Она мыла окна много чаще, чем их моют нормальные люди – сказалась-таки ностальгия по тем временам, когда Мика была самой обычной пуц-фрау.
Домашняя футболка с надписью «practice makes perfect», застиранные спортивные штаны, невразумительные, забранные в пучок волосы, резиновые перчатки по локоть – такой предстала Мика новому возлюбленному Васьки.
Вернее – его спине.
Он только что вынырнул из душа, но вода (вместо того, чтобы стекать на пол и образовывать лужицы у ног) странным образом собиралась в капли и улетучивалась с тела – оно высыхало прямо на глазах. Прежде Мика никогда не видела обнаженных мужчин так близко – картинки из анатомического атласа, фильмы категории «В» и телевизионные репортажи с чемпионатов мира по плаванию – не в счет. К тому же у нового возлюбленного Васьки, в отличие от адептов баттерфляя и вольного стиля, не было даже плавок.
Сплошные голые ягодицы.
Еще один помешанный на ню, с неприязнью подумала Мика, тут же вспомнив о Ваське: хороша пара, гусь да гагара.
Впрочем, неприязнь почти сразу сменилась острым любопытством.
Все из-за татуировок, подобных Мика даже по телевизору не видела. Даже в tattoo-салоне, куда однажды заглянула тайком, чтобы выяснить, что означает странный пятилистник, выбитый на Васькином плече.
Вразумительного ответа она так и не получила.
А татуировки на теле нового Васькиного возлюбленного и вовсе были экзотическими, их оказалось так много, что у Мики зарябило в глазах. Самые маленькие татушки (по виду похожие на манжеты) украшали щиколотки и запястья. Геометрический орнамент поднимался от ступней к бедрам, от пальцев к плечам; он украшал и ягодицы, так что, строго говоря, их можно было считать не такими уж голыми. Татуировки – все эти круги, лепестки, маленькие солнца, подобия крестов, волнистые и прямые линии, – обвивали позвоночник, сидели на лопатках, прятались под ребрами. При кажущейся беспорядочности, в них прослеживалась строгая система, и, как ни странно, – иерархия, одни подчинялись другим, другие – третьим, и все вместе пытались подчинить себе Мику.
Гипнотические штучки.
Мика почувствовала, как у нее слабеют ноги, а к горлу подступает тошнота, как будто она заглянула в колодец или в пропасть. Лучше отойти от края, перестать пялиться, а то так недолго и сознание потерять.
Между тем новый Васькин возлюбленный не обращал на вцепившуюся в косяк Мику никакого внимания. Он натянул белые полотняные штаны прямо на татуированные ягодицы (посредничества трусов или плавок не понадобилось), он накинул на плечи такую же белую полотняную жилетку, – и только после этого, так и не обернувшись к Мике, тихо сказал:
– Привет.
С первыми звуками этого вкрадчивого, убаюкивающего голоса Микина тошнота усилилась, а через секунду к ней добавилось пересохшее горло.
– Это вы мне? – прошелестела Мика.
– Кому же еще? Мы ведь здесь вдвоем, не так ли? Привет.
Резиновые перчатки по локоть явно проигрывали ослепительно белым штанам, но Мика даже не подумала их снять.
– Вы новый Васькин возлюбленный? – она нарочно употребила именно такую, жалящую формулировку. «Новый» предполагало наличие огромного количества старых, что автоматически переводило Ваську в разряд потаскух по призванию, рабынь собственного либидо, дешевых экспериментаторшей, нимфоманок с дисконтной картой на посещение частного венерологического кабинета.
На условиях полной анонимности.
– …Не думаю, что новый. Думаю, что единственный. Лихо.
Мике почему-то захотелось расплакаться. Татуированному типу в белых штанах за смешное количество времени удалось то, чего не удалось Мике за всю жизнь: приручить Ваську.
– Я бы на вашем месте не обольщалась, молодой человек, – только и смогла выговорить она.
– Я и не обольщаюсь.
Наконец-то он повернулся, наконец-то!..
Буйство татуировок продолжилось, казалось, они просто переползли со спины на грудь, на ключицы, на нижнюю часть шеи. Этот тип управляется с ними, как со стадом послушных овец, как с табуном объезженных лошадей, он настоящий пастух, настоящий ковбой, да-да-да! Немудрено, что и Васька оказалась в поголовье, должен же был хоть кто-нибудь укротить ее неистовую младшую сестру.
Пусть это будет он.
Единственный.
Тип и вправду оказался единственным в своем роде. Даже смуглая Васька рядом с ним выглядела бы отбившейся от гномов Белоснежкой. И все же он не был черным и не был мулатом, как Ив. Его кожа имела странный древесный оттенок – то ли сандал, то ли каучуковое дерево, Мика так и не решила. Его кожа была абсолютно гладкой, как будто смазанной оливковым маслом или медвежьим жиром; ни единого волоска Мика на ней не заметила.
В первом приближении его можно было бы назвать азиатом: из-за глаз, суженных, как и положено азиатским глазам. В комплекте с такого рода глазами обычно идут приплющенный нос, широкие скулы и чахлая растительность на щеках и подбородке – ничего подобного в этом (единственном) случае не наблюдалось. Скулы и нос были нормальными, европейскими. А от висков к подбородку шли тоненькие фигурные полоски, которые Мика поначалу приняла за модный в этом сезоне фасон щетины.
– Вы – ее старшая сестра, так?
«Ее» – стало быть, Васькина. Он не произнес имя Васьки вслух, слишком уж простодушным, кошачьим оно было – не для этих татуировок, не для этой щетины. Как же он называет Ваську? Cara, femme aimee, querida mia? Или вообще предпочитает обходиться жилистым и так хорошо знакомым Мике liebe? А может, он оперирует иероглифами, которые, как нинзя, перескакивают через частокол его зубов?.. От такого типа можно ожидать чего угодно.
– Да. Я ее старшая сестра.
– Я думал, вы совсем другая. Не такая… симпатичная.
– Представляю, что она наговорила обо мне.
– Нет. Не представляете.
Никакая это не щетина. Татуировка, только исполненная еще более филигранно. Вот чем объясняется отсутствие бритвенного станка в ванной: татуировка заменяет парню вторичные половые признаки.
– Меня зовут Мика, – сказала Мика.
– Теперь мы будем часто встречаться, Мика, – Микино имя далось ему легко, не то, что Васькино.
И потом, он заговорил с ней. И даже нашел ее симпатичной. До сих пор все Васькины мальчики вели себя по-хамски и, в лучшем случае, просто не замечали ее. Этот – совсем другое дело. Этот пробует установить контакт и общается с Микой довольно доброжелательно. И вообще…
Он милый.
Такое определение родилось против Микиной воли и мало соответствовало действительности. Во-первых – татуировки. От них за версту воняло тем, что впечатлительный Ральф Норбе называл Mystik; черно-белый рефрен из геометрических фигур и ломаных линий мог ввести в транс кого угодно, а людей со слабыми нервами – так просто испугать до смерти. А еще – глаза, слишком узкие, чтобы разглядеть, что там у парня на уме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Домашняя футболка с надписью «practice makes perfect», застиранные спортивные штаны, невразумительные, забранные в пучок волосы, резиновые перчатки по локоть – такой предстала Мика новому возлюбленному Васьки.
Вернее – его спине.
Он только что вынырнул из душа, но вода (вместо того, чтобы стекать на пол и образовывать лужицы у ног) странным образом собиралась в капли и улетучивалась с тела – оно высыхало прямо на глазах. Прежде Мика никогда не видела обнаженных мужчин так близко – картинки из анатомического атласа, фильмы категории «В» и телевизионные репортажи с чемпионатов мира по плаванию – не в счет. К тому же у нового возлюбленного Васьки, в отличие от адептов баттерфляя и вольного стиля, не было даже плавок.
Сплошные голые ягодицы.
Еще один помешанный на ню, с неприязнью подумала Мика, тут же вспомнив о Ваське: хороша пара, гусь да гагара.
Впрочем, неприязнь почти сразу сменилась острым любопытством.
Все из-за татуировок, подобных Мика даже по телевизору не видела. Даже в tattoo-салоне, куда однажды заглянула тайком, чтобы выяснить, что означает странный пятилистник, выбитый на Васькином плече.
Вразумительного ответа она так и не получила.
А татуировки на теле нового Васькиного возлюбленного и вовсе были экзотическими, их оказалось так много, что у Мики зарябило в глазах. Самые маленькие татушки (по виду похожие на манжеты) украшали щиколотки и запястья. Геометрический орнамент поднимался от ступней к бедрам, от пальцев к плечам; он украшал и ягодицы, так что, строго говоря, их можно было считать не такими уж голыми. Татуировки – все эти круги, лепестки, маленькие солнца, подобия крестов, волнистые и прямые линии, – обвивали позвоночник, сидели на лопатках, прятались под ребрами. При кажущейся беспорядочности, в них прослеживалась строгая система, и, как ни странно, – иерархия, одни подчинялись другим, другие – третьим, и все вместе пытались подчинить себе Мику.
Гипнотические штучки.
Мика почувствовала, как у нее слабеют ноги, а к горлу подступает тошнота, как будто она заглянула в колодец или в пропасть. Лучше отойти от края, перестать пялиться, а то так недолго и сознание потерять.
Между тем новый Васькин возлюбленный не обращал на вцепившуюся в косяк Мику никакого внимания. Он натянул белые полотняные штаны прямо на татуированные ягодицы (посредничества трусов или плавок не понадобилось), он накинул на плечи такую же белую полотняную жилетку, – и только после этого, так и не обернувшись к Мике, тихо сказал:
– Привет.
С первыми звуками этого вкрадчивого, убаюкивающего голоса Микина тошнота усилилась, а через секунду к ней добавилось пересохшее горло.
– Это вы мне? – прошелестела Мика.
– Кому же еще? Мы ведь здесь вдвоем, не так ли? Привет.
Резиновые перчатки по локоть явно проигрывали ослепительно белым штанам, но Мика даже не подумала их снять.
– Вы новый Васькин возлюбленный? – она нарочно употребила именно такую, жалящую формулировку. «Новый» предполагало наличие огромного количества старых, что автоматически переводило Ваську в разряд потаскух по призванию, рабынь собственного либидо, дешевых экспериментаторшей, нимфоманок с дисконтной картой на посещение частного венерологического кабинета.
На условиях полной анонимности.
– …Не думаю, что новый. Думаю, что единственный. Лихо.
Мике почему-то захотелось расплакаться. Татуированному типу в белых штанах за смешное количество времени удалось то, чего не удалось Мике за всю жизнь: приручить Ваську.
– Я бы на вашем месте не обольщалась, молодой человек, – только и смогла выговорить она.
– Я и не обольщаюсь.
Наконец-то он повернулся, наконец-то!..
Буйство татуировок продолжилось, казалось, они просто переползли со спины на грудь, на ключицы, на нижнюю часть шеи. Этот тип управляется с ними, как со стадом послушных овец, как с табуном объезженных лошадей, он настоящий пастух, настоящий ковбой, да-да-да! Немудрено, что и Васька оказалась в поголовье, должен же был хоть кто-нибудь укротить ее неистовую младшую сестру.
Пусть это будет он.
Единственный.
Тип и вправду оказался единственным в своем роде. Даже смуглая Васька рядом с ним выглядела бы отбившейся от гномов Белоснежкой. И все же он не был черным и не был мулатом, как Ив. Его кожа имела странный древесный оттенок – то ли сандал, то ли каучуковое дерево, Мика так и не решила. Его кожа была абсолютно гладкой, как будто смазанной оливковым маслом или медвежьим жиром; ни единого волоска Мика на ней не заметила.
В первом приближении его можно было бы назвать азиатом: из-за глаз, суженных, как и положено азиатским глазам. В комплекте с такого рода глазами обычно идут приплющенный нос, широкие скулы и чахлая растительность на щеках и подбородке – ничего подобного в этом (единственном) случае не наблюдалось. Скулы и нос были нормальными, европейскими. А от висков к подбородку шли тоненькие фигурные полоски, которые Мика поначалу приняла за модный в этом сезоне фасон щетины.
– Вы – ее старшая сестра, так?
«Ее» – стало быть, Васькина. Он не произнес имя Васьки вслух, слишком уж простодушным, кошачьим оно было – не для этих татуировок, не для этой щетины. Как же он называет Ваську? Cara, femme aimee, querida mia? Или вообще предпочитает обходиться жилистым и так хорошо знакомым Мике liebe? А может, он оперирует иероглифами, которые, как нинзя, перескакивают через частокол его зубов?.. От такого типа можно ожидать чего угодно.
– Да. Я ее старшая сестра.
– Я думал, вы совсем другая. Не такая… симпатичная.
– Представляю, что она наговорила обо мне.
– Нет. Не представляете.
Никакая это не щетина. Татуировка, только исполненная еще более филигранно. Вот чем объясняется отсутствие бритвенного станка в ванной: татуировка заменяет парню вторичные половые признаки.
– Меня зовут Мика, – сказала Мика.
– Теперь мы будем часто встречаться, Мика, – Микино имя далось ему легко, не то, что Васькино.
И потом, он заговорил с ней. И даже нашел ее симпатичной. До сих пор все Васькины мальчики вели себя по-хамски и, в лучшем случае, просто не замечали ее. Этот – совсем другое дело. Этот пробует установить контакт и общается с Микой довольно доброжелательно. И вообще…
Он милый.
Такое определение родилось против Микиной воли и мало соответствовало действительности. Во-первых – татуировки. От них за версту воняло тем, что впечатлительный Ральф Норбе называл Mystik; черно-белый рефрен из геометрических фигур и ломаных линий мог ввести в транс кого угодно, а людей со слабыми нервами – так просто испугать до смерти. А еще – глаза, слишком узкие, чтобы разглядеть, что там у парня на уме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97