– Надеюсь, больше ни к чему не притрагивались? – спросил Холмс резко.
– Нет, сэр, – пробормотал Морстед. – Все осталось, как было.
Из небольшого вестибюля, откуда Морстед забрал наши шляпы и трости, мы попали сразу в большую комнату с каменными стенами, сводчатым потолком и несколькими узкими заостренными кверху окнами. Их стекла были расписаны цветными гербами, через которые еле пробивались лучи вечернего солнца. Тощий мужчина, сидевший за письменным столом, увидев нас, вскочил и покраснел от негодования.
– Почему вы здесь, мистер Холмс? – воскликнул он. – В этом деле нет необходимости применения ваших талантов.
– Не сомневаюсь, что вы правы, Лестрейд, – беззаботно ответил мой друг. – Тем не менее бывали случаи…
– Когда счастье оказывалось на стороне теоретика, мистер Холмс? Кто же вызвал вас сюда, если полицейскому инспектору будет разрешено задать такой вопрос?
– Мистер Винсент, юридический консультант семьи Эддльтонов, – ответил я. – Это он обратился за помощью к мистеру Шерлоку Холмсу.
– Ах вот как! – воскликнул Лестрейд, бросив недобрый взгляд на маленького человека. – Но теперь уже слишком поздно применять ваши великолепные теории, мистер Холмс. Преступник арестован. Всего хорошего, джентльмены!
– Минуточку, Лестрейд, – сказал Холмс решительно. – В прошлом вам случалось ошибаться, и нет гарантии, что вы и в дальнейшем не наделаете ошибок. Возможно, в данном случае вы действительно арестовали виновного, и, должен признаться, пока я сам так думаю. Однако вы ничего не потеряете, если мне придется подтвердить вашу правоту. С другой стороны…
– Ах, это постоянное «с другой стороны»! Впрочем, – неохотно добавил Лестрейд, – я не считаю, что ваши расследования могут принести вред. Если желаете терять время, мистер Холмс, – дело ваше. Ах, доктор Уотсон, какое невероятное преступление!
Я последовал за Холмсом к камину в дальний угол комнаты и отшатнулся при виде ужасной картины. На дубовом полу – большое черное пятно. Камин и даже стенная панель вблизи были покрыты брызгами и пятнами темно-красного цвета.
Мистер Винсент, бледный как смерть, отвернулся и упал на стул.
– Остановитесь, Уотсон, – отрывисто приказал Холмс. – Я полагаю, Лестрейд, что здесь не было отпечатков ног? – Он указал на забрызганный кровью пол.
– Здесь были следы только одного человека, мистер Холмс. Перси Лонгтона, – с кислой улыбкой ответил Лестрейд.
– Вот как! Похоже, что вы кое-чему научились. Между прочим, что с халатом обвиняемого?
– Как что?
– Посмотрите на стены, Лестрейд, на стены! Конечно, если грудь халата Лонгтона также испачкана кровью, можно будет быстро согласиться с вашими доводами.
– Рукава халата пропитаны кровью, если вы именно это имели в виду.
– Ну, это вполне естественно. Ведь Лонгтон помогал поднять голову умирающего. Рукава мало что дают. Халат у вас?
Инспектор Скотленд-Ярда пошарил в своем кожаном саквояже и вытащил серый шерстяной халат.
– Вот он.
– Гм! Пятна на рукавах и краях халата. А на груди ни одного пятна. Любопытно, но, к сожалению, неубедительно. А! Это орудие преступления!
Лестрейд вытащил из саквояжа жуткий предмет. Это был топор с коротким и узким топорищем и широким лезвием. Он был целиком из стали.
– Это, очевидно, очень старинная вещь, – сказал Холмс, рассматривая лезвие через лупу. – Между прочим, куда был нанесен удар?
– Вся верхняя часть черепа сквайра Эддльтона была рассечена, как гнилое яблоко, – ответил Лестрейд. – Поистине чудо, что к нему вернулось сознание хотя бы на миг. Чудо, довольно-таки неприятное для мистера Лонгтона, – добавил он.
– Говорят, сквайр произнес его имя.
– Да.
Стройная молодая женщина, рыдая, вбежала в комнату. Ее темные глаза лихорадочно горели, руки были крепко сжаты.
– Спасите его! – дико кричала она. – Он невиновен, клянусь вам! О, мистер Холмс, спасите моего мужа!
Не думаю, чтобы кто-нибудь из нас, не исключая даже Лестрейда, остался равнодушным в этот момент.
– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал Холмс мягко. – А теперь расскажите мне о своем муже.
– Он самый добрый человек на свете!
– Не сомневаюсь. Но я имею в виду его внешние данные. Например, могли бы вы сказать, что он ростом выше сквайра Эддльтона?
Миссис Лонгтон удивленно взглянула на Холмса.
– Конечно, нет, – сказала она. – Ведь сквайр выше шести футов…
– Так. Мистер Винсент, может быть, вы сможете уточнить, когда сквайр Эддльтон начал продавать свое имение по частям?
– Первая продажа имела место два года тому назад, вторая примерно полгода, – ответил юрист без колебания. – А теперь, мистер Холмс, если я вам не нужен, я уведу миссис Лонгтон в гостиную.
Мой друг поклонился.
– Нам незачем больше беспокоить миссис Лонгтон, – сказал он. – Но мне хотелось бы сказать несколько слов дворецкому.
В ожидании последнего Холмс подошел к окну и, заложив руки за спину, глядел на пустынный ландшафт. Лестрейд, снова усевшийся за письменный стол, грыз кончик ручки и с любопытством глядел на Холмса.
– А, Морстед! – сказал Холмс, когда вошел дворецкий. – Вы, конечно, хотите сделать все, чтобы помочь мистеру Лонгтону. Мы приехали сюда с тем же намерением.
Дворецкий беспокойно переводил взгляд с Лестрейда на Холмса.
– Ну-с, – продолжал мой друг, – я уверен, что вы сможете оказать эту помощь. Например, постарайтесь вспомнить, не получал ли сквайр писем в тот вечер.
– Да, сэр. Он получил одно письмо.
– Вот как! Не можете ли вы еще что-нибудь добавить?
– Боюсь, что нет, сэр. На конверте был местный штемпель, сам конверт был обычный, дешевый. Такими пользуются все. Но меня удивило… – Дворецкий на миг замялся.
– Что же удивило вас? Может быть, поведение сквайра? – тихо спросил Холмс.
– Да, сэр, как раз это самое. Как только я подал ему письмо, он тут же вскрыл его и начал читать. По мере того как он читал, на его лице появилось такое выражение, что я был рад убраться из комнаты. Когда я вернулся, сквайр вышел, а на колосниках камина тлели куски сожженной бумаги.
Холмс потер руки.
– Ваша помощь неоценима, Морстед, – сказал он. – Теперь вспоминайте хорошенько. Полгода тому назад, как вы, может быть, знаете, ваш хозяин продал участок земли. Вы, конечно, не сможете припомнить, не приходило ли к вашему хозяину в то время письмо.
– Нет, сэр, не помню.
– Это естественно. Благодарю вас, Морстед, я думаю, это все.
Что-то в голосе Холмса заставило меня поднять на него глаза, и я изумился перемене, происшедшей в нем. Глаза Холмса горели от возбуждения, легкая краска появилась на щеках.
– Садитесь, Уотсон, – пригласил он, – вон туда. – Он выхватил лупу из кармана и начал тщательный осмотр.
Я с увлечением следил за ним. Камин, каминная доска, даже пол подверглись тщательному и методичному осмотру.
1 2 3 4 5