— Вы все будете здесь, пока мы вас не выпустим, — резко выпалил он. Акцент ракхене делал его слова малопонятными, но намерения были очевидны. Его мех жестко ощетинился, разукрашенная грива зазвенела, как колокольчики под ветром. — Ты понял? Ты пойдешь внутрь, с другими.
Копье он держал умело, и явно нацелился проткнуть сердце Тарранта при малейшем движении. Дэмьен напрягся, сожалея, что при нем нет ни меча, ни арбалета — да будь под рукой хотя бы тяжелый камень! — но кишечник его стянулся в тугой узел, он понимал, что безоружен, что никогда в жизни у него не было так мало шансов. Таррант, должно быть, чертовски хорошо соображает, что делает, потому что трое безоружных людей против восьми крепких молодцев не выстоят и секунды. Тем более, когда на них со всех сторон нацелены копья.
Ничего не ответив ракху, Таррант пристально посмотрел на него. Что-то в его лице подсказывало Дэмьену, что нужно отвернуться… но очарование магии пересилило инстинкт, и он взглянул в светло-серебряные глаза, казалось, излучавшие собственное свечение. Неестественный свет, что обжигал зрение, но ничего не освещал. Холодный огонь. Казалось, даже ракхи поддались очарованию, и хотя оружия не опустили, было ясно, что сейчас, в этот момент, ни один не ударит. «Как животные, которых ведут на убой, — подумал Дэмьен, — загипнотизированные солнечным зайчиком на кровавом ноже мясника». Потом вдруг ракх-вожак закричал. Его тело конвульсивно изгибалось, его с такой силой сотрясали волнообразные судороги, что эти сотрясения почти можно было услышать. Крик рвался изо рта — настолько похожий на предсмертный визг последней жертвы Тарранта, что на мгновение показалось, будто они опять внизу, в каньоне, слышат этот крик. А потом, так же быстро, как началось, все прекратилось. Тело ракха упало на землю, изогнулось еще раз и застыло. Густая кровь, исчерна-синяя, заливала мех вокруг рта, медленно сочилась из глаз и ушей. И из паха. Дэмьен почувствовал, что у него самого все сжалось в паху. Вспотев от холодного ужаса, он заставил себя отвести взгляд, пытаясь не представлять, какие внутренние повреждения могли вызвать такое.
Какое-то время оглушенные ракхи не могли двинуться с места. Дэмьен не знал, видели ли они раньше, как колдуют люди, или это убийство было для них вдвойне ужасным, потому что они не имели понятия, какая сила совершила его. Как бы то ни было, теперь стало ясно, что Таррант владеет силой, с которой приходится считаться. Дэмьен явственно видел, как злобный страх и иерархический инстинкт, ненависть и благоговейное потрясение боролись в их полузверином, получеловеческом разуме.
— Еще будут возражения? — спокойно спросил Таррант. Если таковые и были, никто не отважился высказаться. Холодный огонь охватил силуэт посвященного, стоявшего так близко к Дэмьену, что его коснулось дыхание ледяного пламени — в тысячи раз холоднее, чем простой лед или зимний пронизывающий ветер. Потом человеческое тело внезапно исчезло, и на его месте над землей возникла великолепная хищная птица, на этот раз черная, и перья ее сверкали подобно осколкам обсидиана, и когти отливали огненным гранатом. Могущественный облик был явно рассчитан на то, чтоб поразить ракхов; те действительно попятились, когда сверкающие крылья тяжело взмахнули над их головами, и вокруг них поднялся и поплыл густой запах, который наверняка означал страх.
Дэмьен увидел, как Сиани вложила свою руку в руку Сензи, как тот стиснул ее крепко и бережно. И почувствовал, как что-то внутри сжалось, словно от потери, когда она обратилась за помощью к другому. Ревность? «Это неразумно, — сказал он себе. — Особенно по отношению к Зену». Но вдруг ему пришло в голову: а знал ли он когда-нибудь дружбу, похожую на ту, какую смогли сберечь эти двое, мог бы он вообще обрести ее, хотя бы на время пути? Простое пожатие — такое легкое и все же такое красноречивое — заслуживалось годами.
Он заставил свои мысли вернуться в настоящее, заставил себя вслед за своими спутниками посмотреть на лежащего ракха. Тот уже начал разлагаться, как будто сама плоть стремилась поскорее исчезнуть с лица земли. Пока они смотрели, густо-багровые черви-падальщики подползли к расплывавшемуся телу. Дэмьен поднял взгляд на Тарранта и вздрогнул, как ни сдерживался. Догадался о смертоносном голоде, что сжигал его изнутри, лелеемый его собственной природой. Так тщательно контролируемой. Так хорошо замаскированной за утонченной внешностью.
«Благодарение Богу, он на нашей стороне… Пока».
Когда за ними пришли, снаружи стоял ясный день, и трое людей зажмурились, выйдя из сумрачной тесноты их палатки-тюрьмы на ослепительный дневной свет. В поселке стояла тишина, лишь несколько обитателей поселка слонялись вокруг, с очевидной неохотой делая свои домашние дела и стараясь побыстрей скрыться в тени расшитых палаток. Порой какая-то детвора выскакивала наружу. Раздавался резкий окрик взрослого, и мальцы вновь прятались в родительский темный приют. Очевидно, ракхи были ночными существами.
— Вы идете, — объявила старая ракханка. Ее желтовато-белый мех окрасили в такой цвет годы, а может, горе. Женщина-красти стояла рядом с ней, также и мужчина из этой группы. С ними были еще несколько ракхов, но их позы ясно говорили, что это подчиненные; Дэмьен сосредоточил внимание на главной троице.
Их провели через лагерь к большому, витиевато разукрашенному шатру в самом центре поселка. Старуха ракханка прошипела несколько коротких слов в дверной проем и получила такой же короткий ответ. Она ступила внутрь и кивком подозвала людей. Из двери несло знакомым запахом — животный мускус, отдающий кислятиной. Страх? Дэмьен нагнулся, вошел… и увидел живую картину печали, скорбь столь горестную, что даже чуждый облик не мог скрыть ее силы, и душа священника сочувственно потянулась к ней. Он оглядел палатку, пока Сиани и Сензи входили следом, и заметил, что украшения закутаны в вычерненную сажей ткань, вышивки повернуты лицом к стене, ковры свернуты, открывая сухую мертвую землю. В центре помещения стояла на коленях женщина; она подняла глаза, когда Дэмьен обратил на нее внимание. Ее мех был залеплен толстым слоем черной грязи, что явно было обычаем печали, глаза покраснели от бессонницы. Рядом с ней на простом тканом коврике неподвижно лежало тело мужчины. По его слабому дыханию можно было догадаться, что он не мертв. По его открытым глазам, которые смотрели в никуда, можно было догадаться, что он не спит.
Сперва Дэмьен подумал было, что они привели его сюда для Исцеления, но потом сообразил, что этот народ ничего не знает о его призвании, и, значит, у них были другие цели. Он посмотрел на женщину-красти, ожидая объяснения, и увидел безмерную ярость, наполнившую ее глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158