– Что вы имеете в виду?
– Не знаю, как бы получше объяснить... вот, примерно таким вот образом: я сидела здесь, в баре и думала о том, как бы мне получше прикончить этого сукина сына моего муженька – экс-муженька, прошу прощения. То есть по-настоящему подумывала об убийстве. Представляла себе как было бы замечательно удавить его струной от пианино или всадить ему в глотку кухонный нож. Конечно, я бы ничего такого в жизни не сделала – я не психованная какая-нибудь, А у вас бывали такие мечты?
– Более-менее.
– Это восхитительно, вам не кажется? Кровь начинает быстрее двигаться в жилах. Возбуждает.
– Это верно...
– Вы сказали это так, словно испытывали подобные ощущения, но не задумывались над ними.
– Что-то в этом духе... да.
Ширли покачала головой – и в ее глазах снова появилась насмешливость.
– Судя по всему, вы не хотите говорить о своем, так же как и я.
– О своем чем?
– О том, что заставляет мир падать у ваших ног. Хорошо, принимается, не будем говорить об этом – поговорим о чем-нибудь другом, вы здешний?
Пол округлил глаза.
– Здешний? Вы имеете в виду, что живу здесь? В Таксоне?
– Понятно. Не живете.
– Я думал, это очевидно. Я из Нью-Йорка.
– Если бы я была здешней, то наверное бы все поняла. Но я-то из Лос-Анджелеса.
– Домой едите или наоборот?
– Наоборот. Категорически наоборот. Сегодня добралась до этого места – остановилась в близлежащем мотеле.
– И я.
У женщины сбилось дыхание, и она опустила глаза, уставясь в стакан с выпивкой. Пол быстро сказал:
– Послушайте, я ничего не имел в виду. Это не уловка. Просто, я на самом деле там остановился, вот и все.
– Я начинаю себя чувствовать, – прошипела Ширли каким-то странным шипящим полуголосом, – как знаменитая охотница за мужиками. Пожалуйста, простите.
– Да за что?
– За то, что подвалила, как какая-нибудь кабацкая нимфоманка и ударилась в воспоминания как только услышала, что вы не прогнали меня в первую секунду. Простите.
– Да я вас уверяю, вам не зачем просить прощения, следующий глоток: ты бы поаккуратнее с этим пойлом. – И куда отправитесь отсюда?
– А вы спросите меня об этом завтра, когда я усядусь в машину. Может к тому времени у меня появится какая-нибудь идейка.
– Вы действительно легки на подъем и свободны как птица.
Перекошенная улыбка; как шрам на лице, волосы упали на глаза, скрывая выражение.
– У меня сестричка живет в Хьюстоне. Так что похоже мне в ту сторону. Хотя и неохота.
– А других родственников нет? Детей?
– Детей трое. – Закушенная губа. – Муж отобрал.
– Простите. Неловко получилось. Я не хо…
– Да, все в порядке. Вам стоило бы почитать лос-анджелесские газетенки. Всем все известно. Я не могу содержать собственных детей – так сказал судья.
– Простите. Ей-богу...
– Конечно неплохо, когда твой муж – адвокат, а судья его ближайший приятель. – Лицо женщины смялось. – Неужели я похожа на тварь пренебрегающую собственными детьми?.. Черт, извините, на такой вопрос ответить в принципе невозможно... Все, обещаю вам, что больше не стану разговаривать на эту тему – поговорим о чем-нибудь другом. Чем вы здесь занимаетесь? Отдыхаете?
– Я по делам. Очень скучным...
– Приехали заниматься скучными делами аж из Нью-Йорка... Тогда видимо здесь что-то крупное.
– Крупное для тех на кого я работаю. Для меня же – самая обыкновенная работа.
– Что у вас за профессия? Или это слишком нагло?
– Ничуть. Я бухгалтер, а здесь ревизую гроссбухи одной компании. Понимаю, что каждый человек должен гордиться своей работой, но уверяю вас, что моя намного скучнее мытья посуды.
– Да уж. О чем же нам тогда поговорить? Об атомных подводных лодках? Погоде?
– Если честно, мне все равно.
– А нам вовсе необязательно о чем бы то ни было говорить. Иногда не стоит делать, во избежание ненужного напряжения. – Она взяла свою сумочку и залпом допила остатки из своего стакана. – Почему бы нам не пойти? – Тон был развязным, но Ширли явно избегала смотреть Полу в глаза.
Он проводил ее до бетонного “передника” мотеля, сконцентрировавшись на том, чтобы держать равновесие. Женщина шла рядом, и на ее губах играла все та же смутная и непонятная улыбка, а бедра вызывающе раскачивались, хотя тонкая талия казалась неподвижной.
– Вон тот домишка, весь заляпанный грязью – мой. Моя комната.
– Ну, что же, тогда спокойной вам ночи – и счастливо.
– Нет. – Она развернулась, нависнув над ним с высоты крыльца, – Я вам нравлюсь? Хоть немного?
– Да, нравитесь.
Она распахнула дверь, та оказалась незаперта. Она втянула Пола внутрь и захлопнула за ним дверь. Единственным светом были лучи фонарей, просачивающиеся сквозь полуопущенные жалюзи. И в этом неверном сиянии ее глаза вспыхнули, выдавая дикое отчаянное желание. – Я хочу тебя. И хочу, чтобы ты меня хотел. Возьми, подержи меня, хотя бы минуту...
Он подтянулся к ней губами, и они обдали друг друга запахом перегара, а потом поцеловались; Пол почувствовал, что ее щеки мокры от слез.
– Пошли, пошли скорее в спальню, – пробормотала Ширли. – Ведь это то немногое, что могут себе позволить дружески настроенные друг к другу люди, правда же? Правда?
* * *
Он проснулся с отчетливым ощущением того, что грезил. Почувствовал слабость во всех членах; тупую толкающуюся в глазницы головную боль; обезвоженный организм требовал возмещения влаги.
– А теперь можешь открыть и второй глаз. Я приготовила кофе.
Он сел и взял чашку. Пальцы дрожали. Впервые он открыто взглянул на женщину. На подбородке все еще красовалась красная полоса, там, где он терся щетиной. Кофе приятно пах, но на вкус был омерзительным. Опустошив чашку наполовину, он поставил ее.
– Спасибо.
Она уже оделась: та же блузка и кожаная юбка, что и прошлым вечером. Она очень недурна подумал он, Небольшого роста, худенькая, небольшие набряклости возле глаз – но все-таки чертовски хороша. Ночью, просыпаясь между урывочными снами, Пол думал о том, что будет неплохо, если он станет жить с женщиной, которая сможет отвлечь его от уличных убийств и телерекламы.
Она сказала:
– Я уже упаковалась. Вообще-то сначала я даже будить тебя не хотела, но потом подумала о том, какое лицо будет у горничной, когда она придет прибраться.
Словно что-то воткнулось в горло; он подавился тоскливой паникой.
– Ты уезжаешь?
– Пора, пора, труба зовет. До Хьюстона довольно далеко. – Ширли промокнула губы салфеткой и поставила чашку на блюдце. Затем подошла к зеркалу и разгладила юбку. – Спасибо за ночь. Мне был необходим кто-то, кто бы мог пожить до утра.
Когда она подошла к дверям, Пол подумал о том, что, наверное, эта женщина не запомнила, как его зовут.
– Прощай Ширли Маккензи.
Он не знал, услышала ли она его; дверь продолжала закрываться. Щелкнул замок, оставив его в одиночестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44