Но ей никто не был нужен. Только муж, который спал с ней исключительно в надежде, что она забеременеет. После ее последнего визита к врачу он и близко к ней не подходит. Месяцами. Это его больше не интересует. Она унижалась, упрашивала, бесстыдно предлагала себя, но, когда он ей уступал, на следующее утро он был так же далек от нее, как и прежде. Но по крайней мере, он страдал от этого. И это ее немного утешало. А теперь он напевает старые песенки и даже не видит ее, просто отмахивается, когда она пытается обратить на себя его внимание.
Я этого не вынесу, продолжала она, обращаясь к мумии, глядящей на нее из зеркала. Я должна все узнать. Тогда с этим можно будет бороться.
За ее спиной возникла косметичка.
– Думаю, мы уже готовы, миссис Фалькони. Глория, вы закончили маникюр миссис Фалькони?
– Только что наложила быстросохнущий лак, – сказала девушка. Она подняла голову и взглянула на клиентку. Клара растопырила руки, разглядывая свеженакрашенные ногти. Большой брильянт-солитер Стивена переливался в лучах света на пальце. Руки белые, холеные, с алыми коготками, как будто их только что окунули в свежую кровь.
От первой-то я избавилась, не умолкал внутренний голос. От той, в Монте-Карло. И эта сука Лита Монтини перестала шнырять вокруг Стивена, когда папа сказал пару ласковых ее отцу. Тот отправил ее домой в Линзано, к двоюродным братьям, на целый год. И кто бы ни была эта новая, я все равно узнаю.
– Глория хорошо поработала, – улыбнулась косметичка. – У вас красивые руки, миссис Фалькони. Ну что, снимем маску?
Через час Клара вышла из роскошного здания на Пятой авеню. Швейцар, одетый в специальную форму салона Арден, подозвал ее автомобиль. Она отправлялась на благотворительный завтрак в «Уолдорф».
Как только она приедет домой, сразу позвонит в частную сыскную контору, которая уже работала на нее. Она нанимала сыщиков, стоило ей почувствовать угрозу. Об этом не знал никто, даже отец. Он бы не одобрил этого. Он предпочитал не выносить сор из избы. Клара не хотела, чтобы он увидел список профессионалок, входивших и выходивших из двухкомнатной квартиры в Ист-Сайде. Это унижение она ни с кем не делила. С проститутками она примирилась: в конце концов, он им платит, и это ненадолго. Женщины, не входящие в эту категорию, гораздо опаснее. Кроме Литы Монтини, которая осмелилась вешаться Стивену на шею, у Клары не было соперниц на равных. Но с того вечера, десять дней назад, когда он ходил на обед в «Лез Амбасадер» без нее, напомнила она себе, именно с того вечера он переменился. Сыскное агентство может начать оттуда.
* * *
– Завтра я иду к отцу, – сказал Стивен. – Мой брат тоже там будет.
– Они начнут отговаривать тебя, – сказала Анжела, – и постараются переубедить.
– Конечно, – ответил Стивен. Он наклонился через стол и взял ее руку. – Но я решил твердо. Когда я все объясню, они со мной согласятся. Я их знаю. Они любят меня. Да и мать поможет: она терпеть не может Клару. Не волнуйся, дорогая, все будет в порядке.
– А я волнуюсь, – сказала она. – Волнуюсь за тебя, волнуюсь за Чарли. Все произошло так быстро... Иногда мне очень страшно.
– Я знаю, – ответил он. – Я это чувствую. Но бояться нечего. Я знаю, что делаю. И знаю, чего хочу: только тебя и моего сына, и ничто меня не остановит. Не пора ли нам возвращаться?
Анжела не сдержала улыбку.
– Милый мой, он же не младенец. Он вполне может посидеть вечер дома. Он прекрасно провел время. Только о тебе и говорит.
– Мы с ним ладим, – сказал он. – Я и не знал, как это здорово, когда у тебя нормальная семья.
Они ходили в театр на последний бродвейский мюзикл; катались на пароходиках, которые сновали по Гудзону; делали покупки у Мэйси, где Анжела еле удержала Стивена, чтобы тот не подарил восторженному Чарли все, чем тот восхищался в отделе спортивных товаров. Ездили обедать за город; только в итальянский квартал Стивен их не возил, хотя Чарли очень туда хотелось. Его друг Джордан открыл, что на свете существует пицца, и был в восторге от нее.
Стивен и Анжела находили время, чтобы побыть вдвоем. Сегодня он выбрал прелестный ресторан на Восточной Пятьдесят шестой улице. Маленький, уютный и дорогой. Он никогда не предлагал воспользоваться двухкомнатной квартирой. Любовью они занимались в маленькой квартирке, снятой Анжелой специально для этих свиданий, пока сын ходил в кино или бродил по музею Фрик. Стивен строил планы их новой совместной жизни, а Анжела слушала и заставляла себя верить что так оно и будет.
Она не сомневалась в нем: да, он сделает именно то, о чем говорит. Порвет со своей семьей, окружением и прежней жизнью и начнет все сначала вдали от них. Она любила его за эту целеустремленность, за полное единство сексуальных желаний. И за ту нежность, которая была следствием этого, нежность к ней и такое заботливое отношение к сыну. Когда они лежали рядом в те короткие часы, что им удавалось побыть вместе, он обещал ей, как и после свадьбы в Альтофонте, что все ей возместит. Все долгие годы, что она справлялась в одиночку, когда вечно не хватало денег и она работала в выходные, чтобы юный Чарли мог куда-нибудь съездить.
Анжела позволяла ему рисовать радужные картины, потому что знала, какое удовольствие это ему доставляет. Прекрасный дом, множество слуг, его влекла Франция – не хочет ли она жить во Франции, на юге, там так солнечно и столько интересных занятий для мальчика, когда он будет приезжать на каникулы, – и медовый месяц, которого у них так и не было...
– Я столько всего хочу подарить тебе, милая, – шептал он ей. – Баловать тебя и наградить за то счастье, что ты принесла мне. Ты будешь моей любимицей. У тебя будет все, что ты пожелаешь. – И не слушал, когда она говорила, что хочет только одного: счастливо жить с ним вместе.
– Когда я поговорю с отцом, – сказал он, – мы сможем проводить выходные вместе. Может быть, поедем втроем в Вашингтон. Я бы показал Чарли Капитолий, Белый дом... это чудесный город. Мы бы отлично провели время. Поедем, Анжелина? Хочешь?
– С удовольствием, – сказала она.
– Значит, решено, – объявил он. Он перевернул ее руку и прижал ладонь к губам. – Я когда-нибудь говорил тебе, как я тебя люблю?
– Разик или два, – поддразнила она.
– Ты никогда не оставишь меня, правда?
– Конечно. Ты же знаешь.
– Знаю, – подтвердил он. – А теперь давай расплатимся и поедем домой. Я хочу увидеть Чарли, пока он не лег спать. Скажем ему, что едем в Вашингтон.
Лука Фалькони по-прежнему жил в Вест-Сайде. У него был трехэтажный дом с садом, с трех сторон окруженный высокой стеной. Лука с женой вырастили там своих сыновей; они были привязаны и к дому и к району. Стена гарантировала им безопасность, а в домах по соседству и напротив жили люди Фалькони.
Во время борьбы с семейством Муссо Пьеро уговорил мать для безопасности перенести жилые комнаты в заднюю часть дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Я этого не вынесу, продолжала она, обращаясь к мумии, глядящей на нее из зеркала. Я должна все узнать. Тогда с этим можно будет бороться.
За ее спиной возникла косметичка.
– Думаю, мы уже готовы, миссис Фалькони. Глория, вы закончили маникюр миссис Фалькони?
– Только что наложила быстросохнущий лак, – сказала девушка. Она подняла голову и взглянула на клиентку. Клара растопырила руки, разглядывая свеженакрашенные ногти. Большой брильянт-солитер Стивена переливался в лучах света на пальце. Руки белые, холеные, с алыми коготками, как будто их только что окунули в свежую кровь.
От первой-то я избавилась, не умолкал внутренний голос. От той, в Монте-Карло. И эта сука Лита Монтини перестала шнырять вокруг Стивена, когда папа сказал пару ласковых ее отцу. Тот отправил ее домой в Линзано, к двоюродным братьям, на целый год. И кто бы ни была эта новая, я все равно узнаю.
– Глория хорошо поработала, – улыбнулась косметичка. – У вас красивые руки, миссис Фалькони. Ну что, снимем маску?
Через час Клара вышла из роскошного здания на Пятой авеню. Швейцар, одетый в специальную форму салона Арден, подозвал ее автомобиль. Она отправлялась на благотворительный завтрак в «Уолдорф».
Как только она приедет домой, сразу позвонит в частную сыскную контору, которая уже работала на нее. Она нанимала сыщиков, стоило ей почувствовать угрозу. Об этом не знал никто, даже отец. Он бы не одобрил этого. Он предпочитал не выносить сор из избы. Клара не хотела, чтобы он увидел список профессионалок, входивших и выходивших из двухкомнатной квартиры в Ист-Сайде. Это унижение она ни с кем не делила. С проститутками она примирилась: в конце концов, он им платит, и это ненадолго. Женщины, не входящие в эту категорию, гораздо опаснее. Кроме Литы Монтини, которая осмелилась вешаться Стивену на шею, у Клары не было соперниц на равных. Но с того вечера, десять дней назад, когда он ходил на обед в «Лез Амбасадер» без нее, напомнила она себе, именно с того вечера он переменился. Сыскное агентство может начать оттуда.
* * *
– Завтра я иду к отцу, – сказал Стивен. – Мой брат тоже там будет.
– Они начнут отговаривать тебя, – сказала Анжела, – и постараются переубедить.
– Конечно, – ответил Стивен. Он наклонился через стол и взял ее руку. – Но я решил твердо. Когда я все объясню, они со мной согласятся. Я их знаю. Они любят меня. Да и мать поможет: она терпеть не может Клару. Не волнуйся, дорогая, все будет в порядке.
– А я волнуюсь, – сказала она. – Волнуюсь за тебя, волнуюсь за Чарли. Все произошло так быстро... Иногда мне очень страшно.
– Я знаю, – ответил он. – Я это чувствую. Но бояться нечего. Я знаю, что делаю. И знаю, чего хочу: только тебя и моего сына, и ничто меня не остановит. Не пора ли нам возвращаться?
Анжела не сдержала улыбку.
– Милый мой, он же не младенец. Он вполне может посидеть вечер дома. Он прекрасно провел время. Только о тебе и говорит.
– Мы с ним ладим, – сказал он. – Я и не знал, как это здорово, когда у тебя нормальная семья.
Они ходили в театр на последний бродвейский мюзикл; катались на пароходиках, которые сновали по Гудзону; делали покупки у Мэйси, где Анжела еле удержала Стивена, чтобы тот не подарил восторженному Чарли все, чем тот восхищался в отделе спортивных товаров. Ездили обедать за город; только в итальянский квартал Стивен их не возил, хотя Чарли очень туда хотелось. Его друг Джордан открыл, что на свете существует пицца, и был в восторге от нее.
Стивен и Анжела находили время, чтобы побыть вдвоем. Сегодня он выбрал прелестный ресторан на Восточной Пятьдесят шестой улице. Маленький, уютный и дорогой. Он никогда не предлагал воспользоваться двухкомнатной квартирой. Любовью они занимались в маленькой квартирке, снятой Анжелой специально для этих свиданий, пока сын ходил в кино или бродил по музею Фрик. Стивен строил планы их новой совместной жизни, а Анжела слушала и заставляла себя верить что так оно и будет.
Она не сомневалась в нем: да, он сделает именно то, о чем говорит. Порвет со своей семьей, окружением и прежней жизнью и начнет все сначала вдали от них. Она любила его за эту целеустремленность, за полное единство сексуальных желаний. И за ту нежность, которая была следствием этого, нежность к ней и такое заботливое отношение к сыну. Когда они лежали рядом в те короткие часы, что им удавалось побыть вместе, он обещал ей, как и после свадьбы в Альтофонте, что все ей возместит. Все долгие годы, что она справлялась в одиночку, когда вечно не хватало денег и она работала в выходные, чтобы юный Чарли мог куда-нибудь съездить.
Анжела позволяла ему рисовать радужные картины, потому что знала, какое удовольствие это ему доставляет. Прекрасный дом, множество слуг, его влекла Франция – не хочет ли она жить во Франции, на юге, там так солнечно и столько интересных занятий для мальчика, когда он будет приезжать на каникулы, – и медовый месяц, которого у них так и не было...
– Я столько всего хочу подарить тебе, милая, – шептал он ей. – Баловать тебя и наградить за то счастье, что ты принесла мне. Ты будешь моей любимицей. У тебя будет все, что ты пожелаешь. – И не слушал, когда она говорила, что хочет только одного: счастливо жить с ним вместе.
– Когда я поговорю с отцом, – сказал он, – мы сможем проводить выходные вместе. Может быть, поедем втроем в Вашингтон. Я бы показал Чарли Капитолий, Белый дом... это чудесный город. Мы бы отлично провели время. Поедем, Анжелина? Хочешь?
– С удовольствием, – сказала она.
– Значит, решено, – объявил он. Он перевернул ее руку и прижал ладонь к губам. – Я когда-нибудь говорил тебе, как я тебя люблю?
– Разик или два, – поддразнила она.
– Ты никогда не оставишь меня, правда?
– Конечно. Ты же знаешь.
– Знаю, – подтвердил он. – А теперь давай расплатимся и поедем домой. Я хочу увидеть Чарли, пока он не лег спать. Скажем ему, что едем в Вашингтон.
Лука Фалькони по-прежнему жил в Вест-Сайде. У него был трехэтажный дом с садом, с трех сторон окруженный высокой стеной. Лука с женой вырастили там своих сыновей; они были привязаны и к дому и к району. Стена гарантировала им безопасность, а в домах по соседству и напротив жили люди Фалькони.
Во время борьбы с семейством Муссо Пьеро уговорил мать для безопасности перенести жилые комнаты в заднюю часть дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109