— Ранду лучше, кто спорит, но выздоровление… Слишком уж сильно это сказано, не находите?
Силван виновато посмотрела на Ранда, а он только покачал головой. В запальчивости своей она проболталась, не сумев попридержать язык, но Ранд даже не рассердился. Ведь с Гартом они были так близки, куда ближе, чем это обычно бывает у братьев, и вот теперь, когда Силван убедила его в том, что он не виноват, Ранду страшно хотелось поделиться своей радостью.
— Ранд? — Гарт вскочил на ноги и обошел вокруг стола. — Выздоровел?
Ранд услыхал радость в голосе брата и поспешил все объяснить ему.
— Я хожу во сне. — Чтобы умерить поднимающийся в душе Гарта восторг, он тут же добавил:
— Но только во сне.
— Ходишь во сне? — Склонившись, Гарт стиснул брата в медвежьих объятиях. — И давно ты догадался об этом?
— Несколько месяцев назад, — признался Ранд. — Я думал, что это я…
— Дух? — Гарт инстинктивно угадал мысли брата. — Да как же он сумел вас всех так запугать? — Гарт с недоумением глядел на судорожно стиснутые пальцы Силван, на ее побледневшее лицо. — Вы считаете, что я не прав? Что я преуменьшаю опасность?
— Просто я думаю, что вы настоящий мужчина, — со вздохом сказала Силван. — А раз так, то вы уверены, всегда уверены, что вам ничто не грозит — вы же такой большой и сильный и всегда озабочены лишь тем, как бы защитить тех, кого могут ранить. Но этот негодяй не станет, сражаться открыто: он прячется, а когда замечает, что вы ослабели, нападает. Или когда понимает, что вы не принимаете его всерьез…
— Может, и так. — Гарт нахмурился. — Пожалуй, я пошлю за ним прямо сейчас. И тут-то мы и потолкуем с ним. С глазу на глаз. — Но стоило только Гарту поглядеть на брата, как лицо его вновь расплылось в радостной улыбке. — Раз уж по ночам бродишь, значит, скоро… Все бы отдал, только бы увидеть, как ты ходишь. При свете дня. — И вдруг он замер, тревожно прислушиваясь: вновь стало как-то очень тихо. — А это что такое?
За стенами кабинета, в цеху, что-то переменилось: работающие механизмы звучали совсем не так, как только что. Они как будто захлебывались: только-только все разгонится, и тут же идет на спад, а потом опять все запускается. И Гарт, вскочив на ноги, выбежал из кабинета, грохнув за собой дверью, но она не закрылась, а, ударившись, распахнулась, и Ранд увидал дикие глаза механика, панически причитавшего:
— Скрипит так, ваша милость, будто хочет работать, только поршень застревает.
— А выпускной клапан глядели?
— Да не получается ничего.
Гарт отодвинул Станвуда в сторону и выскочил из двери, а Ранд вцепился в механика, когда тот хотел было кинуться следом за хозяином.
— Что это значит?
— Ничего доброго, — бросил Станвуд и поспешил прочь.
— Боже милостивый! — Силван не хотела выпускать Ранда из кабинета, когда тот развернул свое кресло, намереваясь выкатиться в цех. — Нечего тебе там делать! Ты что, ничего не чувствуешь?
Мудрено было бы ничего не почувствовать. Пол под его креслом ходил ходуном. В цеху визжали женщины, и он боялся…
Страшный взрыв потряс все здание. Взрывной волной их отбросило друг от друга. Дверь слетела с петель и грохнулась на пол. Бумаги, поднявшиеся с письменного стола, закружились в безумном вихре.
Взрыв опрокинул кресло Ранда, и тот упал на четвереньки.
— Гарт! — Откинув кресло в сторону, Ранд подпрыгнул и побежал к двери. — Гарт!
Силван ничего не понимала: только что она держалась за Ранда, и вот — его уже нет. Он выбежал из конторы в цех, и она кинулась следом.
И сразу же попятились назад. За дверью воцарился ад. Наверное, эта новая преисподняя не во всем походила на настоящий ад, потому что ее в основном заполняли обломки изуродованных и перекореженных металлических балок, бревен и клубы пара. Одна стена вообще вылетела. Сквозь пролом с неуместной веселостью сияло солнце. Дранка, содранная с крыши, валялась бесформенными грудами, словно чья-то нерасторопная рука уронила колоду игральных карт, и они рассыпались в беспорядке. Все вокруг оцепенело в неподвижности и безмолвии. Поднятую пыль ветер не уносил прочь, но только смешивал с воздухом, и Силван ощутила ее вкус — вкус поражения.
Одним махом, в один миг фабрика превратилась из мечты предпринимателя в кошмар наемного рабочего.
Силван кашляла и щурилась, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в грязном тумане. Ранд пробирался через развалины, и, Силван только сейчас поняла, — он двигался на своих ногах. Он ходил! Чудо свершилось! Ранд перескакивал через опрокинутые станки, пробирался сквозь руины, расчищал себе дорогу. И отчаянно выкрикивал имя брата.
Еще одна балка рухнула на пол, и Силван испуганно отскочила.
К голосу Ранда, звавшего брата, присоединились другие голоса, сначала негромкие, потом с крик усилился. Женщины стонали, плакали, звали друг друга. Одна пронзительно закричала, звук ее голоса все повышался, пока не взлетел до запредельной высоты и на ней застыл.
Как на поле битвы. Хуже, чем на поле битвы после сражения.
Силван вся сжалась. Она была нужна им. Она должна была им помочь.
А что она могла сделать? Чем помочь? Однажды она уже показала свое бессилие. И прекрасно осознавала его.
Кому-то было очень больно. Кто-то кричал от ужаса. Пронзительный вой, судорожное всхлипывание, тихий плач — страдание людей, умоляющих о помощи.
На той стороне какая-то женщина силилась удержаться на ногах. Силван узнала Нанну. Перепачканная, грязная, она дико озиралась вокруг. Вот она наклонилась, с силой подняла какую-то доску и отшвырнула в сторону. Потом еще. Ее монотонные движения напоминали маятник. Что это с Нанной? Уж не сошла ли она с ума?
Силван шагнула в цех. Первый шаг. Там ее ждут!
— Леди Силван, — позвал кто-то еле слышным голосом. — По-моему, у меня ребра переломаны, но если вы мне поможете, я встану сама. Руку только подайте.
Беверли. Силван помнила эту медлительную женщину с вечно сонным лицом. Сейчас Беверли сосредоточенно отрывала полоски ткани от своей юбки, пробуя перевязать себя и помочь остальным. Отважная Беверли, знающая, что от нее требуется, и делающая то, что нужно, не задавая никаких вопросов и не дожидаясь, пока ее об этом попросят. И без причитаний.
Силван стиснула зубы, удерживая рвущийся крик, и поспешила на помощь Беверли.
— Давайте-ка я попробую. — Уверенными движениями Силван разорвала на полосы свою льняную нижнюю юбку. Как бы то ни было, это-то она умела. Усадив Беверли, она стала обматывать матерчатыми бинтами грудь пострадавшей.
— Так лучше? — спросила она у женщины.
— Намного. — Щеки у Беверли оставались смертельно бледными, выдавая ее ложь. — Спасибо, леди Силван.
— Я нашла, — крикнула Нанна, — нашла ту, кто вопит. Это Ширли. Ее завалило, леди Силван…
— Да не могу я. О, Боже, смилуйся, не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Силван виновато посмотрела на Ранда, а он только покачал головой. В запальчивости своей она проболталась, не сумев попридержать язык, но Ранд даже не рассердился. Ведь с Гартом они были так близки, куда ближе, чем это обычно бывает у братьев, и вот теперь, когда Силван убедила его в том, что он не виноват, Ранду страшно хотелось поделиться своей радостью.
— Ранд? — Гарт вскочил на ноги и обошел вокруг стола. — Выздоровел?
Ранд услыхал радость в голосе брата и поспешил все объяснить ему.
— Я хожу во сне. — Чтобы умерить поднимающийся в душе Гарта восторг, он тут же добавил:
— Но только во сне.
— Ходишь во сне? — Склонившись, Гарт стиснул брата в медвежьих объятиях. — И давно ты догадался об этом?
— Несколько месяцев назад, — признался Ранд. — Я думал, что это я…
— Дух? — Гарт инстинктивно угадал мысли брата. — Да как же он сумел вас всех так запугать? — Гарт с недоумением глядел на судорожно стиснутые пальцы Силван, на ее побледневшее лицо. — Вы считаете, что я не прав? Что я преуменьшаю опасность?
— Просто я думаю, что вы настоящий мужчина, — со вздохом сказала Силван. — А раз так, то вы уверены, всегда уверены, что вам ничто не грозит — вы же такой большой и сильный и всегда озабочены лишь тем, как бы защитить тех, кого могут ранить. Но этот негодяй не станет, сражаться открыто: он прячется, а когда замечает, что вы ослабели, нападает. Или когда понимает, что вы не принимаете его всерьез…
— Может, и так. — Гарт нахмурился. — Пожалуй, я пошлю за ним прямо сейчас. И тут-то мы и потолкуем с ним. С глазу на глаз. — Но стоило только Гарту поглядеть на брата, как лицо его вновь расплылось в радостной улыбке. — Раз уж по ночам бродишь, значит, скоро… Все бы отдал, только бы увидеть, как ты ходишь. При свете дня. — И вдруг он замер, тревожно прислушиваясь: вновь стало как-то очень тихо. — А это что такое?
За стенами кабинета, в цеху, что-то переменилось: работающие механизмы звучали совсем не так, как только что. Они как будто захлебывались: только-только все разгонится, и тут же идет на спад, а потом опять все запускается. И Гарт, вскочив на ноги, выбежал из кабинета, грохнув за собой дверью, но она не закрылась, а, ударившись, распахнулась, и Ранд увидал дикие глаза механика, панически причитавшего:
— Скрипит так, ваша милость, будто хочет работать, только поршень застревает.
— А выпускной клапан глядели?
— Да не получается ничего.
Гарт отодвинул Станвуда в сторону и выскочил из двери, а Ранд вцепился в механика, когда тот хотел было кинуться следом за хозяином.
— Что это значит?
— Ничего доброго, — бросил Станвуд и поспешил прочь.
— Боже милостивый! — Силван не хотела выпускать Ранда из кабинета, когда тот развернул свое кресло, намереваясь выкатиться в цех. — Нечего тебе там делать! Ты что, ничего не чувствуешь?
Мудрено было бы ничего не почувствовать. Пол под его креслом ходил ходуном. В цеху визжали женщины, и он боялся…
Страшный взрыв потряс все здание. Взрывной волной их отбросило друг от друга. Дверь слетела с петель и грохнулась на пол. Бумаги, поднявшиеся с письменного стола, закружились в безумном вихре.
Взрыв опрокинул кресло Ранда, и тот упал на четвереньки.
— Гарт! — Откинув кресло в сторону, Ранд подпрыгнул и побежал к двери. — Гарт!
Силван ничего не понимала: только что она держалась за Ранда, и вот — его уже нет. Он выбежал из конторы в цех, и она кинулась следом.
И сразу же попятились назад. За дверью воцарился ад. Наверное, эта новая преисподняя не во всем походила на настоящий ад, потому что ее в основном заполняли обломки изуродованных и перекореженных металлических балок, бревен и клубы пара. Одна стена вообще вылетела. Сквозь пролом с неуместной веселостью сияло солнце. Дранка, содранная с крыши, валялась бесформенными грудами, словно чья-то нерасторопная рука уронила колоду игральных карт, и они рассыпались в беспорядке. Все вокруг оцепенело в неподвижности и безмолвии. Поднятую пыль ветер не уносил прочь, но только смешивал с воздухом, и Силван ощутила ее вкус — вкус поражения.
Одним махом, в один миг фабрика превратилась из мечты предпринимателя в кошмар наемного рабочего.
Силван кашляла и щурилась, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в грязном тумане. Ранд пробирался через развалины, и, Силван только сейчас поняла, — он двигался на своих ногах. Он ходил! Чудо свершилось! Ранд перескакивал через опрокинутые станки, пробирался сквозь руины, расчищал себе дорогу. И отчаянно выкрикивал имя брата.
Еще одна балка рухнула на пол, и Силван испуганно отскочила.
К голосу Ранда, звавшего брата, присоединились другие голоса, сначала негромкие, потом с крик усилился. Женщины стонали, плакали, звали друг друга. Одна пронзительно закричала, звук ее голоса все повышался, пока не взлетел до запредельной высоты и на ней застыл.
Как на поле битвы. Хуже, чем на поле битвы после сражения.
Силван вся сжалась. Она была нужна им. Она должна была им помочь.
А что она могла сделать? Чем помочь? Однажды она уже показала свое бессилие. И прекрасно осознавала его.
Кому-то было очень больно. Кто-то кричал от ужаса. Пронзительный вой, судорожное всхлипывание, тихий плач — страдание людей, умоляющих о помощи.
На той стороне какая-то женщина силилась удержаться на ногах. Силван узнала Нанну. Перепачканная, грязная, она дико озиралась вокруг. Вот она наклонилась, с силой подняла какую-то доску и отшвырнула в сторону. Потом еще. Ее монотонные движения напоминали маятник. Что это с Нанной? Уж не сошла ли она с ума?
Силван шагнула в цех. Первый шаг. Там ее ждут!
— Леди Силван, — позвал кто-то еле слышным голосом. — По-моему, у меня ребра переломаны, но если вы мне поможете, я встану сама. Руку только подайте.
Беверли. Силван помнила эту медлительную женщину с вечно сонным лицом. Сейчас Беверли сосредоточенно отрывала полоски ткани от своей юбки, пробуя перевязать себя и помочь остальным. Отважная Беверли, знающая, что от нее требуется, и делающая то, что нужно, не задавая никаких вопросов и не дожидаясь, пока ее об этом попросят. И без причитаний.
Силван стиснула зубы, удерживая рвущийся крик, и поспешила на помощь Беверли.
— Давайте-ка я попробую. — Уверенными движениями Силван разорвала на полосы свою льняную нижнюю юбку. Как бы то ни было, это-то она умела. Усадив Беверли, она стала обматывать матерчатыми бинтами грудь пострадавшей.
— Так лучше? — спросила она у женщины.
— Намного. — Щеки у Беверли оставались смертельно бледными, выдавая ее ложь. — Спасибо, леди Силван.
— Я нашла, — крикнула Нанна, — нашла ту, кто вопит. Это Ширли. Ее завалило, леди Силван…
— Да не могу я. О, Боже, смилуйся, не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106