Соседка вредная моя тут же предложила организовать контору по отлову грызунов и насекомых. Стоишь себе, шестом машешь, а все мыши и тараканы из окрестных строений на свист дубины подтягиваются. И попадают в… тут мы еще до конца не определились. Лично я вообще была против ловушек – пущай себе живут, мне что, жалко, что ли?
Танька тем временем вышла из транса.
– Ты всю жизнь собралась мыкаться нелегалом по общагам?
– Танька, остынь, – примирительно сказала я, – мы же уже столько раз на эту тему общались. Не убежит от меня твоя аспирантура никуда. Захочу – поступлю, с кафедрой я отношений не портила, линейной алгеброй и аналитической геометрией исправно первокурсникам мозги пудрю.
О том, что аспирантура есть ничто, как отсрочка на три года от пресловутых квартирных проблем, я упоминать не стала. Зачем портить человеку настроение?
– Послушать тебя, так ты прямо святая, – недоверчиво буркнула собеседница. – И где только нимб потеряла?
Она скептически хлюпнула носом и уткнулась в новую чашку кофе. Я оставила девушку в этом состоянии, а сама вернулась к своей сказке. Уже дописала хеппи-энд, и даже успела залезть на свой любимый сайт в поисках непрочитанного еще романа в жанре фэнтези, когда соседка все же нарушила молчание:
– Сколько раз я тебе говорила, что тебе надо осветлиться? – начала она другую свою излюбленную тему, «волосы растут на голове для того, чтобы их красить».
Я вздохнула с облегчением: скользкая тема устройства в жизни закрыта, да здравствует женская мудрость, хранящая мир в доме, то бишь, общажном блоке.
– Не-а, блондинка – это состояние души, – скептически покачала головой я. – Тем паче, что мне не подойдет. Пусть такой цвет, имени бурого медведя остается. Да и глаза у меня серые, и кожа светлая, еще затеряюсь на белом-то фоне…
Танька меня не слушала – она и так знала все мои доводы.
– О, анекдот вспомнила! – встрепенулась она. – Сидят две блондинки на физфаке и щелкают задачки по теормеху, как орешки. Вдруг одна из них торопливо прячет учебники-ручки-тетрадки в сумку: «Смотри, парни идут! Давай живо о тряпках!»
– Даже ради анекдота не краситься не собираюсь. Не на первом курсе.
Мы еще немного посидели, поболтали о разных пустяках, а потом разошлись по своим делам. Танька – собираться на работу, а я – думать о будущем вообще и месте жительства в частности.
***
«Вот что я точно умею», – думалось мне, – «так это жечь мосты».
Например, после третьего курса, я, вдрызг разругавшись с научным руководителем, взяла академический отпуск, и отправилась изучать ушу в Поднебесную. Если бы я знала, во что влипну позже, потратила бы буйство натуры на что-нибудь другое. Во-первых, под предлогом дачи нового имени (китайская традиция) мастер обозвал меня «Лиса», что в переводе на русский язык означало «Полная очарования». Мне имя польстило, за год, проведенный в Китае, я к нему привыкла, и, вернувшись в Москву, потребовала, чтобы меня именовали так, и никак иначе. Прозвище прилипло ко мне намертво, и никто не называл меня моей прежней и благородной «Евгенией». Даже преподаватели, и те поддались дрессировке. И только потом, напоминая всем и каждому, что ударение надо ставить на первом слоге, а не на втором, я поняла, как же была не права.
Кроме того, говорят, имя влияет на судьбу человека…
С тех пор прошло несколько лет, я закончила физический факультет, получила второй дан айкидо и возглавила местечковую секцию традиционного японского фехтования, в которой занимались еще несколько таких же боккеном двинутых, что и я. Кормилась я преподаванием линейной алгебры (это оказалось проще всего) и всей вышеупомянутой японской физкультуры, и продолжала жить в общаге на Воробьевых горах. Во-первых, это было дешево относительно остальной арендно-квартирной Москвы. Во-вторых, вид из окна был просто сногсшибательный. Ну а в третьих… А также четвертых и пятых! Мне нравилась ни с чем не сравнимая атмосфера МГУ. Эти лиственницы и ели, водящие хоровод вокруг знаменитой высотки. Порой в минуты вечерней вселенской печали я шла к ним, и подолгу смотрела сквозь пушистые ветки на свет, льющийся из окон здания. Запоздалые студенты, отяжелевшие от изгрызенного за день гранита науки, сползали вниз по широким ступеням, внося оживляющую нотку в мое тотальное одиночество. И мне, сумеречной душе, становилось легче. Я выходила из своего укрытия, шла гулять по хвойным аллеям, и камень, лежавший у меня на душе, неизменно терялся по ходу прогулки.
В замке повернулся ключ.
– Это я, – кивнула мне, вышедшей на звук, Танька. – Телефон забыла.
– Так отдохнула бы от общения-то, – подивилась я. – Такой повод!
– Не-а, – пристально смотрясь на себя в зеркало, дабы избежать негативных последствий возвращения с полпути (примета!), ответила Танька. – Я как раз режим Т9 осваиваю, мне надо практиковаться. А ты чего до сих пор не в парке?
– Да вот, задумалась о своем поведении…
– Это полезно, – подмигнула мне соседка, и, подведя еще раз губы, вышла за дверь.
Не сказать, чтобы Танька была совсем уж неправа. Конечно, определяться в жизни надо, это действительно полезно во всех отношениях, и уважаемо социумом. Но… Вся загвоздка была в том, что любая моя попытка против собственной правды побатрачить на общество заканчивалась в лучшем случае ничем.
Так обстояло, например, с учебой на факультете. Мне очень нравились общеобразовательные лекции, я млела от курсов математического анализа и линейной алгебры, бегом бежала на общую физику. Еще бы – у нас на «общей физике» ощутимую часть лекций занимал показ опытов: пушка радостно палила, откатом демонстрируя законы сохранения, а гигантский маятник дисциплинированно сбивал кеглю с табуретки на пятом возвратном движении (как и было заявлено лектором!), подтверждая своим примером наличие в природе силы Кориолиса.
Или взять те же лекции по астрономии. На них нам так красиво рисовали картинки расширяющейся Вселенной, и рассказывали захватывающие байки об прытких электронах, добегающих до конца мира, и лезущих по его стенке, а мое неуемное воображение себе их так красочно представляло, что предмет превращался в праздник.
А вот потом все стало кисло. После распределения по кафедрам меня припахал научный руководитель к решению задач, нужных ему для докторской диссертации, и очень скоро я почувствовала, что начинаю хуже видеть – еще бы, сидеть и часами тупо пялиться в фотопластинки после целого дня учебы! И что-то внутри меня взбунтовалось. Именно тогда я и решила уехать в Китай.
И это был еще «лучший случай»…
…В худшем случае попытка поработать «на дядю» кончалась серьезной болезнью или травмой…
Не пойду в аспирантуру! Нет у меня своего интереса к фундаментальной науке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Танька тем временем вышла из транса.
– Ты всю жизнь собралась мыкаться нелегалом по общагам?
– Танька, остынь, – примирительно сказала я, – мы же уже столько раз на эту тему общались. Не убежит от меня твоя аспирантура никуда. Захочу – поступлю, с кафедрой я отношений не портила, линейной алгеброй и аналитической геометрией исправно первокурсникам мозги пудрю.
О том, что аспирантура есть ничто, как отсрочка на три года от пресловутых квартирных проблем, я упоминать не стала. Зачем портить человеку настроение?
– Послушать тебя, так ты прямо святая, – недоверчиво буркнула собеседница. – И где только нимб потеряла?
Она скептически хлюпнула носом и уткнулась в новую чашку кофе. Я оставила девушку в этом состоянии, а сама вернулась к своей сказке. Уже дописала хеппи-энд, и даже успела залезть на свой любимый сайт в поисках непрочитанного еще романа в жанре фэнтези, когда соседка все же нарушила молчание:
– Сколько раз я тебе говорила, что тебе надо осветлиться? – начала она другую свою излюбленную тему, «волосы растут на голове для того, чтобы их красить».
Я вздохнула с облегчением: скользкая тема устройства в жизни закрыта, да здравствует женская мудрость, хранящая мир в доме, то бишь, общажном блоке.
– Не-а, блондинка – это состояние души, – скептически покачала головой я. – Тем паче, что мне не подойдет. Пусть такой цвет, имени бурого медведя остается. Да и глаза у меня серые, и кожа светлая, еще затеряюсь на белом-то фоне…
Танька меня не слушала – она и так знала все мои доводы.
– О, анекдот вспомнила! – встрепенулась она. – Сидят две блондинки на физфаке и щелкают задачки по теормеху, как орешки. Вдруг одна из них торопливо прячет учебники-ручки-тетрадки в сумку: «Смотри, парни идут! Давай живо о тряпках!»
– Даже ради анекдота не краситься не собираюсь. Не на первом курсе.
Мы еще немного посидели, поболтали о разных пустяках, а потом разошлись по своим делам. Танька – собираться на работу, а я – думать о будущем вообще и месте жительства в частности.
***
«Вот что я точно умею», – думалось мне, – «так это жечь мосты».
Например, после третьего курса, я, вдрызг разругавшись с научным руководителем, взяла академический отпуск, и отправилась изучать ушу в Поднебесную. Если бы я знала, во что влипну позже, потратила бы буйство натуры на что-нибудь другое. Во-первых, под предлогом дачи нового имени (китайская традиция) мастер обозвал меня «Лиса», что в переводе на русский язык означало «Полная очарования». Мне имя польстило, за год, проведенный в Китае, я к нему привыкла, и, вернувшись в Москву, потребовала, чтобы меня именовали так, и никак иначе. Прозвище прилипло ко мне намертво, и никто не называл меня моей прежней и благородной «Евгенией». Даже преподаватели, и те поддались дрессировке. И только потом, напоминая всем и каждому, что ударение надо ставить на первом слоге, а не на втором, я поняла, как же была не права.
Кроме того, говорят, имя влияет на судьбу человека…
С тех пор прошло несколько лет, я закончила физический факультет, получила второй дан айкидо и возглавила местечковую секцию традиционного японского фехтования, в которой занимались еще несколько таких же боккеном двинутых, что и я. Кормилась я преподаванием линейной алгебры (это оказалось проще всего) и всей вышеупомянутой японской физкультуры, и продолжала жить в общаге на Воробьевых горах. Во-первых, это было дешево относительно остальной арендно-квартирной Москвы. Во-вторых, вид из окна был просто сногсшибательный. Ну а в третьих… А также четвертых и пятых! Мне нравилась ни с чем не сравнимая атмосфера МГУ. Эти лиственницы и ели, водящие хоровод вокруг знаменитой высотки. Порой в минуты вечерней вселенской печали я шла к ним, и подолгу смотрела сквозь пушистые ветки на свет, льющийся из окон здания. Запоздалые студенты, отяжелевшие от изгрызенного за день гранита науки, сползали вниз по широким ступеням, внося оживляющую нотку в мое тотальное одиночество. И мне, сумеречной душе, становилось легче. Я выходила из своего укрытия, шла гулять по хвойным аллеям, и камень, лежавший у меня на душе, неизменно терялся по ходу прогулки.
В замке повернулся ключ.
– Это я, – кивнула мне, вышедшей на звук, Танька. – Телефон забыла.
– Так отдохнула бы от общения-то, – подивилась я. – Такой повод!
– Не-а, – пристально смотрясь на себя в зеркало, дабы избежать негативных последствий возвращения с полпути (примета!), ответила Танька. – Я как раз режим Т9 осваиваю, мне надо практиковаться. А ты чего до сих пор не в парке?
– Да вот, задумалась о своем поведении…
– Это полезно, – подмигнула мне соседка, и, подведя еще раз губы, вышла за дверь.
Не сказать, чтобы Танька была совсем уж неправа. Конечно, определяться в жизни надо, это действительно полезно во всех отношениях, и уважаемо социумом. Но… Вся загвоздка была в том, что любая моя попытка против собственной правды побатрачить на общество заканчивалась в лучшем случае ничем.
Так обстояло, например, с учебой на факультете. Мне очень нравились общеобразовательные лекции, я млела от курсов математического анализа и линейной алгебры, бегом бежала на общую физику. Еще бы – у нас на «общей физике» ощутимую часть лекций занимал показ опытов: пушка радостно палила, откатом демонстрируя законы сохранения, а гигантский маятник дисциплинированно сбивал кеглю с табуретки на пятом возвратном движении (как и было заявлено лектором!), подтверждая своим примером наличие в природе силы Кориолиса.
Или взять те же лекции по астрономии. На них нам так красиво рисовали картинки расширяющейся Вселенной, и рассказывали захватывающие байки об прытких электронах, добегающих до конца мира, и лезущих по его стенке, а мое неуемное воображение себе их так красочно представляло, что предмет превращался в праздник.
А вот потом все стало кисло. После распределения по кафедрам меня припахал научный руководитель к решению задач, нужных ему для докторской диссертации, и очень скоро я почувствовала, что начинаю хуже видеть – еще бы, сидеть и часами тупо пялиться в фотопластинки после целого дня учебы! И что-то внутри меня взбунтовалось. Именно тогда я и решила уехать в Китай.
И это был еще «лучший случай»…
…В худшем случае попытка поработать «на дядю» кончалась серьезной болезнью или травмой…
Не пойду в аспирантуру! Нет у меня своего интереса к фундаментальной науке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98