Пока Ахиллес не остановил их. Он наклонился над Гектором и ножом проткнул его лодыжки прямо под щиколоткой. В отверстие просунул кожаный ремень и крепко привязал его к своей колеснице. Он натянул ремень так, чтобы тело поднялось в воздух, но голова осталась на земле. Затем поднял с земли доспехи и вскочил в колесницу. Хлестнул коней и понесся вперед, таща за собой тело Гектора, поднимающего облако черной пыли и крови.
Твое лицо было таким прекрасным. А сейчас оно волочится по земле, твои темные волосы треплются в пыли. Мы родились далеко друг от друга: ты в Трое, я в Фивах, но судьба соединила нас. И судьба эта была несчастной. Ты оставил меня вдовствовать в твоем доме, погруженном в величайшую скорбь. Наш сын еще слишком мал, и ни ты не будешь больше ему опорой, ни он тебе. Если он и спасется от гибели в этой войне, его долей навсегда останутся горе и труд, потому что у сирот нет друзей, и им трудно защищать свои владения. С поникшей головой и слезами на глазах, станет он искать защиты у других отцов, и иной, быть может, сжалится над ним, но их милость будет для него не больше, чем, одна капля влаги для измученного жаждой. Да, троянцы называли его «властелином города», но лишь потому, что он твой сын, а ты один защищал ворота и стены троянские. Гектор… Тебе суждено было погибнуть вдали от меня, и об этом я стану вечно скорбеть; не мне ты сказал свои последние слова, чтобы я сохранила их в памяти и повторяла каждый день и каждую ночь своей жизни. Ты лежишь теперь у черных судов, ты стал добычей червей, и твое тело, столь любимое мною, твое тело нагое теперь пожирают собаки. А сколько богатых прекрасных одеяний, сотканных руками троянок, ожидало тебя в твоем доме! Я пойду во дворец, соберу их все и сожгу. И если мне нечем больше разжечь для тебя погребальный костер, я разожгу его ими. Во славу тебе на глазах у всех троян и троянок!
Приам
И все увидели, как царь пал на землю в горестном исступлении. Он бросался от одного к другому и молил, чтобы его отпустили в лагерь к ахейцам забрать тело Гектора Его, обезумевшего, пришлось удерживать силой. Много дней он провел, затворившись в своих покоях, в окружении своих сыновей. Вокруг стояли рыдания и вопли скорби. Все – и мужчины и женщины – оплакивали погибших героев. Пепел покрывал волосы и бледную кожу старца. Затем однажды вечером он поднялся. Пошел в опочивальню и велел позвать свою жену Гекубу. А когда она пришла, сказал:
– Я должен пойти туда. Я отнесу Ахиллесу драгоценные дары, и они смягчат его сердце. Я должен сделать это.
Гекуба ответила в отчаянии:
– Боги, куда подевался разум, которым ты славился? Ты хочешь пойти туда один, хочешь погибнуть от рук человека, который уже умертвил стольких твоих сыновей? Это безжалостный муж, он тебя не уважит, не будет к тебе милосерд! Оставайся дома рыдать, для Гектора мы ничего больше сделать не властны, видно, боги судили ему эту долю – стать пищей для псов вдали от отчего дома, погибнув от руки человека, которому я сама бы вырвала печень зубами. Но старый царь упорствовал:
– Я должен пойти туда. И ты меня не остановишь. Если судьбой мне уготовано умереть подле ахейских судов, что ж, я умру, но прежде обниму своего сына и выплачу над ним свою боль.
И, приказав отворить красивые лари, он выбрал двенадцать прекрасных покровов, двенадцать плащей, двенадцать ковров, двенадцать хитонов и двенадцать полотен чистого льна. Отвесил десять талантов золота, взял два драгоценных треножника, четыре блюда и пышный сосуд – подарок фракийцев. Потом он стремительно вышел и принялся гнать всех, кто приходил к нему плакать:
– Прочь, проклятое племя! Разве мало печали у вас дома, что идете сюда огорчать меня? Разве мало вам, что Зевс покарал меня гибелью Гектора, лучшего из моих сыновей, лучшего, слышишь, Парис? А ты, Дейфоб? А вы, Полит, Агафон и Гелен? О, если бы все вы пали вместо него! У меня были достойные дети, но все погибли, мне же остались худшие: лжецы, плясуны и бесстыдники. Вы смелы лишь в хороводах! Чего вы ждете, негодные? Живо ступайте и снарядите мне колесницу, я должен собраться в дорогу!
Угрозы старого царя устрашили сыновей. Вы бы видели, как они кинулись готовить колесницы, грузить дары, запрягать мулов и лошадей… Никто больше не спорил с царем. Когда все было готово, пришла Гекуба. В правой руке она несла кубок, наполненный сладким вином. Она протянула его старому царю:
– Если ты действительно хочешь ехать против моей воли, соверши возлияние Зевсу и моли его дать тебе возвратиться домой невредимым.
Старый правитель взял в руки кубок и, подчиняясь жене, воздел руки в молитве, он просил Зевса о милости, просил о том, чтобы там, куда он направлялся, его встретили дружественно. Потом он поднялся на колесницу. Дары были погружены на повозку, которой управлял разумный вестник Приама Идей. И они во мраке ночи отправились в путь: царь и его верный слуга, без спутников, без воинов.
Подъехав к реке, они остановились напоить лошадей. И вдруг увидели человека: он появился из ниоткуда и шел прямо на них.
– Бежим, мой повелитель, – крикнул в испуге Идей. – Бежим, или он убьет нас!
Но я не мог пошевелиться, окаменев от ужаса, я видел, как тот человек приближается к нам, но не двигался с места. Он подошел и коснулся меня рукой. Царственный видом, он был прекрасен и молод.
– Куда ты держишь путь, старик? Разве не страшишься ахейцев – ваших жестоких врагов? Если кто-нибудь из них заметит тебя с повозкой, полной сокровищ, что будешь ты делать? Вы оба не молоды и не сумеете защитить себя, если на вас нападут. Позвольте мне защищать вас, я не причиню вам зла: ты мне напомнил моего родного отца.
Казалось, сами боги послали нам его на пути. Он думал, что мы покинули Илион и объятых ужасом троянцев и бежали вдвоем, захватив с собой все, что смогли увезти. Он знал о гибели Гектора и думал, что троянцы бегут из города. Он считал, что Гектор не уступал доблестью ни одному из ахейцев.
– Но кто ты, какого ты рода, ты, так хорошо говорящий о Гектope?
Он оказался молодым мирмидонцем, оруженосцем Ахиллеса, – они вместе приехали на эту войну. Он сказал, что множество раз видел Гектора в битвах и видел, как тот поджигал корабли. Он поведал нам также, что ахейцы готовятся на рассвете снова напасть на наш город.
– Если ты один из них, ты должен был видеть Гектора, скажи мне правду, он все еще лежит у шатра Ахиллеса или брошен уже на съедение псам?
– Ни собаки, ни птицы его не тронули, старец. Ты, быть может, мне не поверишь, но его тело нетленно. Двенадцать дней миновало с его гибели, но кажется, он погиб только что. Каждое утро Ахиллес, оскверняя труп, волочит его по земле вокруг могилы Патрокла, привязав за ноги к своей колеснице, и каждый раз раны затягиваются, кровь исчезает, и тело опять невредимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Твое лицо было таким прекрасным. А сейчас оно волочится по земле, твои темные волосы треплются в пыли. Мы родились далеко друг от друга: ты в Трое, я в Фивах, но судьба соединила нас. И судьба эта была несчастной. Ты оставил меня вдовствовать в твоем доме, погруженном в величайшую скорбь. Наш сын еще слишком мал, и ни ты не будешь больше ему опорой, ни он тебе. Если он и спасется от гибели в этой войне, его долей навсегда останутся горе и труд, потому что у сирот нет друзей, и им трудно защищать свои владения. С поникшей головой и слезами на глазах, станет он искать защиты у других отцов, и иной, быть может, сжалится над ним, но их милость будет для него не больше, чем, одна капля влаги для измученного жаждой. Да, троянцы называли его «властелином города», но лишь потому, что он твой сын, а ты один защищал ворота и стены троянские. Гектор… Тебе суждено было погибнуть вдали от меня, и об этом я стану вечно скорбеть; не мне ты сказал свои последние слова, чтобы я сохранила их в памяти и повторяла каждый день и каждую ночь своей жизни. Ты лежишь теперь у черных судов, ты стал добычей червей, и твое тело, столь любимое мною, твое тело нагое теперь пожирают собаки. А сколько богатых прекрасных одеяний, сотканных руками троянок, ожидало тебя в твоем доме! Я пойду во дворец, соберу их все и сожгу. И если мне нечем больше разжечь для тебя погребальный костер, я разожгу его ими. Во славу тебе на глазах у всех троян и троянок!
Приам
И все увидели, как царь пал на землю в горестном исступлении. Он бросался от одного к другому и молил, чтобы его отпустили в лагерь к ахейцам забрать тело Гектора Его, обезумевшего, пришлось удерживать силой. Много дней он провел, затворившись в своих покоях, в окружении своих сыновей. Вокруг стояли рыдания и вопли скорби. Все – и мужчины и женщины – оплакивали погибших героев. Пепел покрывал волосы и бледную кожу старца. Затем однажды вечером он поднялся. Пошел в опочивальню и велел позвать свою жену Гекубу. А когда она пришла, сказал:
– Я должен пойти туда. Я отнесу Ахиллесу драгоценные дары, и они смягчат его сердце. Я должен сделать это.
Гекуба ответила в отчаянии:
– Боги, куда подевался разум, которым ты славился? Ты хочешь пойти туда один, хочешь погибнуть от рук человека, который уже умертвил стольких твоих сыновей? Это безжалостный муж, он тебя не уважит, не будет к тебе милосерд! Оставайся дома рыдать, для Гектора мы ничего больше сделать не властны, видно, боги судили ему эту долю – стать пищей для псов вдали от отчего дома, погибнув от руки человека, которому я сама бы вырвала печень зубами. Но старый царь упорствовал:
– Я должен пойти туда. И ты меня не остановишь. Если судьбой мне уготовано умереть подле ахейских судов, что ж, я умру, но прежде обниму своего сына и выплачу над ним свою боль.
И, приказав отворить красивые лари, он выбрал двенадцать прекрасных покровов, двенадцать плащей, двенадцать ковров, двенадцать хитонов и двенадцать полотен чистого льна. Отвесил десять талантов золота, взял два драгоценных треножника, четыре блюда и пышный сосуд – подарок фракийцев. Потом он стремительно вышел и принялся гнать всех, кто приходил к нему плакать:
– Прочь, проклятое племя! Разве мало печали у вас дома, что идете сюда огорчать меня? Разве мало вам, что Зевс покарал меня гибелью Гектора, лучшего из моих сыновей, лучшего, слышишь, Парис? А ты, Дейфоб? А вы, Полит, Агафон и Гелен? О, если бы все вы пали вместо него! У меня были достойные дети, но все погибли, мне же остались худшие: лжецы, плясуны и бесстыдники. Вы смелы лишь в хороводах! Чего вы ждете, негодные? Живо ступайте и снарядите мне колесницу, я должен собраться в дорогу!
Угрозы старого царя устрашили сыновей. Вы бы видели, как они кинулись готовить колесницы, грузить дары, запрягать мулов и лошадей… Никто больше не спорил с царем. Когда все было готово, пришла Гекуба. В правой руке она несла кубок, наполненный сладким вином. Она протянула его старому царю:
– Если ты действительно хочешь ехать против моей воли, соверши возлияние Зевсу и моли его дать тебе возвратиться домой невредимым.
Старый правитель взял в руки кубок и, подчиняясь жене, воздел руки в молитве, он просил Зевса о милости, просил о том, чтобы там, куда он направлялся, его встретили дружественно. Потом он поднялся на колесницу. Дары были погружены на повозку, которой управлял разумный вестник Приама Идей. И они во мраке ночи отправились в путь: царь и его верный слуга, без спутников, без воинов.
Подъехав к реке, они остановились напоить лошадей. И вдруг увидели человека: он появился из ниоткуда и шел прямо на них.
– Бежим, мой повелитель, – крикнул в испуге Идей. – Бежим, или он убьет нас!
Но я не мог пошевелиться, окаменев от ужаса, я видел, как тот человек приближается к нам, но не двигался с места. Он подошел и коснулся меня рукой. Царственный видом, он был прекрасен и молод.
– Куда ты держишь путь, старик? Разве не страшишься ахейцев – ваших жестоких врагов? Если кто-нибудь из них заметит тебя с повозкой, полной сокровищ, что будешь ты делать? Вы оба не молоды и не сумеете защитить себя, если на вас нападут. Позвольте мне защищать вас, я не причиню вам зла: ты мне напомнил моего родного отца.
Казалось, сами боги послали нам его на пути. Он думал, что мы покинули Илион и объятых ужасом троянцев и бежали вдвоем, захватив с собой все, что смогли увезти. Он знал о гибели Гектора и думал, что троянцы бегут из города. Он считал, что Гектор не уступал доблестью ни одному из ахейцев.
– Но кто ты, какого ты рода, ты, так хорошо говорящий о Гектope?
Он оказался молодым мирмидонцем, оруженосцем Ахиллеса, – они вместе приехали на эту войну. Он сказал, что множество раз видел Гектора в битвах и видел, как тот поджигал корабли. Он поведал нам также, что ахейцы готовятся на рассвете снова напасть на наш город.
– Если ты один из них, ты должен был видеть Гектора, скажи мне правду, он все еще лежит у шатра Ахиллеса или брошен уже на съедение псам?
– Ни собаки, ни птицы его не тронули, старец. Ты, быть может, мне не поверишь, но его тело нетленно. Двенадцать дней миновало с его гибели, но кажется, он погиб только что. Каждое утро Ахиллес, оскверняя труп, волочит его по земле вокруг могилы Патрокла, привязав за ноги к своей колеснице, и каждый раз раны затягиваются, кровь исчезает, и тело опять невредимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33