Так, на завтрак можно и плюнуть, с голоду я не умру, если не позавтракаю один раз, а вот в редакцию нужно поторопиться. Наверное, там уже Пошехонцев всех с ног на голову поставил. Еще бы! Такой материал. Там-то я и узнаю все подробности.
Подробности… Будь они неладны. Подробности можно прочитать в статье Ирочки Кривцовой, которая быстро набросала статейку для криминальной хроники. Статья напоминала в пересказе сухой милицейский протокол, изредка разбиваемый острыми и живыми вопросами.
"Вчера ночью неизвестными лицами у себя в квартире был убит банкир Ивлев. На замке следы взлома не обнаружены, из чего следует, что банкир добровольно открыл дверь. Очевидно, он был знаком с убийцами, поэтому не побоялся их впустить.
Из предварительного осмотра места преступления следует, что сначала пришедшие и хозяин мирно о чем-то беседовали, но затем вспыхнула ссора, в результате которой Ивлеву нанесли несколько ударов по голове. Но на этом преступники не остановились, банкир Ивлев был задушен, когда находился без сознания. После этого убийцы покинули его квартиру. Все вещи и ценности покойного находятся на месте, значит, убийство совершено не с целью грабежа.
Следственная группа предполагает, что убийц было двое. Когда один из них разговаривал с банкиром, другой нанес ему удар. Перед следствием стоит нелегкая задача по выявлению тех, кто совершил преступление.
Связано ли оно с бизнесом, которым занимался покойный, или совершено на бытовой почве? Мы ждем от наших правоохранительных органов скорейших результатов в раскрытии этого преступления.
Губернатор области, который был другом покойного, заявил журналистам, что возьмет дело под свой контроль".
Вот и все. Коротко и ясно. Неизвестные убийцы. Ирочка не стала включать в статью то, что удалось раскопать Яше Лембауму. Банкира не просто удушили, накинув ему веревочку на шею. Убийца душил его гитарной струной. И совсем не факт, что банкир был в это время без сознания. Страшная смерть. Но каким хладнокровием должен обладать убийца!
Однако, если разобраться, взглянуть на события непредвзято, то именно к такому финалу все и шло. Жило во мне какое-то предчувствие, что не кончится это добром. А началось все с той проклятой выставки, на которую мы с Гертом попали, в общем-то, случайно. Можно сказать, что я видела, как соткалась ткань преступления. Убеждена, что убийца тоже был там. Значит, точка отсчета — выставка в «Галерее искусств». Нет, пожалуй, все началось немного раньше. С моей встречи со старым приятелем. Нет, еще раньше, с того дурацкого задания, которое мне дал Пошехонцев, когда я, ничего не подозревая, вернулась из командировки. Настроение было не сказать, что радужное, но неплохое. Съездила я весьма удачно…
* * *
Шум, гам, тарарам, цунами и тайфун в одном флаконе, вернее, в одной редакции газеты «Вечерние новости». Хлопают двери, туда-сюда снуют сотрудники. Что-то выясняют, что-то доказывают на ходу. Сумасшедшее броуновское движение в самом неприглядном виде, когда каждая частица мнит себя значимой величиной. Оно напоминает разом и известное столпотворение в знаменитом библейском городе, и час пик в токийском квартале Сюндзюку. Не знаю даже, какой из двух катаклизмов хлеще.
И все это моя родная редакция на бывшей улице Луначарского, а ныне на проспекте Архитектора Клинского. Подозреваю, что молодому поколению, живущему на упомянутом проспекте, неизвестен как первый, так и второй. Впрочем, старики еще могут вспомнить, кем был нарком Луначарский, но чем прославился Клинский… Это уж извините. Но наша редакция, несмотря на такой малопривлекательный адрес, прочно обосновалась именно здесь, в двухэтажном здании из серого камня, бывшей резиденции Васьки Панкратова, негласного хозяина всего района в кратковременный период власти разудалых нэпманов. Панкратов много чего успел наворотить, успел бы и больше, но был прищучен ГПУ и отбыл на продолжительный отдых на солнечные Соловки. Дом сразу стал государственным учреждением и сменил много хозяев: от приюта для слабослышащих детей до инспекции грунтовых вод города Ленинграда. И каждый следующий хозяин приводил дом в еще более плачевное состояние, чем предыдущий. Дом ветшал, потихоньку разваливался, пока Сан Саныч Куликов, официальный хозяин района в брежневские времена, не утвердил бумагу "О переходе здания в ведение редакции «Вечерние новости» и не заверил ее своей витиеватой закорючкой. Он же сподобился выдать и другую бумагу — о ремонте здания, поэтому, как только чуть подсохли краска и клей, а на стенах высохли обои, в дом заселилась шумная журналистская братия.
С тех самых пор и по сей день редакция влачит жалкое существование в серокаменной двухэтажке без всякой надежды на улучшение производственных условий. Впрочем, журналисты, люди закаленные сверх всякой меры житейскими невзгодами, творческими кризисами и повальным алкоголизмом (который по праву можно считать отличительной родовой чертой), не жаловались и работали не покладая рук и перьев, чтобы привлечь читателя какой-нибудь сенсационной лабудой.
А сенсаций в нашем городе всегда хватало. Недаром Северную Пальмиру как только не величают: и криминальной столицей России, и столицей бандитских группировок, и столицей воровских авторитетов, и столицей различных аномалий, и столицей европейской моды (хотя это только с оговорками и натяжками), и столицей настоящего русского кино (читай: кондового, неудобоваримого и настолько самобытного, что впору зрителям давать деньги, чтобы они согласились просмотреть все эти опусы), и столицей настоящей рок-музыки (с этим можно согласиться), и столицей черт еще знает чего.
Но благословенный Питер, несмотря на все эти ярлыки, гордо стоит на болотистой почве и не устает выдавать сенсации, теребящие сонное сознание обывателя, не давая ему хоть сколько-нибудь расслабиться. Наша газета тоже играла не последнюю роль в возбуждении чувствительных к скандалам зон потенциального читателя и смело загружала его сногсшибательной информацией.
Толчея, царящая в редакции, — это нормальное рабочее состояние. Вот если бы все вдруг замерли, как восковые болванчики многочисленных подражателей мадам Тюссо, этой жрицы смерти, которая не боится напоминать о ней живым, тогда бы я удивилась.
На моем столе, как обычно, завал. Мусорный Монблан и Эверест отходов бумажной продукции. Горные образования периодически появлялись благодаря стараниям моей коллеги, так как ее стол тесно придвинут к моему, а своего стола ей тоже, как обычно, мало. Вот и скапливается все нужное и ненужное на моем столе.
Подойдя, я решительно столкнула бумажные горы на пол. Кому понадобится, тот подберет. Уселась на стол, вытащила пачку сигарет «Parlament» и закурила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90