Со своей позиции на крыше рубки он мог видеть лишь наздировского призрака, поэтому никак не мог понять причины такой паники.
На военном корабле капитан и промокший офицер что-то кричали друг другу в лицо. Теноктрис, не пошевелившаяся с тех пор, как гости поднялись к ним на борт, теперь медленно подняла правую руку в сторону соседнего судна. С ее указательного пальца сверкало голубое пламя, плотное и чистое, как сердцевина сапфира.
Военный офицер бросился в узкий проход между гребцами. Послышалась хриплая команда капитана. Весла заработали, сначала нестройно, затем — когда зазвучал барабан — синхронизируясь в едином ритме.
Маленький корабль поспешно двинулся прочь, примерно со скоростью бегущего человека. Теноктрис опустила руку, она улыбалась, хотя и выглядела измотанной.
— Сестра забери вас всех! — взревел на нее капитан Аран голосом раненого медведя.
Он ткнул в сторону кубрика:
— Эта штука немедленно отправляется за борт! И можете считать себя счастливчиками, если не последуете за ней.
— Нет! — заявила Лиана. — Это мой отец!
Аран шагнул в направлении кубрика, четверо матросов последовали за ним.
— Нет, — твердо повторил Гаррик. Юноша знал, что произойдет, если он достанет свой меч из промасленной обертки. Вместо этого он подобрал копье, которое оборонил солдат, наткнувшись на мачту. — Вы высадите нас в Эрдине вместе со всем нашим имуществом, как мы и договаривались. Это случится через пару часов, а затем мы никогда больше не увидим друг друга.
Аран махнул своим людям, стоявших на другой стороне палубы. Он выдернул деревянный кофель-нагель из его гнезда в поручнях.
Юноша поднял копье и покрутил его меж пальцев правой руки. Копье казалось грубым, но все же полегче пастушьего посоха. Гаррику, конечно, было далеко до Кашела, но этот трюк с танцующим древком он усвоил.
— Поднимайте паруса, капитан! — прокричал он. — Или я позову на помощь своего друга из каюты.
Теноктрис сделала едва заметный жест. Гаррик не знал, чего ждать вслед за этим, но капитан не стал любопытствовать: он выронил нагель, как будто тот жег ему пальцы. Матросы подались назад.
— Поднимайте паруса, — повторил Гаррик, на этот раз его слова прозвучали скорее просьбой, чем вызовом. Он крутанул копьем над головой: оно помогло ему справиться с трудным положением, хотя юноша сильно сомневался, что смог бы удержать целую команду корабля, если б те набросились на него. Аран пытался сохранять достоинство. Он ткнул пальцем за спину Гаррика.
— Закройте ту дверь, — сказал он. — А затем мы займемся делом. И клянусь Пастырем! Вы никогда больше не ступите на палубу моего судна.
— Очень хорошо, — ответила Лиана, прошествовав в каюту, где находился гроб отца. — Именно так мы и сделаем.
Она захлопнула за собой дверь. Матросы ринулись к мачте и принялись ставить паруса даже раньше, чем прозвучал приказ капитана. Все понимали: единственный способ освободиться от Бенлоу — это как можно скорее высадить его на берег.
Гаррик воткнул копье в палубу и всем весом оперся на него. Внезапно он почувствовал себя совершенно обессиленным. Из трюма доносилось печальное блеяние овец.
Юноше и самому хотелось плакать.
14
Ослепительная молния прорезала небо, вслед за ней раздался тройной раскат грома. Шарина в это время как раз ослабляла фал — промокший насквозь кожаный парус под своей тяжестью упал вниз, несмотря на достаточно сильный ветер. Работать ей было нелегко: правая рука болела, последние три дня девушку трепала лихорадка. Все это являлось последствием несчастного случая: во время шторма к их лодке прибилась медуза, Шарина не разглядела среди морской пены ее жалящие щупальца, прилипшие к борту, и прикоснулась к ним рукой. Но, несмотря на болезнь, она продолжала исполнять свои обязанности. Переложить их на кого-нибудь из аристократов казалось немыслимым ни ей самой, ни отшельнику. Слишком уж беспечными и неумелыми выглядели их спутники.
Оглушительно ревел прибой, бело-голубые сполохи молний освещали закипающую пену на волнах. Шторм немилосердно трепал надводную часть лодки, раскачивая ее и пытаясь перевернуть, но Ноннус изо всех сил налегал на управляющее весло. Лодка вибрировала, но тем не менее, благодаря двойному килю, продолжала благополучно приближаться к северному побережью Сандраккана. Конечно, если бы не искусство Ноннуса, они, скорее всего, перевернулись бы и были погребены под грузом конструкции из тяжеленных китовых костей, обтянутых кожей.
Особо большая волна откатилась назад, и лодка начала медленно заваливаться на правый борт. Поскольку Плавучие Люди практически никогда не причаливали к берегу, они не позаботились снабдить свои плавательные средства поясом наружной обшивки, который мог бы послужить амортизатором. Слава Госпоже, в данном случае песчаный пляж не представлял серьезной угрозы корпусу лодки.
Килевая качка выкинула Шарину на мелководье. На четвереньках, глубоко зарываясь ногтями в песок, девушка поползла на берег. В этот момент она была бы готова дать клятву никогда больше не покидать сушу, если бы не одно обстоятельство. Несмотря на все испытания, выпавшие ей в последние недели, Шарина все же не хотела провести остаток своих дней на Сандраккане…
А близость к Ноннусу отбила охоту взывать к богам.
Отшельник спрыгнул с лодки прямо в новую набегающую волну. Он схватился за трос, прикрепленный к носу — добротная пеньковая веревка, прихваченная с триремы, не те жесткие полоски кожи, которыми пользовался Плавучий Народ — и побрел к передовой линии свайных сооружений на берегу. Два десятка рыбачьих плоскодонок были уже вытащены на пляж и перевернуты, чтоб защитить от ливня.
Над облачной грядой снова возникла молния и зависла на десяток секунд, осветив и небо, и землю. Шарине наконец удалось подняться на ноги. Она хотела, было помочь Ноннусу, но обнаружила, что ей и самой-то стоять трудно.
— Ничего себе, это же Гоналия! — радостно воскликнул Медер. — Гоналийский залив! Вон замок на мысу!
Раскат грома, прокатившийся по ночному берегу, заглушил его слова. Уже совсем другим тоном колдун добавил:
— Странно, в замке горит свет. Кто бы это мог быть? Там редко бывают гости по ночам.
— Объяснись, — потребовала Азера. — Что ты имеешь в виду?
Она быстро восстановила свои прокураторские замашки — в повадках и манере говорить. Сейчас она отряхивала робу, хотя лучше бы ее было выкрутить. Одежда так промокла, что с нее лило ручьями.
Медер, увидев приближающегося отшельника, понизил голос:
— Этот замок построил один волшебник тысячу лет назад. О нем ничего неизвестно, никаких сведений не осталось, что нельзя сказать о последующих обитателях замка. Тут можно сказать многое, и все это малопривлекательные истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
На военном корабле капитан и промокший офицер что-то кричали друг другу в лицо. Теноктрис, не пошевелившаяся с тех пор, как гости поднялись к ним на борт, теперь медленно подняла правую руку в сторону соседнего судна. С ее указательного пальца сверкало голубое пламя, плотное и чистое, как сердцевина сапфира.
Военный офицер бросился в узкий проход между гребцами. Послышалась хриплая команда капитана. Весла заработали, сначала нестройно, затем — когда зазвучал барабан — синхронизируясь в едином ритме.
Маленький корабль поспешно двинулся прочь, примерно со скоростью бегущего человека. Теноктрис опустила руку, она улыбалась, хотя и выглядела измотанной.
— Сестра забери вас всех! — взревел на нее капитан Аран голосом раненого медведя.
Он ткнул в сторону кубрика:
— Эта штука немедленно отправляется за борт! И можете считать себя счастливчиками, если не последуете за ней.
— Нет! — заявила Лиана. — Это мой отец!
Аран шагнул в направлении кубрика, четверо матросов последовали за ним.
— Нет, — твердо повторил Гаррик. Юноша знал, что произойдет, если он достанет свой меч из промасленной обертки. Вместо этого он подобрал копье, которое оборонил солдат, наткнувшись на мачту. — Вы высадите нас в Эрдине вместе со всем нашим имуществом, как мы и договаривались. Это случится через пару часов, а затем мы никогда больше не увидим друг друга.
Аран махнул своим людям, стоявших на другой стороне палубы. Он выдернул деревянный кофель-нагель из его гнезда в поручнях.
Юноша поднял копье и покрутил его меж пальцев правой руки. Копье казалось грубым, но все же полегче пастушьего посоха. Гаррику, конечно, было далеко до Кашела, но этот трюк с танцующим древком он усвоил.
— Поднимайте паруса, капитан! — прокричал он. — Или я позову на помощь своего друга из каюты.
Теноктрис сделала едва заметный жест. Гаррик не знал, чего ждать вслед за этим, но капитан не стал любопытствовать: он выронил нагель, как будто тот жег ему пальцы. Матросы подались назад.
— Поднимайте паруса, — повторил Гаррик, на этот раз его слова прозвучали скорее просьбой, чем вызовом. Он крутанул копьем над головой: оно помогло ему справиться с трудным положением, хотя юноша сильно сомневался, что смог бы удержать целую команду корабля, если б те набросились на него. Аран пытался сохранять достоинство. Он ткнул пальцем за спину Гаррика.
— Закройте ту дверь, — сказал он. — А затем мы займемся делом. И клянусь Пастырем! Вы никогда больше не ступите на палубу моего судна.
— Очень хорошо, — ответила Лиана, прошествовав в каюту, где находился гроб отца. — Именно так мы и сделаем.
Она захлопнула за собой дверь. Матросы ринулись к мачте и принялись ставить паруса даже раньше, чем прозвучал приказ капитана. Все понимали: единственный способ освободиться от Бенлоу — это как можно скорее высадить его на берег.
Гаррик воткнул копье в палубу и всем весом оперся на него. Внезапно он почувствовал себя совершенно обессиленным. Из трюма доносилось печальное блеяние овец.
Юноше и самому хотелось плакать.
14
Ослепительная молния прорезала небо, вслед за ней раздался тройной раскат грома. Шарина в это время как раз ослабляла фал — промокший насквозь кожаный парус под своей тяжестью упал вниз, несмотря на достаточно сильный ветер. Работать ей было нелегко: правая рука болела, последние три дня девушку трепала лихорадка. Все это являлось последствием несчастного случая: во время шторма к их лодке прибилась медуза, Шарина не разглядела среди морской пены ее жалящие щупальца, прилипшие к борту, и прикоснулась к ним рукой. Но, несмотря на болезнь, она продолжала исполнять свои обязанности. Переложить их на кого-нибудь из аристократов казалось немыслимым ни ей самой, ни отшельнику. Слишком уж беспечными и неумелыми выглядели их спутники.
Оглушительно ревел прибой, бело-голубые сполохи молний освещали закипающую пену на волнах. Шторм немилосердно трепал надводную часть лодки, раскачивая ее и пытаясь перевернуть, но Ноннус изо всех сил налегал на управляющее весло. Лодка вибрировала, но тем не менее, благодаря двойному килю, продолжала благополучно приближаться к северному побережью Сандраккана. Конечно, если бы не искусство Ноннуса, они, скорее всего, перевернулись бы и были погребены под грузом конструкции из тяжеленных китовых костей, обтянутых кожей.
Особо большая волна откатилась назад, и лодка начала медленно заваливаться на правый борт. Поскольку Плавучие Люди практически никогда не причаливали к берегу, они не позаботились снабдить свои плавательные средства поясом наружной обшивки, который мог бы послужить амортизатором. Слава Госпоже, в данном случае песчаный пляж не представлял серьезной угрозы корпусу лодки.
Килевая качка выкинула Шарину на мелководье. На четвереньках, глубоко зарываясь ногтями в песок, девушка поползла на берег. В этот момент она была бы готова дать клятву никогда больше не покидать сушу, если бы не одно обстоятельство. Несмотря на все испытания, выпавшие ей в последние недели, Шарина все же не хотела провести остаток своих дней на Сандраккане…
А близость к Ноннусу отбила охоту взывать к богам.
Отшельник спрыгнул с лодки прямо в новую набегающую волну. Он схватился за трос, прикрепленный к носу — добротная пеньковая веревка, прихваченная с триремы, не те жесткие полоски кожи, которыми пользовался Плавучий Народ — и побрел к передовой линии свайных сооружений на берегу. Два десятка рыбачьих плоскодонок были уже вытащены на пляж и перевернуты, чтоб защитить от ливня.
Над облачной грядой снова возникла молния и зависла на десяток секунд, осветив и небо, и землю. Шарине наконец удалось подняться на ноги. Она хотела, было помочь Ноннусу, но обнаружила, что ей и самой-то стоять трудно.
— Ничего себе, это же Гоналия! — радостно воскликнул Медер. — Гоналийский залив! Вон замок на мысу!
Раскат грома, прокатившийся по ночному берегу, заглушил его слова. Уже совсем другим тоном колдун добавил:
— Странно, в замке горит свет. Кто бы это мог быть? Там редко бывают гости по ночам.
— Объяснись, — потребовала Азера. — Что ты имеешь в виду?
Она быстро восстановила свои прокураторские замашки — в повадках и манере говорить. Сейчас она отряхивала робу, хотя лучше бы ее было выкрутить. Одежда так промокла, что с нее лило ручьями.
Медер, увидев приближающегося отшельника, понизил голос:
— Этот замок построил один волшебник тысячу лет назад. О нем ничего неизвестно, никаких сведений не осталось, что нельзя сказать о последующих обитателях замка. Тут можно сказать многое, и все это малопривлекательные истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178