– Я не стану изображать вас педанткой, – сказал он, оправившись от шока.
Его неподдельное удивление вызвало непроизвольную улыбку на лице Лауры.
– Я это прекрасно знаю! Без сомненья, вы превратите меня в красавицу, но я, все-таки, должна отклонить ваше столь великодушное предложение.
Хайятт не мог ничего понять.
– Не потребуется оплаты, если это то, что… – он не мог предположить какой-либо иной причины отказа.
Возможно, она слышала, что Принц заплатил ему тысячу, но эти деньги пошли на благотворительные нужды.
– Нет, дело не в деньгах. Вы очень заняты и вам приходится работать над дополнительными заказами по утрам. Как бы я высоко ни ценила ваше предложение, я не могу представить, как выдержу пробуждение в шесть во все оставшиеся до конца Сезона дни.
Хайятт уже собрался предложить сеансы во второй половине дня, но опомнился. В конце концов, ему не пристало бегать за моделями.
Оливия возобновила свою позу, слегка приподняв край юбки, в то время как другая рука свободно парила в воздухе, и Хайятт приступил к работе.
Лаура сидела с Медоузом, размышляя о неожиданном предложении Хайятта. Почему он хочет рисовать ее? Он рисует только знаменитостей или своих любовниц. Леди Деверу не была известна, по крайней мере, до того, как Хайятт написал ее портрет. Что подумают люди о неожиданно появившемся на его выставке портрете мисс Харвуд? Оливия – совсем другое дело. Она звезда Сезона. А неизвестная мисс Харвуд из Уитчерча? Совершенно очевидно, что у Хайятта нет к ней серьезного интереса. Она для него мимолетное увлечение. Простой флирт. Нет, так не пойдет. Он мог флиртовать легко, вдохновенно, экспромтом, а она знала, что не сможет противостоять лорду Хайятту, если он устремит свои помыслы на романтические затеи.
Она видела, как люди шептались за спиной леди Деверу на балу леди Морган, а Хайятт едва удостоил ее парой слов, и если такова участь всех его увлечений, у нее нет желания присоединяться к ним.
Работа над портретом продолжалась до восьми часов. Чуть позже прибыл мистер Ярроу, наряженный в кричащий жилет канареечной желтизны, пестрый платок был небрежно завязан на шее, пуговицы на сюртуке по размерам не уступали блюдцам. Хайятт хмуро взглянул на него, но ничего не сказал. Ярроу кивнул Лауре и Медоузу и подошел к портрету.
– Вообще-то, восхитительно, лорд Хайятт, но вам не кажется, что волосы баронессы на портрете темноваты?
– Я еще не накладывал светлые тона.
– А ее платье?… Почему на ней это ветхое тряпье? Полагаю, она наследница, и немного бриллиантов…
– Убирайтесь, – процедил сквозь зубы Хайятт.
– Извините, не хотел вам мешать, – Ярроу легким шагом направился к Медоузу и Лауре. – Меня пригласила баронесса, – сказал он.
– Лорд Хайятт не любит больших скоплений людей, когда он работает, – холодно ответила Лаура.
– Баронесса говорила мне. Но вряд ли меня можно назвать большим скоплением, – Ярроу жадным взглядом окинул термос с кофе. – Хайятт ворчлив, не правда ли?
– Мне кажется, вам лучше уехать, Ярроу, – произнес Медоуз.
– Я подожду и переговорю с баронессой. Она разрешила мне приехать, – Ярроу отошел, но когда сеанс закончился, вернулся.
К их беспокойству, Оливия обрадовалась, увидев Ярроу. Она подошла к нему, а Медоуз тем временем направился к Хайятту, чтобы переговорить о приезде молодого наглеца.
– Я велел ему проваливать. Но его, кажется, пригласила баронесса, – доложил Медоуз.
– Ну и скажите ей, чтобы она отправила его. Он болтун, хуже не придумаешь, настоящая трещотка.
– Я ему намекну более категорично.
Лаура оставалась сидеть на прежнем месте, сосредоточив, однако, все свое внимание на Оливии и Ярроу. Она подумала, что Хайятт, возможно, присоединится к ней, когда Медоуз пойдет на переговоры с Ярроу, но ошиблась. Она решила, что раздражение и нелюбезность Хайятта вызваны вторжением Ярроу, и была счастлива, что не возникает снова вопрос о ее собственном портрете.
Вскоре они распрощались.
– Завтра в это же время? – спросил Хайятт, когда они садились в карету. – Или дамы предпочтут восемь часов?
Он посмотрел на Лауру, а Лаура, в свою очередь, взглянула на Оливию, ожидая решения баронессы, хотя прекрасно поняла, что Хайятт принял во внимание именно ее жалобы.
– Теперь, когда Ярроу в курсе дела, нам лучше придти снова в семь, – высказался Медоуз. – Этот парень ничто не удержит в тайне. Если мы отложим начало сеанса на восемь, то увидим здесь завтра полгорода.
– Если так случится, мы перенесем сеансы ко мне в мастерскую, – заявил лорд Хайятт.
Две кареты выехали из парка, леди вернулись на Чарльз-Стрит принимать дневные визиты. Несколько джентльменов просили позволенья зайти, и все они пришли, некоторые с друзьями. Вторая половина дня представляла собой обычную сутолоку, а вечером леди отправлялись на премьеру в Друри-Лейн. Миссис Обри получила приглашение быть шестой в их компании: остальная пятерка состояла из четверых обитателей дома на Чарльз-Стрит и мистера Медоуза. Хетти Тремур чувствовала, что сможет отсидеть весь вечер, только если за ее спиной будет „душка-откидушка“.
Публика испытывала громадное удовольствие от великолепного исполнения „Укрощения строптивой“, но самое волнующее впечатление Лаура получила в антракте, когда в их ложу устремилось целое нашествие джентльменов, которых они встретили на балу леди Морган. Их ложа сразу стала самой переполненной в театре. Люди стояли в коридоре, ожидая очереди попасть к ним. Казалось, весь свет собрался здесь – кроме лорда Хайятта, его не было видно.
Мистер Ярроу со следами толчков, пинков и ударов протиснулся к ним в ложу и поговорил с Оливией.
– Черт побери, баронесса, я рад, что вы посоветовали мне эту пьесу. В жизни не видел ничего подобного. Знатное развлечение. Я собираюсь сбежать перед следующим актом. Знакомые разыскали меня, чтобы засадить за игру в карты. Сегодня утром Хайятт здорово разозлился, что я пришел посмотреть на его картину. Какое-то недоразумение этот ваш портрет, если вы хотите знать мое мнение. Вы похожи на туповатую сельскую девицу, так скажем. А в жизни вы очень хорошенькая. Я подумал, что он мог бы, по крайней мере, замазать веснушки.
– Напротив, он сказал, что нарисовал бы их, даже если 6 мне удалось осветлить кожу лимонным соком.
– Этот человек – сумасшедший. Куда вы собираетесь завтра вечером?
– На обед и два приема, – сказала Оливия и назвала, кто дает приемы.
– Сберегите для меня танец на первом приеме. Мои парни ни за что не оставят меня в покое. К полуночи, думаю, они отстанут от меня, выиграв все мои деньги.
– Вам не следует много играть, мистер Ярроу.
– По правде говоря, я ненавижу игру. Я хожу туда только потому, что на светских приемах скука смертная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51