– Правильно! – поддержал кто-то из зала.
– Чепуха! – возразили в другом конце. – Мы в этом совершенно не компетентны.
– Но ведь интересно же, ребята…
– Да и что тут особенного? Ну, зайдем, посмотрим и уйдем…
– Нельзя, поймите же вы наконец! Мы можем таких дров наломать…
Сергеев с улыбкой наблюдал этот разнобой мнений. Все идет как надо. В конце концов коллектив придет к однозначному решению. Он перевел взгляд на все еще стоящего Буслаева и поднял руку, прекращая шум.
– Что вы надеетесь увидеть на корабле и что собираетесь описывать?
На это у цивилизатора оказался четко подготовленный ответ:
– Наконец-то человечество столкнулось с цивилизацией, стоящей на равной, а то и высшей ступени развития. Жаль, конечно, что они давно погибли, но корабль-то остался. Вот он, рядом. Остались приборы, карты, книги или другие средства информации. Человечество почерпнет для себя много нового и полезного. И поскольку мы открыли этот астролет, нам по праву принадлежит честь первыми войти в него.
Цивилизатор сел, и Сергеев почувствовал, что его слова убедили многих. Убедили не логикой, ее-то как раз не было, а той эмоциональностью, которая так часто в спорах побивает все остальные доводы. Сможет ли он найти слова прямо противоположные, но несущие не менее убедительный эмоциональный заряд? Нельзя же признаться, что он просто боится? А впрочем, почему нельзя? Если понадобится, он скажет. Даже больше, он обязан это сказать. Но пока он сказал другое.
– Почерпнет много нового, говорите? А ну-ка подойдите сюда, Буслаев, покажите, как это делается.
Василий пожал плечами, но поднялся к столу.
– Представьте себе, что вы уже побывали в корабле и вынесли оттуда вот этот прибор. Определите, для чего он служит, какие принципы заложены в его работе, что мы можем почерпнуть. Предположим, что это изделие не стреляет и его можно безнаказанно вертеть в руках.
Цивилизатор осторожно взял в руки прибор совершенно непонятного назначения. На одном конце бронзовой подставки была закреплена градуированная дуга, на другом – подвижная стрелка. Стрелка скользила по дуге. Ясно было, что прибор определяет углы… А может, что-то другое? Повертев прибор так и эдак, Василий взлохматил бороду и задумался.
– Ну, ну? – торопил профессор.
– Сложная штука… Углы находит, – неуверенно пробормотал Буслаев, чувствуя себя очень неуютно под пристальными взглядами всего зала. То, что казалось таким легким и интересным, оборачивалось совершенно неожиданной стороной. – А-а-а… понял. Вы все-таки побывали в астролете и захватили там это. Вот видите, а нам запрещаете.
Сергеев рассмеялся и отобрал у него прибор.
– Вот до чего можно договориться, когда не знаешь, что сказать, – добил он Буслаева при общем смехе. – Разумеется, мы не были в корабле. А этот прибор изготовлен на Земле, в семнадцатом веке. Это секстант. С его помощью древние мореплаватели определяли свое положение в океане. Вот видите, Буслаев, даже земное изделие, изготовленное людьми с родным вам складом мышления, вы не смогли определить. Что же вы поймете в инопланетном корабле, где все другое – и мышление, и логика, и математика?
– Ну, математика, положим, везде одинакова. Дважды два на любой планете четыре, – бросила с места Патриция.
– Ошибаешься, Пат. Это вовсе не обязательно. Хотя быпотому, что обитатели другой планеты могут не пользоваться умножением. У них могут быть совсем другие математические действия, совсем другие числа. И обязательно, я настоятельно подчеркиваю это, совсем другой строй мышления, совсем другая логика. Вдумайтесь в это: другая логика. Вы ожидаете, что, открыв люк звездолета, попадете в переходную камеру, а за ней в коридор, ведущий в жилые помещения, двигательные отсеки, рубку управления и так далее. А на самом деле люк может открываться прямо в атомный реактор. Ведь даже внешне этот корабль ничуть не напоминает наши. Поняли, чего я опасаюсь? Не реактора, разумеется, с этим мы еще справимся, но любой другой, гораздо более гибельной неожиданности. Неожиданности для нас, а для них это будет вполне логически обоснованно.
– Но это значит, что мы никогда не сможем понять друг друга! – взволнованно крикнула Мимико.
– Все может быть, – жестко ответил Сергеев и, заканчивая совещание, сказал: – Так что обследование корабля будет проводиться комиссией, присланной с Земли. Возможно, в нее будут включены и наши люди, но руководить доверят человеку опытному, специально к этому подготовленному. А вас, друзья мои, прошу возвратиться в племена и продолжать работу. Мы не должны забывать, что основная наша цель – такриоты.
Сергеев и сам не знал, сумел ли убедить цивилизаторов. Во всяком случае, споров больше не возникало, люди спокойно направились к стоянке мобилей. Буслаева он попросил задержаться, увел в кабинет и долго с ним о чем-то беседовал. Цивилизатор вышел от него потрясенный, безжалостно теребя спутанную бороду.
Странные дни наступили на Базе. Она словно вымерла. Цивилизаторы не показывались. Возможно, каждый интуитивно оберегал себя от соблазна лишний раз взглянуть на чужой корабль, а может, были и другие причины. Ирина знала, что в племенах возникли осложнения. Излучение исчезло, и освобожденный разум наверстывал упущенное. Поведение такриотов менялось, и землянам приходилось напряженно констатировать каждый неожиданный сдвиг, вовремя и правильно реагировать на него.
Только один человек постоянно мелькал на Базе, прилетая туда в самые неожиданные моменты и так же неожиданно исчезая. Это был Буслаев. Какие-то таинственные дела связывали его с начальником отряда. Они постоянно запирались в кабинете, обменивались в столовой понимающими взглядами или произносили фразы, которые непосвященным невозможно было разгадать. Ирине запомнилась одна такая фраза. Буслаев только что прилетел и в поисках Сергеева ворвался в столовую, где в это время была и Ирина.
– Вы правы: берега под сорок пять градусов! – еще с порога заорал он и осекся под предостерегающим взглядом.
Ирина догадывалась, что вся эта тайная возня ведется вокруг астролета, но не могла понять, какие еще заботы могут волновать профессора. Сергеев не посвящал ее в свои секреты, и она из гордости не подходила к нему. Но Буслаев, Буслаев… Он тоже явно избегал ее, ограничиваясь короткими приветствиями, когда они нечаянно сталкивались.
«Ладно, придет и мой черед! – мстительно думала Ирина. – Ты у меня еще попляшешь!»
Снова, как перед разгадкой секрета пиявок, она часами сидела у себя на диване, уставившись в одну точку, или бродила по коридорам, натыкаясь на углы. Буба блаженствовала без присмотра, делая все, что вздумается. Теперь, когда База опустела, девочка чувствовала себя хозяйкой в этом огромном доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42