Чарли знал свое дело. Через некоторое время мои конечности точно онемеют. Я быстро перебрал в уме последние кинофильмы, виденные мной по телевизору, в которых герой оказывался в подобной ситуации и с честью выпутывался из нее. Стул был тяжелым, но если постараться, его легко опрокинуть. Что ж, тогда я буду лежать привязанным к стулу, вместо того чтобы сидеть привязанным к нему.
Я мог бы немного подвинуть стул вперед, но в этом не было смысла, потому что Фордайс забыл оставить острый нож на своем столе.
Вопрос о времени нервировал меня, потому что я не видел своих часов и не мог определить, тридцать минут прошло или пара часов. Мозг прокручивал ужасные картины: гигантские колеса грузовика медленно надвигаются на меня, беспомощно лежащего на бетонном полу гаража. За дверью кабинета послышались неясные звуки и шорох бумаги. Наверное, крыса!
Я обрадовался. Ее сначала надо приручить, а потом обучить разным трюкам, например перегрызать веревку, связывающую мои руки. Однако я не очень силен в дрессировке крыс. Интересно, можно подозвать ее свистом? Я печально вздохнул и мысленно вернулся к гигантским колесам грузовика. Я уже вроде привык к шороху крыс, занимавшихся непонятно чем, когда вдруг послышался скрип половицы. Я старательно прислушался и через пару секунд снова уловил тот же звук.
Не может быть, это мое воображение. Наступила тишина. Тишина? Тогда куда же делись крысы? Через несколько секунд снова скрипнуло, и я решил прибегнуть к самому верному способу — завопил что есть мочи:
— На помощь! Сюда, на помощь!
Повисла тишина, потом опять зашуршали крысы.
В то время, когда гигантские колеса грузовика в очередной раз надвинулись на меня, послышался отчетливый щелчок, будто кто-то открыл дверь. Я так быстро обернулся, что чуть не вывихнул шею. Дверь широко распахнулась, и через пару секунд в нее заглянула головка чайного цвета.
— Я здесь! — рявкнул я.
— Дэнни! — Роберта Кэрол впорхнула в кабинет. — Что произошло?
— Не имеет значения. Быстро развяжи меня.
Она повозилась какое-то время с веревками, стягивавшими мои руки, и сказала:
— Не могу развязать, узлы слишком тугие.
— Тогда разрежь их! — крикнул я.
— Но чем?
Скрипнув зубами, я постарался овладеть собой.
— Нужно что-нибудь острое. — Я еле сдерживался. — Ножницы, нож, лезвие бритвы!
— У меня ничего нет! — Ее голос дрогнул. — И не кричи на меня!
— Ладно, — пробормотал я. — Поищи в ящике стола.
Я нетерпеливо следил, как она роется в ящиках. На ней были белый парчовый костюм, подходящие туфельки с ремешками, все так элегантно, хотя мне было не до того. Вдруг она выпрямилась, восторженно глядя на меня, и помахала в воздухе ножом для бумаг с костяной ручкой:
— Смотри!
Я на секунду закрыл глаза:
— Потрогай лезвие.
— О! — Ее голос был полон разочарования. — Он тупой!
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она снова выпрямилась.
— Извини, Дэнни, но здесь нет ничего острого!
Внезапно меня осенило вдохновение.
— Видишь коробку сигар на столе?
Она кивнула.
— Возьми одну и закури.
— Зачем? — Она смотрела на меня как на идиота, широко раскрыв глаза.
— Веревку можно пережечь горящим кончиком сигары! — объяснил я.
— Может, я все-таки смогу найти нож? — В ее голосе не было энтузиазма.
— Зажигай сигару! — завопил я. — Фордайс и его горилла могут вернуться в любую минуту.
Она сняла целлофановую упаковку с сигары, нерешительно посмотрела на нее и, собравшись с духом, взяла в рот. Я тоскливо смотрел, как она поднесла к ней спичку, сделала несколько затяжек, закашлялась, отплевалась, еще несколько раз затянулась, всхлипнула, наконец сигара была зажжена. Роберта обошла вокруг стола, держа ее перед собой, словно заряд динамита с горящим бикфордовым шнуром. Потом она исчезла из моего поля зрения, зайдя за стул. Через несколько секунд я уловил запах горящей веревки, и колеса грузовика немного отъехали от меня.
— Дэнни, кажется, она погасла!
— Раскури ее снова, — отрезал я.
— А это обязательно?
— Конечно обязательно.
Мне снова пришлось выслушать всю программу кашля, плевков, всхлипываний, прежде чем я опять уловил запах горящей веревки.
— Откуда ты здесь взялась? Я был уверен, что ты убежала от меня ночью, потому что совершенно не хотела возвращаться в Манхэттен.
— Да, — еле слышно прошептала она. — То есть нет. Я хочу сказать, что я убежала, потому что действительно не хотела возвращаться.
— Но прежде ты сделала все возможное, чтобы я крепко уснул! — горько пожаловался я.
— Да, — призналась она. — Но не специально.
Я проснулась раньше тебя — около семи, ты еще храпел, вот так все и произошло.
— Я не храплю!
— Ха-ха!
— Зато я не сплю, задрав ночную рубашку до самой шеи, — продолжал я и вдруг завопил от боли.
— Ой, извини, пожалуйста! — ласково произнесла она. — Просто сигара соскользнула с веревки. Все в порядке: твоя рука даже не покраснела. Так что ты там говорил?
— Ничего, — ответил я. — Совсем ничего. И не беспокойся о моей руке, ожог третьей степени не имеет значения. Мне больно, только когда я кричу! — Я скрипнул зубами. — Как же ты добралась в город без машины?
— Я не сразу уехала. Сложила вещи в сумку и отправилась на пляж, там подождала примерно до одиннадцати — я была уверена, что к этому времени ты уедешь, — и тогда вернулась в дом.
— Почему же ты приехала в город?
— Я решила позвонить Джерому и рассказать ему о том, что случилось.
— Прекрасная идея, — пробормотал я.
— Сигара опять погасла, — пожаловалась она.
— Раскури ее!
В угрюмой тишине я слушал, как она кашляет и сплевывает, раскуривая сигару.
— Так что сказал Лэнсинг?
— Он спросил, где ты. Я ответила, что тебе пришлось вернуться в Манхэттен, чтобы найти Лючию. — Ее голос дрогнул. — Тебе обязательно выслушивать все это сейчас?
— Обязательно, — холодно ответил я.
— Сначала Лэнсинг говорил со мной очень спокойно. Он сказал, что сегодня утром ему позвонили и велели связаться с Дюком в Италии. Они намекнули, что Лючия у них и, если Дюк хочет видеть свою дочь живой, пусть передаст им нужную информацию. Тут Джером взорвался. Он обвинил нас с тобой в предательстве. Я попыталась его разуверить, но он просто обезумел от ярости. Пригрозил, что доберется до нас, чего бы это ему ни стоило. Тогда я повесила трубку.
— И возвратилась в Манхэттен?
— Я испугалась, что он приедет на Лонг-Айленд, найдет меня и сотворит что-нибудь ужасное. — Она громко вздохнула. — Потом я представила, как ты бродишь по Манхэттену, даже не догадываясь, что Джером собирается убить тебя. Вот я и подумала, что тебя необходимо предупредить. Я заказала такси, доехала до вокзала и пересела на поезд. Когда я наконец пробралась в свою квартиру, полиции там, к счастью, не оказалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Я мог бы немного подвинуть стул вперед, но в этом не было смысла, потому что Фордайс забыл оставить острый нож на своем столе.
Вопрос о времени нервировал меня, потому что я не видел своих часов и не мог определить, тридцать минут прошло или пара часов. Мозг прокручивал ужасные картины: гигантские колеса грузовика медленно надвигаются на меня, беспомощно лежащего на бетонном полу гаража. За дверью кабинета послышались неясные звуки и шорох бумаги. Наверное, крыса!
Я обрадовался. Ее сначала надо приручить, а потом обучить разным трюкам, например перегрызать веревку, связывающую мои руки. Однако я не очень силен в дрессировке крыс. Интересно, можно подозвать ее свистом? Я печально вздохнул и мысленно вернулся к гигантским колесам грузовика. Я уже вроде привык к шороху крыс, занимавшихся непонятно чем, когда вдруг послышался скрип половицы. Я старательно прислушался и через пару секунд снова уловил тот же звук.
Не может быть, это мое воображение. Наступила тишина. Тишина? Тогда куда же делись крысы? Через несколько секунд снова скрипнуло, и я решил прибегнуть к самому верному способу — завопил что есть мочи:
— На помощь! Сюда, на помощь!
Повисла тишина, потом опять зашуршали крысы.
В то время, когда гигантские колеса грузовика в очередной раз надвинулись на меня, послышался отчетливый щелчок, будто кто-то открыл дверь. Я так быстро обернулся, что чуть не вывихнул шею. Дверь широко распахнулась, и через пару секунд в нее заглянула головка чайного цвета.
— Я здесь! — рявкнул я.
— Дэнни! — Роберта Кэрол впорхнула в кабинет. — Что произошло?
— Не имеет значения. Быстро развяжи меня.
Она повозилась какое-то время с веревками, стягивавшими мои руки, и сказала:
— Не могу развязать, узлы слишком тугие.
— Тогда разрежь их! — крикнул я.
— Но чем?
Скрипнув зубами, я постарался овладеть собой.
— Нужно что-нибудь острое. — Я еле сдерживался. — Ножницы, нож, лезвие бритвы!
— У меня ничего нет! — Ее голос дрогнул. — И не кричи на меня!
— Ладно, — пробормотал я. — Поищи в ящике стола.
Я нетерпеливо следил, как она роется в ящиках. На ней были белый парчовый костюм, подходящие туфельки с ремешками, все так элегантно, хотя мне было не до того. Вдруг она выпрямилась, восторженно глядя на меня, и помахала в воздухе ножом для бумаг с костяной ручкой:
— Смотри!
Я на секунду закрыл глаза:
— Потрогай лезвие.
— О! — Ее голос был полон разочарования. — Он тупой!
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она снова выпрямилась.
— Извини, Дэнни, но здесь нет ничего острого!
Внезапно меня осенило вдохновение.
— Видишь коробку сигар на столе?
Она кивнула.
— Возьми одну и закури.
— Зачем? — Она смотрела на меня как на идиота, широко раскрыв глаза.
— Веревку можно пережечь горящим кончиком сигары! — объяснил я.
— Может, я все-таки смогу найти нож? — В ее голосе не было энтузиазма.
— Зажигай сигару! — завопил я. — Фордайс и его горилла могут вернуться в любую минуту.
Она сняла целлофановую упаковку с сигары, нерешительно посмотрела на нее и, собравшись с духом, взяла в рот. Я тоскливо смотрел, как она поднесла к ней спичку, сделала несколько затяжек, закашлялась, отплевалась, еще несколько раз затянулась, всхлипнула, наконец сигара была зажжена. Роберта обошла вокруг стола, держа ее перед собой, словно заряд динамита с горящим бикфордовым шнуром. Потом она исчезла из моего поля зрения, зайдя за стул. Через несколько секунд я уловил запах горящей веревки, и колеса грузовика немного отъехали от меня.
— Дэнни, кажется, она погасла!
— Раскури ее снова, — отрезал я.
— А это обязательно?
— Конечно обязательно.
Мне снова пришлось выслушать всю программу кашля, плевков, всхлипываний, прежде чем я опять уловил запах горящей веревки.
— Откуда ты здесь взялась? Я был уверен, что ты убежала от меня ночью, потому что совершенно не хотела возвращаться в Манхэттен.
— Да, — еле слышно прошептала она. — То есть нет. Я хочу сказать, что я убежала, потому что действительно не хотела возвращаться.
— Но прежде ты сделала все возможное, чтобы я крепко уснул! — горько пожаловался я.
— Да, — призналась она. — Но не специально.
Я проснулась раньше тебя — около семи, ты еще храпел, вот так все и произошло.
— Я не храплю!
— Ха-ха!
— Зато я не сплю, задрав ночную рубашку до самой шеи, — продолжал я и вдруг завопил от боли.
— Ой, извини, пожалуйста! — ласково произнесла она. — Просто сигара соскользнула с веревки. Все в порядке: твоя рука даже не покраснела. Так что ты там говорил?
— Ничего, — ответил я. — Совсем ничего. И не беспокойся о моей руке, ожог третьей степени не имеет значения. Мне больно, только когда я кричу! — Я скрипнул зубами. — Как же ты добралась в город без машины?
— Я не сразу уехала. Сложила вещи в сумку и отправилась на пляж, там подождала примерно до одиннадцати — я была уверена, что к этому времени ты уедешь, — и тогда вернулась в дом.
— Почему же ты приехала в город?
— Я решила позвонить Джерому и рассказать ему о том, что случилось.
— Прекрасная идея, — пробормотал я.
— Сигара опять погасла, — пожаловалась она.
— Раскури ее!
В угрюмой тишине я слушал, как она кашляет и сплевывает, раскуривая сигару.
— Так что сказал Лэнсинг?
— Он спросил, где ты. Я ответила, что тебе пришлось вернуться в Манхэттен, чтобы найти Лючию. — Ее голос дрогнул. — Тебе обязательно выслушивать все это сейчас?
— Обязательно, — холодно ответил я.
— Сначала Лэнсинг говорил со мной очень спокойно. Он сказал, что сегодня утром ему позвонили и велели связаться с Дюком в Италии. Они намекнули, что Лючия у них и, если Дюк хочет видеть свою дочь живой, пусть передаст им нужную информацию. Тут Джером взорвался. Он обвинил нас с тобой в предательстве. Я попыталась его разуверить, но он просто обезумел от ярости. Пригрозил, что доберется до нас, чего бы это ему ни стоило. Тогда я повесила трубку.
— И возвратилась в Манхэттен?
— Я испугалась, что он приедет на Лонг-Айленд, найдет меня и сотворит что-нибудь ужасное. — Она громко вздохнула. — Потом я представила, как ты бродишь по Манхэттену, даже не догадываясь, что Джером собирается убить тебя. Вот я и подумала, что тебя необходимо предупредить. Я заказала такси, доехала до вокзала и пересела на поезд. Когда я наконец пробралась в свою квартиру, полиции там, к счастью, не оказалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27