Так вот что он собирается сделать! подумал Лидиард. Она-то думает, будто его поддразнивает, но на самом деле это он издевается над ней. Она не понимает, в какую играет игру, и не знает, на что он способен!
— Я не боюсь крыс и пауков, — упрямо отвечала Корделия. — Вы полагаете, они меня напугают, и я не осмелюсь заглянуть в вашу Дверь, ведущую в Ад, и таким образом не смогу убедиться, что ничего подобного вовсе не существует, вы во мне сильно ошибаетесь.
— О нет, миледи, — улыбнулся Харкендер. — Вовсе я в вас не ошибаюсь!
Тогда, и только тогда, Лидиард осознал истину, которую он почему-то прятал от себя с того самого момента, когда впервые увидел Люка Кэптхорна. Жертвой этой странной игры была вовсе не Корделия, это был он сам. Харкендер или Паук откуда-то знали, что он там, в душе у своей возлюбленной. Люк Кэптхорн явился не ради того, чтобы захватить в плен Корделию, но через нее он собирался добраться до него, Лидиарда. И вовсе не Корделии собирались продемонстрировать пропасть Ада, но Дэвиду, заключенному внутри Корделии.
Харкендер направился через длинный коридор к следующей двери, откуда открывался проход к каменной лестнице. Корделия следовала за ним, ее мысли смешались в какой-то вихрь.
Лидиард пытался уйти из сознания Корделии. Он думал, что если ему удастся вернуться в спокойствие и тишину каменного убежища в глубине земли, ее могут отпустить. Он напряг все свои силы, все мысли, чтобы уйти из ее сознания, из ее мыслей, но с таким же успехом он мог бы освободиться от своей собственной души. Точно так же он не мог отделиться от ее тела без помощи какого-нибудь злого магического существа.
Звук их шагов гулко отдавался в пустоте, когда они спускались по степеням. В высоко поднятой руке Харкендер держал свечу, которая заранее предусмотрительно была поставлена в стенную нишу, он освещал путь.
По мере того, как лестница спускалась, они поворачивали то вправо, то влево, хотя, казалось, она не вилась спиралью вокруг определенной оси. Корделия подумала, что ступенек на деле оказалось значительно больше, чем можно было бы ожидать. Хотя они уже миновали несколько дверей, по всей вероятности, ведущих в подвал, Харкендер ни разу не остановился, а в ведущем вниз коридоре не видно было никаких явных признаков, что он подходит к концу.
Это иллюзия, думала Корделия. Просто-напросто фокус какой-то, бояться тут нечего.
Совершенно беспомощный, Лидиард ждал.
Казалось, но ведь, на самом деле, такого быть не могло, будто они спускались, по крайней мере, полчаса. Не раз Корделия слышала, как в темноте передвигаются какие-то животные, но при слабом свете свечи не видно было никаких крыс или мышей. И она не заметила ни одного живого паука, хотя в коридоре было полно паутины. Она потеряла счет ступенькам, а воздух вокруг оставался холодным и недвижным.
Возвращайся назад! бессильно кричал Лидиард. Ради Господа, возвращайся же ты назад!
Но его заманили в ловушку, так же надежно, как если бы связали шелковыми нитями паутины, привязали веревками к спинке кровати, а пауки тучей сыпались на него сверху, алчно набрасываясь на него, и так же надежно, как если бы самой его душой овладело бы что-то темное, чудовищное и злобное.
Наконец, Харкендер остановился перед деревянной дверью старинной работы, украшенной крупными шляпками гвоздей и тяжелыми железными засовами.
— Так это и есть Ад? — спросила Корделия, она слегка запыхалась, и ее голос не был так полон презрением, как ей хотелось бы.
— Это в самом деле он и есть, миледи, — объявил Джейкоб Харкендер, а его руки в неровном свете свечи казались чудовищно громадными и покрытыми густыми темными волосами. Одной рукой он осторожно отодвинул засовы, затем толчком распахнул дверь. Она бесшумно отворилась в темную пустоту.
За дверью не оказалось ничего, совсем ничего. Ни стен, ни пола, ни лестницы. Это действительно была настоящая пропасть.
— И вы хотите, чтобы я поверила, будто она бездонна? — спросила Корделия.
— О нет! — воскликнул Харкендер, опуская волосатую руку ей на плечо, но жест его странным образом успокаивал, хотя Корделии вовсе не понравилось, как его пальцы вцепились ей в платье, точно хитиновые отростки. — Не смею задерживать вас и спрашивать о чем бы то ни было, так как у меня есть еще другое дело, которым следует заняться. Во всяком случае, вы ведь мне не поверили, если бы я вам это не показал.
И, посмотрев в последний раз на плененную душу, находящуюся за зрачками Корделии, на ту душу, о присутствии которой она не имела ни малейшего подозрения, Харкендер грубо пропихнул девушку в дверь, отправляя вниз, в нескончаемую тьму.
Ее крик прозвучал безо всякого эха. Эху не от чего было отдаваться. Тьма отбросила прочь этот звук и приняла Корделию в свои объятия.
Навечно…
* * *
Когда водоворот, наконец, отпустил его, Габриэль вздохнул с облегчением и благодарностью. В твердости и неколебимости содержалась определенная безопасность и надежность, и, хотя действие этого безумного кружения сквозь пустоту уже стало постепенно переходить в спокойную эйфорию, мальчик еще не мог отдался всецело ее чистому экстазу.
Габриэль ничуть не удивился, когда плавно полетел вниз, опять на поверхность земли, и обнаружил, что его тело, несмотря на обретенную успокоительную плотность, способно погружаться в фактуру дома, входя в кирпичные стены. Он, как будто заново рождался и формировался в каком-то месте среди стен, в какой-то комнате, где, кажется, cобралась и сфокусировалась целая вселенная.
Корделия! закричал Лидиард в отчаянии, считая, что он уже потерял любимую, пока она падала, но вместо того соединился с каким-то другим падением, беспомощно введенный в заблуждение таким перепутанным смешением эмоций.
Гапбриэль точно не знал, где находится, хотя прежде и видел это помещение во сне. Он очутился в центре искусно украшенного колеса, а оно было начертано на полу чердачного помещения Джейкоба Харкендера, наверху красовался многоцветный стеклянный купол.
Его появление вызвало два совершенно различных крика изумления: один — громкий и экзальтированный, раздался из уст Джейкоба Харкендера. Другой — резкий и недоверчивый, вырвался из горла миссис Муррелл.
— Разве я вам не говорил? — спросил Харкендер, лицо у него побелело, и на нем ясно выступили следы страдания, — Разве я вам не говорил, что могу вызывать духов из глубин вселенной?
Склонившийся на колени колдун был по пояс голым и прикреплен к железной паутине. Из десятка различных ран у него на спине струилась кровь. Миссис Муррел же была полностью одета в теплую одежду, в правой руке она держала пучок березовых розог, плотно связанный. Она уронила этот пучок и опасной бритвой обрезала веревки, связывавшие Харкендеру запястья, чтобы освободить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135