– Там еще есть, – виновато сказал Гриша.
– Пошли принесем. Над многим еще придется нам поломать голову, Григорий.
– Думай не думай, – подражая материнскому голосу, сказал Гриша, – сто рублей не деньги, если бы они были…
– Ну ты, Григорий, – засмеялся Анисим, – первый раз слышу в таком виде поговорку, сам придумал? А главное, в жилу… Посмотри-ка, Гриша, на наш численник, – попросил Анисим.
Гриша посчитал зарубки.
– Семь, папань.
– Неделя, значит, как мы тут, – уточнил Анисим, – а кажется, вчера только зашли…
– А мне не кажется.
– Чего так? Надоело?
– Сколько мы уже тут, сам говоришь, а капкан без надобности лежит.
– Во-она, в чем дело, – протянул Анисим. – Сработаем печь, и до капкана очередь дойдет…
– А стоял бы? Каши ведь не попросит.
– По-хозяйски мыслишь, сын, – серьезно сказал Анисим. – И все-таки пойдем вначале добывать камень.
Вскрыли лед, разобрали запруду, перенесли камень в зимовье, но на печь его явно было мало.
– Придется нырять за плитами. – Гриша сбегал к зимовью, принес деревянные лопаты. Они почистили лед от снега, поискали плиточник, а нашли налима. Первым увидел рыбину Гриша. Оглушили налима обухом топора, вырубили майну, достали, выволокли и камень, за которым он стоял.
Анисим с одного плеча и фуфайку снял, закатав рукав рубашки, ощупывал дно. В полынью лез и Гриша.
– Да не мокни ты, Григорий, посмотри, на кого ты похож.
– На нерпу, а сам-то, – стучит Гриша ледяным панцирем.
Больших трудов стоило подобраться и выворотить со дна реки камень. Когда смотрели и ощупывали, виделась плита, а подняли на лед – оказался отшлифованный с одного боку булыжник, и бросать жалко, и в дело без глины не пустишь. Накланялась реке, нахлюпались, зуб на зуб не попадает. Стуча одеждой, наперегонки побежали к костру. Негнувшимися пальцами оживили костер и были сами готовы лечь на огонь. Оттаяли, бродни стянули друг с друга и давай портянки сушить. Разогрелись, тогда уже и штаны сняли. У костра голыми только и крутись.
– А ты, Григорий, поднаел шею, – треплет Анисим тонкую, в гусиных пупырышках шею сына.
– Ты тоже, папань, ладный стал, в иголку продернуть можно.
– А ты надлезь к огню, сало вытопится – вспыхнешь… Между прочим, Григорий, была у меня одышка, а сейчас и нету. – В доказательство Анисим раз-другой присел.
Гриша покатился со смеху.
– Ты чо?
– Да так. Присядь-ка еще… чисто лягушка.
– Да ты и посвежел, Григорий.
– Я и был свежий. На, смотри. – Гриша намерился сделать стойку на руках.
– Не надо. Упадешь в костер, прижаришь петуха. Как я потом перед Наташей отчитаюсь? – Анисим осекся. Через край хватил. Сын ему доверил сердечное… Анисим уж так и эдак замять старается свою вольность.
– Не надо, папань, я же не маленький.
Печь сложить оказалось нелегким делом. Сколько Анисим ни подбирал камень к камню, не клеилось дело. Рассыпалась каменка.
– Дай, папаня, я попробую.
– Пробуй, – уступил сыну место Анисим около развалившейся каменки, а сам взялся за топор. Гриша на два ряда пересортировал камень. Стенки еще кое-как вывел, а как начал свод выводить, он обрушился, и стенки упали.
– Без глины, папань, не удержать, – сдался Гриша.
– И я про то, – отозвался от верстака Анисим, – или плитку надо…
– Где ее взять? – вздохнул Гриша, как о самом тяжелом случае в своей жизни.
– Помнишь, на волчьих скалах были… так там я осыпь видел – можно сходить посмотреть.
– А много ли на горбу принесешь…
– Это верно, – согласился Анисим. – Нарты делать – время потеряем, и лыжи надо.
Анисим присел на верстак в раздумье.
– А чего киснуть, сходим посмотрим… Капкан можно взять, – рассудил Гриша. – Так брать капкан?
– Лопату, котомку бери, – спустился Анисим с верстака.
По дороге вспомнили и деда Витоху, и мать, которая предсказала: «Утонете мужики в снегу». Пока еще не утонули. И все удивлялся Анисим: когда успел подвалить снежок? Как только завернули за излучину, Анисим сразу увидел напротив отстоя распаханный снег.
– Орудует волк.
– Говорил, капкан взять…
– Говорил, – согласился Анисим, – мы еще им займемся. – И он свернул к скалам, буровя ногами снег.
Осыпь оказалась открытой, словно ее разработали ненароком к их приходу. Анисим схватил щепоть земли, поплевал, растер в пальцах и просиял:
– То что надо, Григорий, считай, открыли прииск.
– Золото?!
– Дороже. Суглинок!.. – снял с плеч Анисим котомку. Тут же на осыпи валялись плитки от скалы. Гриша сразу взял, попробовал на палец – и в карман плитку.
– Топоры точить… брусок…
– Хозяйственный мужик, – Анисим просеивал суглинок, отметая мелкие камушки. – За плиткой мы еще придем – держи мешок.
Гриша подставил горло мешка. Анисим пригоршнями сгребал и накидывал просеянный суглинок.
– Ничего себе, столько набуровил, – попытался поднять мешок Гриша.
– Ого, – взялся Анисим, – коню впору везти. Куда жадничаю…
– Отсыпь.
– А добру пропадать, – пусть живот лопнет, – завязал Анисим мешок и отставил в сторонку.
– Добро бы каша с маслом, – подставил Гриша свой кошель.
Анисим бросил ему пригоршню и стряхнул с ладоней прилипшие комочки.
– Ты чего, папань?..
– А все равно всю гору не заберем.
– Так у нас не делают, давай поровну.
– Бери мой мешок…
– Взваливай, – подставил Гриша спину.
– Молодец, не растерялся, – одобрил отец и еще насыпал земли в мешок Грише.
Навьючились – и в обратную дорогу. И лопаты не понадобились, да жалко их было бросать.
– Вместо лыжной палки – посох, – взял свою лопату Анисим.
С верховья реки натягивало и низко над лесом скатывало комкастые темно-синие облака. По распадку, где стоял в куржаке лес, от живых ручьев тек розовый студенистый туман, заволакивало распадок на спуске к реке, подтапливало и насупленные, обдутые, лобастые скалы над самой рекой.
В проране туман настаивался, густел и полноводной белесой рекой тек над заснеженным плесом. И все кругом цепенело и казалось сказочным.
С каждым шагом и котомка тяжелела. Гриша и шапку под лямку подсунул, завитушки на его голове сразу побелели. Гриша смотрит на отца, тот вот-вот носом снег достанет, а тянет воз. Гриша высматривает, может, где на берегу взбугрилась валежина – посидеть бы.
Анисим обернулся. Хоть и отстал, но, кажется, ровно идет сын. И так же как дед Федор, руками размахивает. «Вот ведь чертова натура, – ругает себя Анисим, – чтобы еще сходить или отсыпать сразу, так нет – гора горой, а вот в мешке твоя земля, твой огород, твоя пашня, твоя родина – жалко бросить. Во как!..» «Были бы лыжи, – мечтает Гриша. – На будущий год, даст Бог, как говорит папаня, живы-здоровы будем и собаку заведем, и лыжи», – и сразу легче шагается. Гриша давно заметил, что когда о чем-нибудь хорошем мечтаешь, дорога всегда короче…
Анисим поднялся от реки к зимовью, опустился на порог и тогда высвободил из лямок руки, но сразу подняться не смог…
Вечер синил небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48