На травянистом склоне, тянущемся вниз от церковных ступенек, были разбросаны какие-то белые предметы. Прищурившись, я узнал в них десять плакатов, которые несли девушки, они все еще были прикреплены к шестам, но валялись на траве. Один из них лежал у края склона, другой — несколькими ярдами выше. Еще полдюжины валялись где попало. Наконец еще один находился возле цветочного бордюра, а самый последний — уже на ступеньках.
Лемминг снова сделал указующий жест, и я опять услышал звук толпы. На сей раз это был не вздох и не стон, а нечто более громкое и резкое, вроде лая или рычания. Я отступил к деревьям, прошел сотню футов влево и начал спускаться. Оставив рощу позади, я пригнулся, так как прикрытия больше не было. Далее склон опускался ниже зеленого холмика, на котором располагалась церковь, и этот холмик скрыл бы меня от взглядов «леммингов». Однако он находился в двухстах футах от деревьев.
Я смог преодолеть это расстояние незамеченным — во всяком случае, не было слышно криков и кровожадных воплей. Когда холмик заслонил от меня «леммингов», я выпрямился и побежал к двери у левого заднего угла церкви, сквозь которую я спасся бегством вчера вечером. На этот раз, вместо того чтобы открывать дверь ради выхода из церкви, я взломал ее, чтобы войти туда. При обычных обстоятельствах это бы не имело смысла. Но мне пришлось взломать дверь, так как она была заперта. Я ударил ногой деревянную панель около ручки, замолк щелкнул, и дверь открылась внутрь, ударившись обо что-то.
Я услышал крики.
Даже если бы собравшиеся «лемминги» обратили внимание на вызванный мною шум, это едва ли настолько бы их встревожило. Я был уверен, что знаю, кто кричал, — вернее, все еще продолжал кричать.
Пробежав через темную и мрачную комнату, где я беседовал с Фестусом Леммингом, я обогнул винтовую лестницу, возле которой мы стояли, и помчался к проходу, в котором столько раз останавливался вчера вечером. Я подумал, что с тех пор мои показатели скорости значительно улучшились.
Но это было моим последним воспоминанием. Как только я пробрался сквозь плотные занавески, висящие позади кафедры, зрелище, представшее перед моими глазами, поглотило мое внимание в еще большей степени, чем сопровождавшие его звуки, сделав невозможными все сторонние мысли.
Ибо здесь было десять девушек, каждая из которых вопила с индивидуальной громкостью и высотой звука. Казалось, будто звуковые дорожки лучших фильмов ужасов были отобраны, перемешаны, усилены и брошены в воздух, как новогодние конфетти.
Если бы десять леди из «Граждан ЗА» — нет нужды говорить, кто они были, — стояли неподвижно, крича подобным образом на какого-нибудь мужчину, это Превратило бы его в евнуха, а такая судьба в данный момент выглядела особенно жестокой. Но они не стояли неподвижно, а бежали в разных направлениях с невероятной быстротой.
Может быть, я это вообразил, а может быть, девушкам не хватало дыхания, но мне казалось, будто в воздухе происходит нечто вроде эффекта Допплера — отдельные крики звучали то выше, то ниже, в зависимости от того, приближались они ко мне или удалялись от меня. Так бывает, когда мимо вас по шоссе проносятся сигналящие машины — звук гудка повышается при приближении и понижается при удалении. Сливающиеся в душераздирающем контрапункте вопли создавали восхитительный шумовой эффект, который казался органически присущим именно этому месту. И в самом деле, только здесь, в церкви Второго пришествия, могло произойти нечто подобное.
Впрочем, это все еще происходило. Самым интересным являлось то, что все десять девушек были голыми, как ощипанные курицы. Нет, не как ощипанные курицы — как очень красивые девушки, которые обнажены целиком и полностью, что не ускользнуло от меня, несмотря на развитую ими бешеную скорость.
Впрочем, беготня продолжалась не так уж долго. Я ощущал причудливую комбинацию изумительного зрелища и ужасающего звука не более двух секунд, но они показались мне целой жизнью, а когда я открыл рот, чтобы закричать, то мне понадобилась еще одна жизнь для осуществления своего намерения.
Больше всего меня беспокоили три хорошенькие попки, мчащиеся не ко мне и не от меня, а по проходу к выходу — прямиком в лапы «леммингам»!
— Эй! — наконец закричал я. — Стойте, идиотки! Вы что, хотите, чтобы вас прикончили?
Мой крик наполнил церковь, отскочив от стен и ударившись о потолок. И снова головы повернулись ко мне, а глаза устремились на меня. Неужели история повторялась? Нет, подумал я, глядя на девушек, не совсем.
Понадобилось время, чтобы движение прекратилось, — в действительности оно так и не прекратилось до конца, но визг смолк почти моментально. В почти оглушившей меня тишине я услышал смущенный топот босых ног по ковру, так как три попки продолжали бежать к двери. Потом они замедлили скорость, остановились и повернулись. Попки превратились в девушек, одна из которых стояла не более чем в ярде от выхода.
Теперь я узнал всех троих, несмотря на разделяющее нас расстояние. Ближе всех к двери находилась высокая, длинноногая и светловолосая Бритт. Десятью футами ближе стояла низкорослая, черноволосая Ронни, дышавшая, как бегун на длинной дистанции, и даже издали способная согреть кровь в пальцах ног эскимоса. Еще на несколько ярдов ближе поблескивала глазами Юмико, оставшаяся в арьергарде из-за более коротких, чем у подруг, ног. Именно она и нарушила молчание:
— Ведь это Шэрр! — воскликнула Юмико. — Хэрро! Она побежала назад по проходу. Ронни и Бритт устремились за ней, и внезапно все десять окружили меня, визжа и хихикая одновременно. Я подумал, что они все делают вместе — планируют, маршируют, раздеваются, визжат, бегают, хихикают и разговаривают. Мысль казалась весьма интригующей.
Вся группа стояла передо мной колеблющимся полукругом, какой можно увидеть разве только в волшебном сне. Глядя на Терезу и Юмико, Бритт и Лулу, Леонор и Эмили, Маргариту и Сильвию, Ронни и Дайну, я знал лишь то, что буду вспоминать об этом, как об одном из самых благословенных моментов во всей моей жизни.
Но почему я должен был получить подобное благословение в церкви? Что оно означало? Особенно учитывая толпу прихожан снаружи, размахивающую руками и готовую ворваться сюда, чтобы испортить всю забаву. Да и как могло быть иначе, если целью жизни «леммингов» являлось изъятие всяческих забав из человеческого существования?
В первые секунды я с трудом различал одновременно звучащие фразы:
— Мистер Скотт, что вы здесь делаете?
— Мы услышали ужасный шум и подумали, что это они!
— Пастор ударил меня! Он сбил меня с ног!
— Привет, Шелл, — томно произнесла Леонор. — Держу пари, вы меня не помните.
— Мы и не мечтали, что все сумеем раздеться, — добавила Эмили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65