Нет морального закона зрелого или незрелого. Он меняется, как под дуновениями ветерка, любыми позывами плоти, давлениями извне. Наша слабая память дает нашему моральному закону простор для существования в качестве предмета постоянного ваяния.
Удобно принять за точку отсчета мой моральный закон, сиюминутный слепок, и судить относительно его о добре и зле внутри и снаружи. Но какой же это закон и какая же это мораль, если нет ничего более непостоянного, чем подобная переменность?
Удобно полагать, что закон сей есть закон, и тем самым дает право на суждение и осуждение…
Удобно полагать, что Бог судит нас по тому, насколько мы сами соответствуем своей совести, и заключать, что грешник, не страдающий муками совести, вовсе и не грешник, поскольку он не погрешил перед своей совестью, поступал по совести, а следовательно, тем и хорош…
Увы. Хотя я и против лубочного определения воздаяния и кары, это звучит нелогично. Выходит, разбойник по горло в крови, революционер, террорист есть не грешник, раз он поступает по своей совести. Следовательно, зло оказывается добром, и вообще теряет какой-либо смысл определять эти понятия.
Христианская мораль наиболее совершенна из всего, до чего дошли человеческие души (если, конечно, отбросить религиозно-свечную мишуру). Она утверждает, что лучше раскаявшийся грешник, чем просто праведник. Вообще, конечно, лучше один грешник, чем два праведника, особенно если он и вправду раскаялся. Значит, на одного грешника меньше…
Итак, выходит, мораль ценит не факт существования морального закона внутри, пусть хорошего, а факт поиска и нахождения нового морального закона. То есть наиболее ценно не само добро или отсутствие зла, а процесс поиска.
Природа вообще, будучи весьма консервативной дамой, страшно не любит догмы и отсутствие движения или какого-либо другого проявления материи. Ведь если материя, понятие, идея, что угодно, себя никак не проявляет, оно не существует или никак не отличимо от несуществующего. Природа же сама по себе за существование, поскольку, как всякая вещь, для того, чтобы существовать, тоже должна себя проявлять.
Итак, процесс изменения морального закона есть процесс природный. Безусловно, в любом изменении необходима стадия фиксации, стабилизирования, более медленного движения. Свет, который движется слишком быстро, вообще не имеет массы… Возможно, эта аллегория не имеет смысла в физическом плане, но в философском весьма интересна.
То, что мы обозначаем «познанием добра и зла», есть не результат, а процесс. То есть познать нельзя, но познавать можно. Доехать нельзя, но ехать можно. Кто поспорит со мной, что в лунную ночь я, подпрыгнув на месте, не начинаю полет на Луну? Пусть даже не имея такого намерения. Ну давайте представим прибор, непредвзятый, как все несломанные приборы, и спросим его: что это было за движение, когда я подпрыгнул? Он скажет правду: объект начал движение по направлению к Луне. Потом добавит: “Mission aborted”, в момент, когда родимая гравитация верно и надежно плюхнет меня обратно на Землю.
Как процесс полета к Луне возможен, хоть и долететь невозможно, именно так же возможен процесс познания добра и зла, именно как процесс, но не результат.
Эволюция Вселенной в направлении любви
Любовь – это искренний интерес в каком-либо объекте или явлении. А также это отражение объекта или явления в себе. Можно определить любовь как признание наивысшей ценности отражаемого в себе объекта, осознание его уникальности и непревзойденности.
Простое отражение известно и в неживой природе. Однако нельзя сказать, что гладь озера, отражающая свет звезды, любит этот свет или влюблена в эту звезду. Возможно, сие подходит для поэзии, но не для предмета нашего обсуждения.
Итак, любовь обязательно включает в себя акт осознания и возвышения через это осознание, поглощение объекта или явления без его разрушения в виде отражения.
Любовь вовсе не подразумевает под собой некий контакт с предметом или явлением. Она даже необязательно предполагает материальное существование предмета любви. Достаточен один лишь его образ, воспоминание, предчувствие или идея. То, что человек может испытывать по отношению к объектам или явлениям в повседневной жизни, есть лишь частичное обозначение того, что можно назвать любовью.
Вселенная не проводит жестких границ между живой и неживой материей. Мы можем проследить судьбу каждого составляющего нас атома от момента его сотворения в ядрах звезд, в вспышках сверхновых. То есть в результате эволюции Вселенной с постепенным накоплением всё более тяжелых, а следовательно, более сложных элементов происходит образование основы для более сложных конгломератов материи с уникальными свойствами, которых не было у составных частей, из которых эти формы материи образовались. В сущности, движение этой эволюции идет по направлению усложнения систем организации материи. Грандиозные звезды, как бы они ни были несопоставимы с нами, ничтожными, по размерам и длительности существования, всё же являются гораздо более простой формой существования материи. Всё равно что сравнить печку и компьютерную микросхему. Несопоставимость энергетических ресурсов и потребностей только подчеркивает тот факт, что сложность системы является неоспоримым мерилом эволюционной иерархии.
Жизнь, как мы ее знаем, нашла уникальное средство против неизбежной энтропии системы (распыления энергии в пространстве). Живые формы материи не сопротивляются энтропии. Они являются открытыми системами, для которых важна сама концепция их организации, а не конкретные составные элементы, которые могут постоянно заменяться. Это делает живые системы практически бессмертными. Жизнь на Земле не прерывалась ни на мгновение с момента ее появления, поскольку жизнь постоянно порождала новые живые объекты, разрушая старые.
Таким образом, если воспринимать биосферу как единый объект живой материи, она стара почти так же, как сама Земля, если не старше, принимая во внимание возможность верности теории того, что жизнь была занесена на Землю извне.
Итак, живая материя, отказавшаяся от привязки к материальной, конкретной основе конкретных, определенных атомов, является субстанцией, принципиально стоящей на более высоком уровне прогресса эволюции Вселенной. Ее принципиальный отказ от конкретной материальной основы позволяет жизни существовать вне рамок материального существования Вселенной.
Такой, казалось бы, гораздо более вечноживущий предмет, как скала, всегда состоит из одних и тех же атомов, которые порой несколько миллиардов лет назад застыли в единую форму и с тех пор не покидали этого объекта. Но стоит разрушить эту скалу, и более не будет данного объекта как материальной единицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Удобно принять за точку отсчета мой моральный закон, сиюминутный слепок, и судить относительно его о добре и зле внутри и снаружи. Но какой же это закон и какая же это мораль, если нет ничего более непостоянного, чем подобная переменность?
Удобно полагать, что закон сей есть закон, и тем самым дает право на суждение и осуждение…
Удобно полагать, что Бог судит нас по тому, насколько мы сами соответствуем своей совести, и заключать, что грешник, не страдающий муками совести, вовсе и не грешник, поскольку он не погрешил перед своей совестью, поступал по совести, а следовательно, тем и хорош…
Увы. Хотя я и против лубочного определения воздаяния и кары, это звучит нелогично. Выходит, разбойник по горло в крови, революционер, террорист есть не грешник, раз он поступает по своей совести. Следовательно, зло оказывается добром, и вообще теряет какой-либо смысл определять эти понятия.
Христианская мораль наиболее совершенна из всего, до чего дошли человеческие души (если, конечно, отбросить религиозно-свечную мишуру). Она утверждает, что лучше раскаявшийся грешник, чем просто праведник. Вообще, конечно, лучше один грешник, чем два праведника, особенно если он и вправду раскаялся. Значит, на одного грешника меньше…
Итак, выходит, мораль ценит не факт существования морального закона внутри, пусть хорошего, а факт поиска и нахождения нового морального закона. То есть наиболее ценно не само добро или отсутствие зла, а процесс поиска.
Природа вообще, будучи весьма консервативной дамой, страшно не любит догмы и отсутствие движения или какого-либо другого проявления материи. Ведь если материя, понятие, идея, что угодно, себя никак не проявляет, оно не существует или никак не отличимо от несуществующего. Природа же сама по себе за существование, поскольку, как всякая вещь, для того, чтобы существовать, тоже должна себя проявлять.
Итак, процесс изменения морального закона есть процесс природный. Безусловно, в любом изменении необходима стадия фиксации, стабилизирования, более медленного движения. Свет, который движется слишком быстро, вообще не имеет массы… Возможно, эта аллегория не имеет смысла в физическом плане, но в философском весьма интересна.
То, что мы обозначаем «познанием добра и зла», есть не результат, а процесс. То есть познать нельзя, но познавать можно. Доехать нельзя, но ехать можно. Кто поспорит со мной, что в лунную ночь я, подпрыгнув на месте, не начинаю полет на Луну? Пусть даже не имея такого намерения. Ну давайте представим прибор, непредвзятый, как все несломанные приборы, и спросим его: что это было за движение, когда я подпрыгнул? Он скажет правду: объект начал движение по направлению к Луне. Потом добавит: “Mission aborted”, в момент, когда родимая гравитация верно и надежно плюхнет меня обратно на Землю.
Как процесс полета к Луне возможен, хоть и долететь невозможно, именно так же возможен процесс познания добра и зла, именно как процесс, но не результат.
Эволюция Вселенной в направлении любви
Любовь – это искренний интерес в каком-либо объекте или явлении. А также это отражение объекта или явления в себе. Можно определить любовь как признание наивысшей ценности отражаемого в себе объекта, осознание его уникальности и непревзойденности.
Простое отражение известно и в неживой природе. Однако нельзя сказать, что гладь озера, отражающая свет звезды, любит этот свет или влюблена в эту звезду. Возможно, сие подходит для поэзии, но не для предмета нашего обсуждения.
Итак, любовь обязательно включает в себя акт осознания и возвышения через это осознание, поглощение объекта или явления без его разрушения в виде отражения.
Любовь вовсе не подразумевает под собой некий контакт с предметом или явлением. Она даже необязательно предполагает материальное существование предмета любви. Достаточен один лишь его образ, воспоминание, предчувствие или идея. То, что человек может испытывать по отношению к объектам или явлениям в повседневной жизни, есть лишь частичное обозначение того, что можно назвать любовью.
Вселенная не проводит жестких границ между живой и неживой материей. Мы можем проследить судьбу каждого составляющего нас атома от момента его сотворения в ядрах звезд, в вспышках сверхновых. То есть в результате эволюции Вселенной с постепенным накоплением всё более тяжелых, а следовательно, более сложных элементов происходит образование основы для более сложных конгломератов материи с уникальными свойствами, которых не было у составных частей, из которых эти формы материи образовались. В сущности, движение этой эволюции идет по направлению усложнения систем организации материи. Грандиозные звезды, как бы они ни были несопоставимы с нами, ничтожными, по размерам и длительности существования, всё же являются гораздо более простой формой существования материи. Всё равно что сравнить печку и компьютерную микросхему. Несопоставимость энергетических ресурсов и потребностей только подчеркивает тот факт, что сложность системы является неоспоримым мерилом эволюционной иерархии.
Жизнь, как мы ее знаем, нашла уникальное средство против неизбежной энтропии системы (распыления энергии в пространстве). Живые формы материи не сопротивляются энтропии. Они являются открытыми системами, для которых важна сама концепция их организации, а не конкретные составные элементы, которые могут постоянно заменяться. Это делает живые системы практически бессмертными. Жизнь на Земле не прерывалась ни на мгновение с момента ее появления, поскольку жизнь постоянно порождала новые живые объекты, разрушая старые.
Таким образом, если воспринимать биосферу как единый объект живой материи, она стара почти так же, как сама Земля, если не старше, принимая во внимание возможность верности теории того, что жизнь была занесена на Землю извне.
Итак, живая материя, отказавшаяся от привязки к материальной, конкретной основе конкретных, определенных атомов, является субстанцией, принципиально стоящей на более высоком уровне прогресса эволюции Вселенной. Ее принципиальный отказ от конкретной материальной основы позволяет жизни существовать вне рамок материального существования Вселенной.
Такой, казалось бы, гораздо более вечноживущий предмет, как скала, всегда состоит из одних и тех же атомов, которые порой несколько миллиардов лет назад застыли в единую форму и с тех пор не покидали этого объекта. Но стоит разрушить эту скалу, и более не будет данного объекта как материальной единицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62