- Я был у Батлера, а когда пришел к доктору домой, было слишком поздно. - Он перевел взгляд на ее лицо. - Ты знаешь, что ему было нужно?
- Он очень боялся: думал, что кто-то за ним следит.
- Он не догадывался кто?
- Нет. Ничего существенного. У него было просто ощущение. - Губы Эммануэль тронула печальная улыбка. - Чарлз не придавал большого значения таким вещам, как чувства или интуиция.
- Он дружил с Филиппом, - произнес Зак, направляясь к алтарю. - Не так ли?
- Да.
Зак обернулся.
- Твой муж знал, что ты близка с его хорошим другом и коллегой по работе?
Глядя ему в глаза, Эммануэль медленно кивнула.
- Откуда? - требовательно спросил он, снова подходя к ней.
- Чарлз ему сказал.
Боже, мысленно воскликнул Зак. Что же за брак у нее был?
- И Филипп рассердился на тебя?
- Нет.
- Почему?
Она выдохнула - тяжело и устало.
- Потому что Филипп сам изменял мне.
Зак наклонился к ней.
- С кем?
Она спокойно встретила его взгляд.
- Я не знаю.
Зак был уже достаточно опытен, чтобы понять, что ее красивые глаза сейчас лгут.
- Ты говоришь неправду, - произнес он и, отвернувшись, направился к выходу, оставив Эммануэль одну в золотистом свете пустынной часовни.
Глава 30
Полуденный бриз срывал розовые и белые лепестки с миртового дерева, гнал их по мостовым. Эммануэль откинула голову на обтрепанную спинку кресла из зеленой кожи в кабинете Генри Сантера. Она сидела со сложенными на коленях руками и, глядя на улицу из окна, тяжело вздыхала.
Все кончено. Когда-то она, ее отец, Генри Сантер и Филипп решили создать больницу. Столько часов провела она здесь, стольким пожертвовала ради нее… А теперь все пошло прахом.
Она услышала, как по деревянному полу позади нее стучит костыль. Холодные костлявые руки опустились ей на плечи.
- Увы, - произнес Антуан Ла Туш, поворачивая кресло так, чтобы Эммануэль могла на него смотреть. Сегодня у него был болезненный вид.
- Я только что узнал. Почему эти янки никак не могут найти убийцу?
Эммануэль попыталась ободряюще улыбнуться, но это ей не удалось.
- Они делают все, что в их силах, Антуан. Я искренне в это верю.
Поставив костыль, Антуан сел на край стола и наклонился, чтобы взглянуть ей в глаза.
- А ты, малышка, как поживаешь?
Она перевела взгляд на высокий потолок, а затем на выстроившиеся вдоль стен полки.
- Плохо. Эту больницу придется закрыть.
Он взял ее руку в свои.
- И ничего не удается сделать?
Она отрицательно покачала головой:
- Я сражалась много недель, но это не спасло положение. Больница не имеет права работать, когда в ней нет дипломированного врача. - Эммануэль вместе с Чарлзом Ярдли пытались найти себе помощника, но все трудоспособные доктора были призваны в армию конфедератов. Остались только очень старые или, наоборот, юные - и у тех работы было выше головы.
- Что будет с пациентами? - спросил Антуан.
- Я разговаривала с сестрами в «Отель де Дье». Они могут кое-кого взять. А Льюис из больницы милосердия сказал, что пристроит остальных.
- Это не твоя вина, - внезапно сказал Антуан, с силой сжимая ее руку. - Ты сделала все, что могла.
Эммануэль лукаво улыбнулась:
- Умом я это понимаю. Но… - Она помолчала. - Я не всегда действую рационально.
- Ха! - Он тронул пальцами ее щеку. - Ты очень уравновешенный человек. Когда война закончится, ты можешь открыть больницу снова.
У Эммануэль к горлу подкатил комок, который она с трудом сглотнула.
- Это здание было заложено, чтобы оплатить штраф, который Батлер наложил на всех, кто помогал Конфедерации. После войны… - Она снова качнула головой, не в силах говорить дальше.
- Эммануэль. - Антуан нахмурился. - Я не понимаю, что происходит вокруг, но хорошо знаю одно: ты в опасности. Теперь, когда тебе не надо думать о больнице… ты не покинешь Новый Орлеан?
Эммануэль тяжело, неровно вздохнула.
- Родители Филиппа в конце недели возьмут Доминика в Бо-Ла.
- Отправляйся с ним. Ради Доминика. Ты нужна ему живая.
- Я знаю, но… как я могу? Так много надо успеть…
Антуан соскользнул с края стола и встал на костыли, после чего улыбнулся:
- Скажи мне, что надо делать в первую очередь.
Было уже поздно, когда Эммануэль села в запряженный мулом фургон на Эспланад-авеню. Дубы и магнолии вырисовывались черными силуэтами на фоне бархатистого бирюзового неба, которое перечеркивали облака. Заходящее солнце окрашивало их в оранжевый и фиолетовый цвета. Эммануэль давно советовала Доминику проводить время здесь, на окраинах города, а не гулять в старых кварталах с их захудалыми кабаре, обгоревшими складами и суетливыми пристанями.
Доминик был ее первым и единственным ребенком, горячо любимым сыном, главным смыслом ее существования, но она так мало видела его в последние месяцы после смерти Филиппа и Генри! Эммануэль старалась всегда позавтракать с Домиником, а если удастся, то и пообедать, поговорить, пройтись с ним по набережной, пособирать ягоды или устроить пикник в парке. Однако она разрывалась между домом и больницей и жила с ощущением, что не справляется со своими обязанностями. Да и себе она уделяла чересчур мало времени.
Возможно, подумала Эммануэль, проходя в ворота сада, это в какой-то мере даже лучше, что больница закрывается. Ведь мальчику нужна мать - особенно после того, как он потерял отца.
- Мама! - Эммануэль остановилась у лестницы, повернув голову к конюшне. - Мама! - снова позвал Доминик, подбегая к ней по лужайке и держа в руке веревку с нанизанной на ней рыбой. - Это я поймал сегодня. Посмотри, какая крупная.
- Ты всегда ловишь самую большую, - ответила со смехом Эммануэль.
- Только когда тебя здесь нет, - произнес, подходя к ним, Жан-Ламбер. Он хромал и вынужден был с силой опираться на руку Батиста. - Добрый день, моя девочка. - Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. - Ты выглядишь усталой.
- Я и в самом деле утомилась, папа, - ответила Эммануэль и, беря старика под руку, кивнула Батисту.
- Пойдемте, Доминик, - произнес массивный чернокожий, забирая у мальчика веревку с рыбой, - покажем это Целесте. Возможно, она что-то приготовит.
- Я слышал об этом докторе-англичанине, - сказал Жан-Ламбер негромко, чтобы не услышал Доминик. - Кажется, его звали Чарлз Ярдли. Это просто ужасно! - Он перевел глаза на Эммануэль. - Поехали в Бо-Ла с нами, девочка.
Они присели на старую, изъеденную временем ступеньку лестницы и какое-то время молчали, наслаждаясь освежающим бризом и сладкими запахами луноцвета и жимолости. Эммануэль подняла голову и разглядывала появившиеся на фоне пурпурного неба звезды.
- Людям и сейчас нужна медицинская помощь, - сказала она, чувствуя вину и разрываясь от сомнений.
- Бои в этом районе идут на убыль - значит, раненых станет меньше, так что их может принять больница милосердия и «Отель де Дье», - мягко ответил Жан-Ламбер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
- Он очень боялся: думал, что кто-то за ним следит.
- Он не догадывался кто?
- Нет. Ничего существенного. У него было просто ощущение. - Губы Эммануэль тронула печальная улыбка. - Чарлз не придавал большого значения таким вещам, как чувства или интуиция.
- Он дружил с Филиппом, - произнес Зак, направляясь к алтарю. - Не так ли?
- Да.
Зак обернулся.
- Твой муж знал, что ты близка с его хорошим другом и коллегой по работе?
Глядя ему в глаза, Эммануэль медленно кивнула.
- Откуда? - требовательно спросил он, снова подходя к ней.
- Чарлз ему сказал.
Боже, мысленно воскликнул Зак. Что же за брак у нее был?
- И Филипп рассердился на тебя?
- Нет.
- Почему?
Она выдохнула - тяжело и устало.
- Потому что Филипп сам изменял мне.
Зак наклонился к ней.
- С кем?
Она спокойно встретила его взгляд.
- Я не знаю.
Зак был уже достаточно опытен, чтобы понять, что ее красивые глаза сейчас лгут.
- Ты говоришь неправду, - произнес он и, отвернувшись, направился к выходу, оставив Эммануэль одну в золотистом свете пустынной часовни.
Глава 30
Полуденный бриз срывал розовые и белые лепестки с миртового дерева, гнал их по мостовым. Эммануэль откинула голову на обтрепанную спинку кресла из зеленой кожи в кабинете Генри Сантера. Она сидела со сложенными на коленях руками и, глядя на улицу из окна, тяжело вздыхала.
Все кончено. Когда-то она, ее отец, Генри Сантер и Филипп решили создать больницу. Столько часов провела она здесь, стольким пожертвовала ради нее… А теперь все пошло прахом.
Она услышала, как по деревянному полу позади нее стучит костыль. Холодные костлявые руки опустились ей на плечи.
- Увы, - произнес Антуан Ла Туш, поворачивая кресло так, чтобы Эммануэль могла на него смотреть. Сегодня у него был болезненный вид.
- Я только что узнал. Почему эти янки никак не могут найти убийцу?
Эммануэль попыталась ободряюще улыбнуться, но это ей не удалось.
- Они делают все, что в их силах, Антуан. Я искренне в это верю.
Поставив костыль, Антуан сел на край стола и наклонился, чтобы взглянуть ей в глаза.
- А ты, малышка, как поживаешь?
Она перевела взгляд на высокий потолок, а затем на выстроившиеся вдоль стен полки.
- Плохо. Эту больницу придется закрыть.
Он взял ее руку в свои.
- И ничего не удается сделать?
Она отрицательно покачала головой:
- Я сражалась много недель, но это не спасло положение. Больница не имеет права работать, когда в ней нет дипломированного врача. - Эммануэль вместе с Чарлзом Ярдли пытались найти себе помощника, но все трудоспособные доктора были призваны в армию конфедератов. Остались только очень старые или, наоборот, юные - и у тех работы было выше головы.
- Что будет с пациентами? - спросил Антуан.
- Я разговаривала с сестрами в «Отель де Дье». Они могут кое-кого взять. А Льюис из больницы милосердия сказал, что пристроит остальных.
- Это не твоя вина, - внезапно сказал Антуан, с силой сжимая ее руку. - Ты сделала все, что могла.
Эммануэль лукаво улыбнулась:
- Умом я это понимаю. Но… - Она помолчала. - Я не всегда действую рационально.
- Ха! - Он тронул пальцами ее щеку. - Ты очень уравновешенный человек. Когда война закончится, ты можешь открыть больницу снова.
У Эммануэль к горлу подкатил комок, который она с трудом сглотнула.
- Это здание было заложено, чтобы оплатить штраф, который Батлер наложил на всех, кто помогал Конфедерации. После войны… - Она снова качнула головой, не в силах говорить дальше.
- Эммануэль. - Антуан нахмурился. - Я не понимаю, что происходит вокруг, но хорошо знаю одно: ты в опасности. Теперь, когда тебе не надо думать о больнице… ты не покинешь Новый Орлеан?
Эммануэль тяжело, неровно вздохнула.
- Родители Филиппа в конце недели возьмут Доминика в Бо-Ла.
- Отправляйся с ним. Ради Доминика. Ты нужна ему живая.
- Я знаю, но… как я могу? Так много надо успеть…
Антуан соскользнул с края стола и встал на костыли, после чего улыбнулся:
- Скажи мне, что надо делать в первую очередь.
Было уже поздно, когда Эммануэль села в запряженный мулом фургон на Эспланад-авеню. Дубы и магнолии вырисовывались черными силуэтами на фоне бархатистого бирюзового неба, которое перечеркивали облака. Заходящее солнце окрашивало их в оранжевый и фиолетовый цвета. Эммануэль давно советовала Доминику проводить время здесь, на окраинах города, а не гулять в старых кварталах с их захудалыми кабаре, обгоревшими складами и суетливыми пристанями.
Доминик был ее первым и единственным ребенком, горячо любимым сыном, главным смыслом ее существования, но она так мало видела его в последние месяцы после смерти Филиппа и Генри! Эммануэль старалась всегда позавтракать с Домиником, а если удастся, то и пообедать, поговорить, пройтись с ним по набережной, пособирать ягоды или устроить пикник в парке. Однако она разрывалась между домом и больницей и жила с ощущением, что не справляется со своими обязанностями. Да и себе она уделяла чересчур мало времени.
Возможно, подумала Эммануэль, проходя в ворота сада, это в какой-то мере даже лучше, что больница закрывается. Ведь мальчику нужна мать - особенно после того, как он потерял отца.
- Мама! - Эммануэль остановилась у лестницы, повернув голову к конюшне. - Мама! - снова позвал Доминик, подбегая к ней по лужайке и держа в руке веревку с нанизанной на ней рыбой. - Это я поймал сегодня. Посмотри, какая крупная.
- Ты всегда ловишь самую большую, - ответила со смехом Эммануэль.
- Только когда тебя здесь нет, - произнес, подходя к ним, Жан-Ламбер. Он хромал и вынужден был с силой опираться на руку Батиста. - Добрый день, моя девочка. - Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. - Ты выглядишь усталой.
- Я и в самом деле утомилась, папа, - ответила Эммануэль и, беря старика под руку, кивнула Батисту.
- Пойдемте, Доминик, - произнес массивный чернокожий, забирая у мальчика веревку с рыбой, - покажем это Целесте. Возможно, она что-то приготовит.
- Я слышал об этом докторе-англичанине, - сказал Жан-Ламбер негромко, чтобы не услышал Доминик. - Кажется, его звали Чарлз Ярдли. Это просто ужасно! - Он перевел глаза на Эммануэль. - Поехали в Бо-Ла с нами, девочка.
Они присели на старую, изъеденную временем ступеньку лестницы и какое-то время молчали, наслаждаясь освежающим бризом и сладкими запахами луноцвета и жимолости. Эммануэль подняла голову и разглядывала появившиеся на фоне пурпурного неба звезды.
- Людям и сейчас нужна медицинская помощь, - сказала она, чувствуя вину и разрываясь от сомнений.
- Бои в этом районе идут на убыль - значит, раненых станет меньше, так что их может принять больница милосердия и «Отель де Дье», - мягко ответил Жан-Ламбер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74