- Ты считаешь, что братва Келаря завалила Бимбера? - вмешался в разговор Мыловар.
- Больше просто некому, - развел руками банкир.
- Почему же? Ведь это тебе выгодно мочилово твоего бывшего бугра. Ведь ты теперь на его месте, - без тени улыбки предположил Мыловар.
- Милиция разберется, - криво усмехнулся Леонид. - Борис был моим лучшим другом, - теперь уже грустным тоном добавил он. - А кроме того, я исполняю обязанности президента временно, до следующего собрания акционеров "Стройинвестбанка".
- Бимбер, значит, был твоим дружбаном, а про общак ничего не сказал. Как же так? - Картуз заговорил несколько агрессивнее.
Азон, однако, не смутился.
- У него были такие дела, в которые я предпочитал не вмешиваться.
Картуз знал, что в этом случае Азон не соврал, и понизил тон:
- А что ты сказал ментам? И насчет Келаря, и насчет общака?
- Ничего. - Юзефович отвечал очень уверенно. - Сказал, что не знаю ничего. И ничего не предполагаю.
- Значит, с нами ты откровеннее, если прямо называешь Келаря заказчиком мочилова твоего кореша, - ухмыльнулся Картуз. - Тогда, может, и насчет общака соображения какие имеешь?
- Если деньги ваши не в "Стройинвестбанке", ничего сказать не могу. Если все же существует какой-то фиктивный счет в нашем банке, на котором они лежат, я попробую это установить. Но только тогда, когда прокуратура снимет арест со всех счетов.
Арест действительно был наложен, но его быстро сняли, сразу после беседы Азона с генералом Крюковым. Юзефович полагал, что всех этих тонкостей бандиты знать не могли, а сейчас ему важно выиграть время, чтобы найти общак, отмазаться от ментов и свалить наконец на историческую родину.
- Вот как? - зловеще прищурился Картуз. - Так ты, выходит, из своего кармана оброк за крышу Келарю отстегиваешь?
Азон внутренне дрогнул. Он действительно согласился перейти под крышу сколковцев и уплатил им первый взнос. Это делалось все из тех же соображений - оттянуть время. Теперь банкир ощутил, что он, возможно, сморозил глупость с ментами - надо было сразу отдать им два миллиона из личных накоплений и эмигрировать. Но все-таки жалко терять такую сумму, а он считал, что общак найдется обязательно. Просто так, по-наглому, брать деньги из банка ему было не по душе. Когда кража обнаружится, он будет уже в Израиле, и его, конечно, не выдадут Москве по такому поводу. Но на своем будущем финансиста ему придется поставить крест. Банкир, потерявший репутацию, - не банкир.
Юзефович собрался с духом и ответил довольно твердо:
Это чепуха. Никому ничего я не плачу.
До нас однако другой цинк дошел, - мрачно произнес Мыловар и бросил суровый взгляд на Азона.
Тот счел за лучшее промолчать.
- Ну да это твое личное дело - кому платить и сколько. - Картуз решил: пустой базар пора кончать. - А наш общак тебе придется вернуть. Как ты это сварганишь - дело твое. Не ведаю, какую туфту задвигали тебе менты, но общак наш - два лимона баксами. Даем тебе двое суток. Послезавтра в это же время, - браток взглянул на часы, - в десять вечера лаве должны быть у нас. А теперь спасибо за угощение. И привет хозяйке. Сладкая у тебя баба, подмигнул Картуз заметно сникшему Азону, и бандиты двинулись на выход.
Хозяин проводил их в полном молчании.
Зяблик
13 августа, воскресенье: вечер
Зяблик, получив от Лухаря десять тысяч "зелени", был счастлив, что называется, несказанно. Он давно уже сидел на нуле, с тех пор как буквально исчез его шеф - подполковник Делягин.
Вообще, сексотам не рекомендуется звонить своим операм, но Зяблик пошел и на эту крайность. Однако в РОВДе ему ответили, что подполковник Делягин уволился, номер мобильника он, видимо, поменял, а где жил его благодетель, Зяблик не ведал.
От своей воровской специальности домушника стукач давно отошел и теперь вообще не имел никаких источников дохода. Поэтому десять штук баксов буквально согревали его душу и сердце. Кроме того, Лухарь обещал вернуть "хонду", как только её перекрасят, перебьют номера и сделают на неё новые документы, поскольку она в розыске.
Да что там говорить - душа у Зяблика сейчас просто пела каким-нибудь там меццо-сопрано!
Но вот прошел первый приступ эйфории, и встал вопрос: а что делать с бабками? Впрочем, вопрос этот был чисто риторический. Конечно, он пойдет к Лимону.
Этот Лимон содержал на своей хазе, проще говоря, домашней квартире, натуральный карточный притон. А Зяблика, который мало пил, не баловался травкой, был относительно равнодушен к бабью, просто трясло от карточных раскладов!
Он не любил слишком заумных игр, вроде преферанса, а предпочитал те, каким выучился когда-то во дворе: буру, секу, очко, петуха. И именно такие игры были в ходу на фатере Лимона. Причем можно было заранее туда и не звонить. Игра шла круглосуточно: уходили одни, приходили другие.
И Зяблик, тормознув частника, решительно распорядился:
- Шеф, на Таганку!
Ему открыл, едва взглянув в глазок, хозяин, Лимон, амбалистый мужик средних лет, и вместо приветствия просто сказал:
- Проходи!
Сам Лимон, как ни странно, листы не метал, но имел свой куш с самого процесса игры, за которым внимательно наблюдал. Если, к примеру, в секе образовалась свара, он сразу забирал с неё пять процентов. Столько же Лимон имел и с удачливого банкомета. В общем, с каждой игры хозяин хазы имел свой интерес. Против этого никто не возражал - за крышу следовало так или иначе платить.
Игроков оказалось четверо. Они были Зяблику знакомы. Кроме одного - и это бывшего домушника сразу насторожило. Очень важно было знать, кто привел новичка, не будет ли этот чернявый парень играть на чью-то руку.
Если он пришел с Шуриком, незлобивым и непутевым чадом богатеньких родителей, - никаких проблем.
Если с Мясником - говорят, этот здоровенный дядя и вправду на мясокомбинате разделывал туши, - тоже куда ни шло.
А вот если новичок, представившийся Гариком, явился вместе с Соловьем - дело тухлое.
Соловей вроде бы и не шулер, но считался настоящим асом в заведении Лимона, и Зяблик не мог припомнить случая, чтобы Соловей хотя бы раз уходил отсюда пустым. А если ещё этот Гарик будет играть с ним на одну руку...
Игра ещё не началась, и все решали, во что метать листы. Наконец сошлись на секе - этом русском эквиваленте покера.
Зяблик пристально наблюдал, как рассядутся игроки, и с удовлетворением отметил, что Гарик не сел рядом с Соловьем, а расположился между Мясником и Шуриком, причем сразу о чем-то разговорился с последним как с хорошим знакомым. Зяблику заметно полегчало.
На кон договорились ставить по баксу. Максимальная поддача - десять баксов.
Впрочем, все хорошо понимали, что это только начало.
Соловей сразу же стал обострять игру, предлагая свару на любой, пусть даже выигрышной карте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51