Да, на этот раз японцы могут похвастаться. Вами сдержал свое слово.
XIX. БЕЛАЯ СТЕНА
Возвращение на родину. Европейская коалиция против китайского нашествия. Вторжение китайцев в Россию. Конференция. Взятие Иркутска китайцами. «Белая стена». В России. Новая встреча со старым приятелем.
В ясное солнечное утро 1 января 1938 большой пароход Трансатлантической компании «Дофинэ», на котором мы – я, Пижон и г. Мартен Дюбуа – возвращались во Францию, бросил якорь в гавани Бреста.
С патроном мы встретились на другой день после катастрофы, в Колоне, на Панамском перешейке, куда он приехал из Ванкувера, услыхав о печальных событиях.
Радость, которую он испытал, увидев нас здравыми и невредимыми, смягчила для него горечь катастрофы. После первых приветствий и обмена впечатлениями он усадил нас за составление обстоятельной телеграммы в «2000 год». За ней должен был последовать подробный рассказ о наших похождениях.
– Печальное, трагическое происшествие – говорил он. – Катастрофа, которая может иметь самые неожиданные последствия. Она подстрекнет решимость Китая, готового бросить свои полчища на Европу: его удерживало только опасение морской экспедиции, которая теперь не состоится… Прискорбная, прискорбная неудача! Только в «2000 году» появятся точные сведения о причинах катастрофы и об ее осуществлении. Как я рад вашему спасению, друзья мои… Никому ничего толком неизвестно; в сегодняшних газетах сообщается по этому поводу невообразимый вздор. Завтра же наша газета разъяснит Европе и Америке японскую каверзу. Воображаю успех номера! Колоссальный тираж! Да, в высшей степени трагическое происшествие. Составляйте депешу, друзья мои… Какое счастье, что вы спаслись…
Мы были очень тронуты привязанностью патрона. Нужно ли прибавлять, что взамен чековых книжек, отобранных японцами, в наших карманах появились новые?
Последствия катастрофы были именно таковы, каких следовало ожидать. На год, самое меньшее месяцев на десять, суда Непобедимой Армады были осуждены беспомощно лежать на боку, на обмелевшем дне канала. На суше американцам удалось отразить нашествие японцев из Калифорнии, так как преемники Эриксона, Ронбиггер и Берк, с успехом продолжали применять его изобретения. На некоторое время в военных делах наступило затишье. Мы решили вернуться в Европу, где 10 января должна была собраться в Париже конференция представителей европейских держав для обсуждения последствий панамской катастрофы и присоединения Китая к Японии. В самом деле, последнее фактически уже состоялось. Известие о судьбе европейского флота вызвало в Китае взрыв радости и бурное движение против белых, в котором погибли сотни иностранцев. Сорокамиллионная – так, по крайней мере, определялся размер по европейским сведениям – китайская армия спешно мобилизовалась, и ее авангард уже сосредоточился на границе с Россией.
В Бресте на набережной нас встретили Малаваль и Кокэ, сообщившие нам только что полученное печальное известие (во время переезда через океан мы получали по беспроволочному телеграфу депеши, печатавшиеся тут же на корабле в «Газете Дофинэ», листке, издававшемся для пассажиров).
– Не везет Европе с каналами, – говорил Кокэ. – Вы знаете, вероятно, что предполагается совместное действие европейских держав против Китая. Войска должны двинуться на восток по железным дорогам, а военные припасы тем временем предполагалось отправить на судах через Суэцкий канал в Бомбей, откуда Англия бралась доставлять их на север через Индию. Таким образом соединенные армии могли бы снабжаться всем необходимым с двух сторон… Но сейчас получено известие, что большой английский пароход, шедший из Порт-Саида в Суэц, потерпел крушение вследствие взрыва и затонул в самом узком месте канала, который теперь закупорен месяца на два не хуже, чем Панамский…
Известие, действительно, было неприятное. Если канал закупорен, то для отправки войск и их снабжения остаются только железные дороги. Но справятся ли они с такой задачей? Для отражения китайских полчищ, вооруженных и обученных вполне по-европейски, придется перебросить в Азию не менее миллиона солдат, с соответственным количеством орудий. Современные скорострельные орудия, митральезы, пулеметы, ружья, действующие на расстоянии многих километров, выпускают буквально тучи снарядов в самое короткое время. Давно уже техники указывали, что серьезнейшая опасность, которая грозит войскам в современной войне, это остаться в критическую минуту без снарядов. Возникал вопрос, управятся ли русские дороги со своевременной доставкой припасов, хватит ли у них подвижного состава? В этом, как и в других отношениях, Россия сильно отстала от европейских стран.
– Да и порядки их… – заметил Малаваль. – Помните, лет тридцать назад там происходили ревизии, результаты которых и в Европе привлекли общее внимание. Нечто классическое, неподражаемое, по части злоупотреблений… Говорят, теперь это еще дальше зашло…
– Ну, это, быть может, преувеличение, – возразил г. Дюбуа. – Притом, славится, главным образом, тамошнее интендантство. А с ним мы постараемся не иметь дела… Во всяком случае, неприятное, очень неприятное осложнение.
– А что говорят в Париже? – спросил я у Малаваля.
– Китай, знаете, далеко: от нас не видать! – ответил он. – А насчет «желтой опасности» парижанам твердят так давно, что они привыкли считать ее чем-то вроде «буки», которой малых ребят пугают… Впрочем, последние известия произвели впечатление. Во всяком случае, все рады-радехоньки прекращению войны между белыми и сочувствуют союзу против желтых. Но ваш приезд, коллеги, вызовет большую сенсацию, чем все китайские новости. Вы не можете себе представить, какой фурор производили корреспонденции о ваших приключениях.
– Еще бы! – заметил Пижон. – Сколько мы китайцев повоевали… А кайманы, ягуары, вампиры, удавы!
– Расскажи лучше, как тебя по Сан-Франциско в ящике таскали, – перебил Кокэ.
– Не в ящике, а в паланкине, как самого микадо, – возразил Пижон. – Торжественное было шествие: впереди патрон, за ним я…
– Ох, уж не растравляйте раны, – сказал я. – Это шествие, а потом колесо…
– Не огорчайтесь, патрон, – утешил Малаваль. – Зато парижане вас теперь не только в герои, но и в мученики произвели… Вот увидите, как примут!
Действительно, прием не оставлял желать ничего лучшего. Громадная толпа встретила нас на вокзале и проводила в редакцию «2000 года», не было недостатка в приветственных речах, поздравлениях, букетах, всевозможных знаках внимания…
Странное чувство испытал я, очутившись в редакции, увидев знакомую обстановку, свой стол, чернильницу, груды газет и корректур… Мне казалось, что я возвращаюсь к действительной жизни из какого-то фантастического, нездешнего мира, что вереница событий, так недавно пережитых, отходит куда-то вдаль, расплывается, как сонная греза, исчезает из сознания, как забытая сказка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74