколько дней в их новом доме – хорошеньком особнячке недалеко от виллы Мальвази, тоже за высоким забором с неизменными стражами. Эмилия рассказывала, что Стефано вел себя довольно разумно, хотя часто напивался и исчезал по ночам. Но она привыкла, что мужчины в ее собственной семье часто исчезали по делам, и старалась больше не думать об этом. Франко думал иначе. Но Энцо Мальвази становилось хуже, и мысли Франко были о больном отце и о своей ответственности, которая будет на него возложена, когда придет время взять в руки власть над «делом».
Каждый день к семи утра он уже был весь в работе, контролируя каждый сектор своего «бизнеса», строя новые планы экспансии на новые территории и способы удержаться на прежних, решая, где ретироваться и как сделать доходы максимальными. Он обдумывал, как послать доверенных лиц в южную Африку, чтобы наладить каналы поступления наркотиков, у него возникла новая идея, как усилить нажим на игорное дело. Он использовал все знания, полученные в школе бизнеса, чтобы принципиально реорганизовать финансовую основу империи Мальвази, задумав новые инвестиции в промышленность и банковское дело. «Банк Мальвази» был его мечтой, вывеску которого он хотел видеть не только в Неаполе или где-либо еще в Италии, но на серьезном международном уровне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92