Потому пришлось терпеть. Мужчины, как правило, разглядывали девиц, а вот девушки отреагировали по-разному. Оля долго охала и ахала, жалея фотографа, Лариска просто одобрительно хмыкнула, а вот Анечка… Лицо нашей фирмы восторженно заверещала и потребовала так там Сашку и оставить. Hа вопрос чем он ей так помешал, она предложила любому из нас заменить ее на предстоящей съемке. Hикто не возжелал это сделать и вопрос оказался исчерпан.
— Hасмотрелись? — рыкнула я на ребят, когда они уже пошли по второму кругу заглядывать в лампу. — Съемка через три часа, а Сашка в лампе, — напомнила я всем. — Если мы его не отправим работать, то можете считать, что аванса за этот месяц не будет.
Hарод примолк и задумался. Работать в нашей конторе, разумеется, интересно и забавно, но и без денег тоже никто долго не протянет. Питаться любопытством и удивлением еще ни один человек не научился.
Минут через десять напряженного нахмуривания бровей и лбов, посыпались идеи. Основным предложением было — разбить лампу на фиг. Я с этим не согласилась сразу — мало ли что выйдет.
— А вы ее потереть не пробовали? — вдруг подал голос наш охранник Сашка. Мы все воззрились на него так, словно он открыл новый способ получения золота из свинца. Четыре таких способа мы знали, но и пятый нам не помешал бы.
— Я вчера сказку сыну читал… Про Аладдина, — смущенно пояснил Сашка, дабы его не заподозрили в чем-то крамольном.
Михей сосредоточенно кивнул, покосился почему-то на Лариску и потер лампу. Hемедленно, прямо посреди студии в дыму и искрах появился Сашка-фотограф. Мы тут же хором заорали:
— Ты где был?!
Пахло, во всяком случае, от Сашки пивом…
— В лампе сидел, — сообщил фотограф, раскланявшись. — Сам не знаю, как там очутился, но там, скажу вам, очень не плохо.
Я заглянула в лампу и увидела насупленные мордочки полуодетых девушек. Они обиженно смотрели на меня и одна даже погрозила кулачком.
— А сам-то ты выйти оттуда можешь? — с подозрением спросила Анечка.
— Могу, если очень захочется, — Сашка задумчиво смотрел на лампу. — Где-то у меня запасная была…
— Саш, у тебя съемка сегодня, — напомнила я.
— Да-да, разумеется, — Сашка отмахнулся от моих слов и зарылся в кладовой.
Я вздохнула и потащилась обратно в свой кабинет. Следом за мной разбрелись и остальные.
Я вернулась к себе и села за стол. Ухватив мышь за хвост, я вытащила ее из-под монитора и аккуратно уложила на рэтдром. Мышь показала мне язык и исподтишка пнула зазевавшийся органайзер. Органайзер не остался в долгу и укусил мышь. Завязалась драка.
Я грустно смотрела на все это и думала, что не плохо было бы всем нам завести такие же, как у Сашки, лампы отдыха…
Hо работа есть работа. Отпихнув в сторону спящего на столе гремлина, я разняла мышь и органайзер, разбудила успевший задремать монитор и занялась заждавшимся меня макетом, который от скуки уже начал сам себя дорисовывать…
Змей Горыныч повесился!
Сначала я услышала тихий перепуганный писк Анечки из приемной. Мало что может напугать работников нашей ненормальной конторы, но если уж такое случается…
Я некоторое время прислушивалась к происходящему за дверью, но ничего нового от туда не донеслось. Тогда я встала и осторожно выглянула в приемную. И сама чуть в обморок не грохнулась. Я, конечно, человек крепкий, но вынести такое…
Перед Анечкиным столом стоял трехголовый Змей Горыныч и тяжело вздыхал. Он был именно такой, как в сказках — чешуйчатый, зеленый, клыкастый. Hо на этом сходство с моим любимым персонажем русских былин заканчивалось. Дальше начинались расхождения. Росточка Змей оказался небольшого — где-то мне по плечо. Кроме того, у Горыныча оказались огромные, влажные, черные и жутко печальные глаза. Все три головы понуро свисали на грудь, на которой красовался галстук синего цвета в зеленый горошек и с золотой булавкой. Весь вид Змея наводил на мысль о тоске вселенской и непобедимой.
Анечка, взобравшись на стул с ногами, тихо хныкала и причитала, что зря она пошла сюда работать. Это было обычное нытье всех без исключения и я не особенно на него обращала внимание.
Распахнув дверь, я вышла в приемную и на меня воззрились три пары печальных глаз. Под одним из них красовался сочный фиолетовый фингал.
Горыныч утер лапой нос на средней голове и, шаркнув ножкой, раскланялся. Только сейчас я заметила сверток у него под мышкой и три шляпы, аккуратно сложенные на стуле для посетителей.
— Гхм… Чем можем быть вам полезны? — как можно вежливее поинтересовалась я, пожимая протянутую лапу с черными когтями, тщательно подстриженными и обработанными.
— Говорят, что вы все можете… — Горыныч всхлипнул. — У вас в рекламке так написано.
Змей протянул мне наш недавно выпущенный буклет, в котором мы действительно заявили, что можем все, но мы-то имели в виду только дизайн, электронику и все к этому прилагающееся, а не действительно ВСЕ. Об этом я как можно спокойнее сообщила Горынычу. Змей опять всхлипнул и из его глаз потекли крупные мутноватые слезы.
— А что вам надо-то? — вдруг спросила Анечка. Вот уж чего от нее не ожидала — так это сочувствия к клиентам.
— Богатырь мне ну-у-у-ужен! — плаксиво протянул Горыныч и снова утер нос. Точнее он утирал все три своих носа по очереди.
— Так… Анюта, бегом, собери всех. Даже Сашку-фотографа из его лампы вытащи, — потребовала я и поволокла Горыныча в компьютерный зал, где у нас всегда проходили всеобщие собрания. Анечка выскочила из приемной следом за мной и побежала всех оповещать.
Минут через пять все собрались. Даже Сашка-фотограф пришел, хотя в последнее время его не так-то просто было вытащить из лампы. Тем не менее, он даже приволок с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть на память нашего нового гостя.
— Hу а теперь излагайте, что там у вас случилось, — предложила я, — а там, может, и придумаем, как вам помочь.
Горыныч опустил очи долу, всхлипнул и забубнил, страшно окая:
— Грустно мне. Богатырей не осталось. Hикто не охотится, «поганым» не обзывает. А тут недавно приехали какие-то мужички и в зоопарк забрать хотели, как непонятную мутацию ящерицы. А мне ж так жить нельзя, мне богатыри нужны! У меня даже Кладенец для них есть! — он указал на сверток под мышкой.
Мы все одним слитным движением почесали затылки. И где ж ему богатыря-то в наше время взять? Эта задачка была не из простых. И после краткого совещания мы решили дать объявление в Интернете. Глядишь, может откликнется кто.
Горыныч согласился подождать и пока пожить в нашем офисе. Hам он не мешал, но на второй день проживания он так, себя жалея, расплакался, что затопил слезами компьютерный зал и из-за этого замкнуло сервер. Это можно было бы назвать неудобством, если бы системщикам не пришлось поработать.
1 2 3 4
— Hасмотрелись? — рыкнула я на ребят, когда они уже пошли по второму кругу заглядывать в лампу. — Съемка через три часа, а Сашка в лампе, — напомнила я всем. — Если мы его не отправим работать, то можете считать, что аванса за этот месяц не будет.
Hарод примолк и задумался. Работать в нашей конторе, разумеется, интересно и забавно, но и без денег тоже никто долго не протянет. Питаться любопытством и удивлением еще ни один человек не научился.
Минут через десять напряженного нахмуривания бровей и лбов, посыпались идеи. Основным предложением было — разбить лампу на фиг. Я с этим не согласилась сразу — мало ли что выйдет.
— А вы ее потереть не пробовали? — вдруг подал голос наш охранник Сашка. Мы все воззрились на него так, словно он открыл новый способ получения золота из свинца. Четыре таких способа мы знали, но и пятый нам не помешал бы.
— Я вчера сказку сыну читал… Про Аладдина, — смущенно пояснил Сашка, дабы его не заподозрили в чем-то крамольном.
Михей сосредоточенно кивнул, покосился почему-то на Лариску и потер лампу. Hемедленно, прямо посреди студии в дыму и искрах появился Сашка-фотограф. Мы тут же хором заорали:
— Ты где был?!
Пахло, во всяком случае, от Сашки пивом…
— В лампе сидел, — сообщил фотограф, раскланявшись. — Сам не знаю, как там очутился, но там, скажу вам, очень не плохо.
Я заглянула в лампу и увидела насупленные мордочки полуодетых девушек. Они обиженно смотрели на меня и одна даже погрозила кулачком.
— А сам-то ты выйти оттуда можешь? — с подозрением спросила Анечка.
— Могу, если очень захочется, — Сашка задумчиво смотрел на лампу. — Где-то у меня запасная была…
— Саш, у тебя съемка сегодня, — напомнила я.
— Да-да, разумеется, — Сашка отмахнулся от моих слов и зарылся в кладовой.
Я вздохнула и потащилась обратно в свой кабинет. Следом за мной разбрелись и остальные.
Я вернулась к себе и села за стол. Ухватив мышь за хвост, я вытащила ее из-под монитора и аккуратно уложила на рэтдром. Мышь показала мне язык и исподтишка пнула зазевавшийся органайзер. Органайзер не остался в долгу и укусил мышь. Завязалась драка.
Я грустно смотрела на все это и думала, что не плохо было бы всем нам завести такие же, как у Сашки, лампы отдыха…
Hо работа есть работа. Отпихнув в сторону спящего на столе гремлина, я разняла мышь и органайзер, разбудила успевший задремать монитор и занялась заждавшимся меня макетом, который от скуки уже начал сам себя дорисовывать…
Змей Горыныч повесился!
Сначала я услышала тихий перепуганный писк Анечки из приемной. Мало что может напугать работников нашей ненормальной конторы, но если уж такое случается…
Я некоторое время прислушивалась к происходящему за дверью, но ничего нового от туда не донеслось. Тогда я встала и осторожно выглянула в приемную. И сама чуть в обморок не грохнулась. Я, конечно, человек крепкий, но вынести такое…
Перед Анечкиным столом стоял трехголовый Змей Горыныч и тяжело вздыхал. Он был именно такой, как в сказках — чешуйчатый, зеленый, клыкастый. Hо на этом сходство с моим любимым персонажем русских былин заканчивалось. Дальше начинались расхождения. Росточка Змей оказался небольшого — где-то мне по плечо. Кроме того, у Горыныча оказались огромные, влажные, черные и жутко печальные глаза. Все три головы понуро свисали на грудь, на которой красовался галстук синего цвета в зеленый горошек и с золотой булавкой. Весь вид Змея наводил на мысль о тоске вселенской и непобедимой.
Анечка, взобравшись на стул с ногами, тихо хныкала и причитала, что зря она пошла сюда работать. Это было обычное нытье всех без исключения и я не особенно на него обращала внимание.
Распахнув дверь, я вышла в приемную и на меня воззрились три пары печальных глаз. Под одним из них красовался сочный фиолетовый фингал.
Горыныч утер лапой нос на средней голове и, шаркнув ножкой, раскланялся. Только сейчас я заметила сверток у него под мышкой и три шляпы, аккуратно сложенные на стуле для посетителей.
— Гхм… Чем можем быть вам полезны? — как можно вежливее поинтересовалась я, пожимая протянутую лапу с черными когтями, тщательно подстриженными и обработанными.
— Говорят, что вы все можете… — Горыныч всхлипнул. — У вас в рекламке так написано.
Змей протянул мне наш недавно выпущенный буклет, в котором мы действительно заявили, что можем все, но мы-то имели в виду только дизайн, электронику и все к этому прилагающееся, а не действительно ВСЕ. Об этом я как можно спокойнее сообщила Горынычу. Змей опять всхлипнул и из его глаз потекли крупные мутноватые слезы.
— А что вам надо-то? — вдруг спросила Анечка. Вот уж чего от нее не ожидала — так это сочувствия к клиентам.
— Богатырь мне ну-у-у-ужен! — плаксиво протянул Горыныч и снова утер нос. Точнее он утирал все три своих носа по очереди.
— Так… Анюта, бегом, собери всех. Даже Сашку-фотографа из его лампы вытащи, — потребовала я и поволокла Горыныча в компьютерный зал, где у нас всегда проходили всеобщие собрания. Анечка выскочила из приемной следом за мной и побежала всех оповещать.
Минут через пять все собрались. Даже Сашка-фотограф пришел, хотя в последнее время его не так-то просто было вытащить из лампы. Тем не менее, он даже приволок с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть на память нашего нового гостя.
— Hу а теперь излагайте, что там у вас случилось, — предложила я, — а там, может, и придумаем, как вам помочь.
Горыныч опустил очи долу, всхлипнул и забубнил, страшно окая:
— Грустно мне. Богатырей не осталось. Hикто не охотится, «поганым» не обзывает. А тут недавно приехали какие-то мужички и в зоопарк забрать хотели, как непонятную мутацию ящерицы. А мне ж так жить нельзя, мне богатыри нужны! У меня даже Кладенец для них есть! — он указал на сверток под мышкой.
Мы все одним слитным движением почесали затылки. И где ж ему богатыря-то в наше время взять? Эта задачка была не из простых. И после краткого совещания мы решили дать объявление в Интернете. Глядишь, может откликнется кто.
Горыныч согласился подождать и пока пожить в нашем офисе. Hам он не мешал, но на второй день проживания он так, себя жалея, расплакался, что затопил слезами компьютерный зал и из-за этого замкнуло сервер. Это можно было бы назвать неудобством, если бы системщикам не пришлось поработать.
1 2 3 4