В дальнем сумрачном конце комнаты, где когда-то на стенах и над камином висели картины, в аккуратных стойках блестела коллекция оружия: европейские винтовки и пистолеты соседствовали с оружием Востока – начищенными мушкетами и золотыми кривыми турецкими саблями. Лорд Уинтер стоял возле единственного стула у стола, одетый в такую же одежду, в какой она впервые увидела его в Дар-Джуне – в охотничьей куртке и высоких сапогах.
– Вы должны выехать через четверть часа, – не поздоровавшись с Зенией, констатировал он. – Я хочу договориться относительно Бет. – В его голосе звучали непреклонные, угрожающие нотки, которые, казалось, еще усиливались блеском стоявшего вокруг оружия. – Я всю ночь думал о ней. Я не знаю, чего вы ожидаете от меня, какое соглашение вы заключили с Джоселином, но если вы ожидаете от меня, что вы и я… – на секунду его челюсть окаменела, – будем оставаться любовниками, после того как вы выйдете за него замуж, то такого не будет. Если наша… если после прошедшей ночи появится еще ребенок, тогда то, что мы сейчас решим в отношении Бет, распространится и на него тоже. Вы понимаете меня?
Зения кивнула и с трудом подняла взгляд от стоявших на столе тарелок, по которым можно было судить, что еда интересовала лорда Уинтера еще меньше, чем ее.
– Я хочу, чтобы Бет знала, кто я.
– Если вы так настаиваете, если вы полагаете, что для нее так будет лучше…
– Черт побери, не смейте говорить мне о том, что будет для нее лучше! – Он плотно сомкнул губы, словно хотел бы сказать больше, но не мог себе позволить.
– Что еще?
– Я буду видеться с ней. Каждый день, если захочу.
– Нет. – Зения выразительно покачала головой.
– Неужели вы так боитесь, что я украду ее? – спросил он, отвернувшись к окну.
Она боялась этого, и ей было страшно снова встречаться с ним.
– Думаю, посещения будут слишком тяжелы для нее. Она приучится ждать вас, надеяться, что вы придете, и очень расстроится, когда вы не появитесь.
– Ну что ж! – вздохнул лорд Уинтер.
– Вы останетесь в Англии?
Он не ответил – свидетельства его бродячей, кочевой жизни окружали их повсюду.
– Значит, я никогда больше не увижу ее? – ледяным тоном спросил он. – Ни разу?
– Я поговорю с мистером Джоселином и посмотрю, что он посоветует. Мне нужно подумать.
Зения ожидала, что лорд Уинтер придет в ярость, но он, окаменев, продолжал смотреть в окно отсутствующим взглядом.
– Ваш экипаж подан, – сообщил лорд Уинтер, когда раздался стук колес и подков по обледеневшему снегу.
Зения почувствовала, как у нее болезненно застучало сердце, и посмотрела в нетронутую чашку уже остывшего кофе на столе.
– Полагаю, вы правы, я уеду из страны. – Выражение его лица не изменилось, он все так же немигающим взглядом смотрел в окно и выглядел полностью отрешенным от мира сего. – Полагаю, вы правы и в отношении того, что для вашей дочери и для всех нас будет лучше, если я больше не увижу ее.
– Так было бы наименее болезненно.
– Вот как? – Он слегка улыбнулся какой-то нечеловеческой улыбкой. – Превосходно.
– Мне пора идти, – в отчаянии произнесла Зения.
– Да. – Он обернулся, как будто совершенно забыл, что она стояла здесь, и в это время зазвонили стоявшие на каминной полке часы. – Конечно.
Лорд Уинтер открыл ей дверь и проводил через парадный холл.
– Мистер Боуд положил в коляску горячие кирпичи, – доложила вышедшая на лестницу миссис Боуд и, не глядя на Зению, придержала для нее дверь.
Выйдя на ветер, Зения увидела, что к экипажу привязана белая кобыла, покрытая одеялом, и вопросительно взглянула на лорда Уинтера.
– Шаджар-аль-Дурр принадлежит Элизабет. – Он стоял раздетый, и ветер раздувал его волосы. – Она собственность Бет – не ваша и не Джоселина. Мистер Боуд позаботится, чтобы в поезде ей отвели купе.
Зения молча кивнула.
– Прощайте. – Лорд Уинтер коротко поклонился, повернулся и вошел обратно в дом.
Глава 29
Зения села в экипаж, все еще мысленно продолжая видеть перед собой его лицо, каким оно оставалось в тот момент, когда он отвернулся от нее: смуглое и суровое, не выражающее никаких эмоций – ни гнева, ни сожаления. Снег заскрипел, и коляска тронулась с места. За воротами экипаж повернул и медленно загромыхал вниз с холма по узкой дороге, врезанной в склон лощины.
Зения старалась думать об Элизабет, о предстоящем путешествии, но не могла выбросить из головы образ лорда Уинтера, закрывающего дверь. Последнее, самое последнее воспоминание теперь будет самым ярким и затмит все остальные. Коротко, отрывисто хватая воздух, она руками в перчатках закрыла лицо и сжала виски.
Пройдет, повторяла она себе. Зения знала, что пройдет, и ей останется свобода и покой, которые были хуже всего. А в Лондоне ее ждала Элизабет.
Дорога, вившаяся по склону холма, повернула так, что Зения снова увидела дом, стоявший как часовой среди болот. При дневном свете он напоминал серый прямоугольник с красивыми окнами и, расположенный на краю участка, поросшего вереском, выглядел совершенно одиноким, потому что конюшни и сараи прятались внизу в долине.
«Вот моя нора, – сказал Арден, будучи в глубоком забытьи во время болезни. – Хотите войти?»
– Вы не останетесь, – шептала Зения. – Не останетесь, не останетесь.
Но уезжала она сама. Сквозь перчатки она прикусила косточки пальцев и, съежившись, как от боли, смотрела на исчезающий из виду дом. И вдруг ей ясно послышался голос матери, которая кричала и гнала из дома какого-то слугу, гнала саму Зению из Дар-Джуна. Глядя на противоположное сиденье, Зения вспомнила ночь, когда умерла мисс Уильямс. Тогда Зения тоже кричала на впавшую в истерику мать за то, что та убила единственного человека, которого Зения когда-либо любила. И она вспомнила, как ее мать, одетая в белые одежды, словно джинн, нависала над ней и осыпала ее арабскими проклятиями, она не забыла безмолвного бедуина, который увез ее в пустыню, в изгнание, напуганную и одинокую, совершенно одинокую среди незнакомцев.
Внезапно Зения схватилась за сигнальный ремень и безумно дергала его, пока экипаж медленно не остановился.
– Мадам? – спросил мистер Боуд, открыв маленькое верхнее окошко.
– Поворачивайте. – У Зении так сжалось горло, что она с трудом могла говорить.
– Поворачивать, мадам? Прошу прощения, мадам, но дорога здесь слишком узкая… и мы можем опоздать на поезд. Вы что-то забыли?
Она распахнула дверь и, спрыгнув на землю, споткнулась. Пронзительный крик матери предупреждением звучал у нее в ушах, ослепляя и оглушая ее, так что она почти не слышала голоса мистера Боуда.
– Поворачивайте! – крикнула она. – Я хочу назад! Эль-Мухафи!
Ее мать выкрикивала пророчества и угрозы; она обвиняла Зению в том, что та приготовила сильное снадобье, которое убило мисс Уильямс, называла ее вероломной, трусливой, презренной и незаконнорожденной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103