нет ровно никаких доказательств связи молодого Карвера и миссис Сигрейв. Тем не менее, полковник, предполагаю, вы займетесь этой темой?
– О да. – У полковника Хендерсона был усталый голос. – Мой предшественник, покойный сэр Ричард Мейн, однажды громогласно объявил, что некое преступление будет «полностью расследовано». Но из-за корректорской невнимательности проскочило выражение «глупо расследовано», которое вдохновило юмористический журнал «Джуди» привести его как еще один пример искренности официальных инстанций. Я должен быть осторожен в своих высказываниях; общество мне этого не простит.
– Но в одном смысле, полковник, оно должно испытывать к вам огромную благодарность.
– Благодарность, говорите? За что же?
– За чувство юмора, которым наделен комиссар полиции. Все трое замолчали; каждый погрузился в собственные мысли. Они высадили Уилки Коллинза у порога его дома на Глочестер-Плейс, отклонив предложение зайти в гости.
– Мой рабочий день, Кит, – едва ли не простонал полковник Хендерсон, – еще далеко не кончен. Я должен вернуться в Уайтхолл. Подбросить вас в «Лэнгем» или куда-то еще?
– Лучше в «Лэнгем», если вы не против. Я хотел увидеться с Пат Денби, но это может подождать. Время бежит себе, и за те немногие часы, что еще остались от понедельника, нас вряд ли ждут новые потрясения.
И снова он ошибся. Оказавшись в тепле и спокойствии холла «Лэнгема», Кит первым делом направился к стойке администратора.
– Вам сообщение, мистер Фарелл, – сообщила молодая стройная дежурная. – И еще вас несколько раз спрашивали.
– Кто именно?
– Сначала джентльмен, сэр, американский джентльмен с военной выправкой. Затем дама... но она была не очень настойчива. Назвать себя они отказались. Ваш конверт, сэр...
Кит вскрыл небольшой конверт.
«Пытался найти тебя, но безуспешно. Надеюсь, ты достаточно свободен, чтобы уйти на ночь. Во всяком случае, ради старых времен попытайся найти меня ближе к восьми часам, что меня устроило бы. Адрес ты знаешь: Кларидж-стрит, 24. Первый этаж, один пролет наверх. Всего наилучшего! Карвер».
Очередные неприятности?
Рассматривая телеграмму, Кит пришел к неизбежному выводу. Ее писал не Джим Карвер и вообще не американец. Американец прибегнул бы к следующему выражению: «второй этаж, один пролет наверх». Конечно, нельзя исключать, что за срок своего временного пребывания здесь Джим обрел привычку пользоваться британскими выражениями.
Хотя во время их краткой встречи в Музее восковых фигур Джим ничем не дал понять, что изменился.
«Осторожнее! – шепнул внутренний голос Кита. – Ты готов слепо лезть в любую ловушку, стоит ей только заявить о себе, – и далеко не один раз это могло плохо кончиться. Хотя бог знает, что к чему. Это может быть каким-то розыгрышем, но может быть и западней».
Итак?
Кто бы ни прислал это приглашение, он, очевидно, знал, что Кит отправится на Кларидж-стрит, потому что никогда не мог сопротивляться вызову, откуда он ни исходил. Но Кит и не думает посвящать ему всю ночь. Он собирается пообедать с Пат, если удастся заманить ее в какой-нибудь ресторан.
Значит, первым делом приодеться для этого вечера. Оказавшись в своем номере, он, заинтригованный и обеспокоенный, переодеваясь, одновременно набросал телеграмму Пат. Попросив составить ему компанию для позднего вечера в городе, он предупредил ее, что она должна ждать его дома, куда он предполагал позвонить в половине девятого. Звонком он вызвал посыльного, чтобы отправить послание. Едва минуло четверть восьмого, Кит, при белом галстуке и всех регалиях, взял кеб и отправился к месту встречи с Джимом... которая могла или не могла состояться. Его мелодраматическое воображение разыгралось вовсю. Сейчас оно было обращено не столько к «Удольфским тайнам», сколько к «Парижским тайнам», этому сенсационному роману о французском уголовном мире, чья опасность простиралась далеко за границы страны. И когда кеб свернул с Пикадилли на Кларидж-стрит, воображение дало ему понять, что в каждом втором подъезде кроется зловещая фигура с ножом в кармане или дубинкой в рукаве. Но Кит не собирался отступать.
«Вздор!» – сказал он себе.
Почему из всех мест он оказался именно на Кларидж-стрит? В этом спокойном жилом квартале, который обрел известность еще в XVIII столетии? Здесь жила леди Гамильтон, возлюбленная адмирала Нельсона; здесь Байрон сиживал за ужином с банкиром Кинниардом; сюда Чарльз Джеймс Фокс возвращался домой из «Брукса». Здесь чувствовалось дыхание изысканности и моды. Слабо освещенная редкими уличными фонарями, эта короткая улица тянулась на север, к такой же короткой Карзон-стрит, и из-за плотно зашторенных окон на нее падали слабые блики света.
Допуская, что его может ждать какая-то, пусть даже гипотетическая, ловушка, Кит, покидая отель, оставил несколько слов, информируя, по какому адресу после восьми часов его можно будет найти. Страховка, конечно, сомнительная, но он не был уверен, что она вообще ему понадобится.
Номер 24 располагался на восточной стороне улицы. Солидное здание красного кирпича с тщательно протертыми ступенями, что вели к парадным дверям, было погружено в полную темноту, если не считать освещенного овального окна над дверью. И стоило ему потянуть ручку звонка, как створки дверей открылись.
В проеме дверей скромно стоял мужчина средних лет, ливрея которого давала понять, что он исполнял обязанности мажордома, о чем говорил и полосатый жилет, потертый, но аккуратный и чистый; за его спиной, в глубине виднелся проход в подвальный этаж дома. Кит вежливо обратился к нему:
– Будьте любезны, мне нужен мистер Карвер.
– Да, сэр. А вы, должно быть... Кит назвался.
– Очень хорошо, сэр; вас ждут. Но меня попросили не объявлять о вашем появлении. На первый этаж, сэр, вот по этой лестнице. Затем, если вы дадите себе труд пройти вперед и постучать вот в эту дверь...
– Да, конечно. Благодарю вас.
– Это я благодарю вас, сэр!
Сняв шляпу, Кит тем не менее не стал расставаться ни со шляпой, ни с пальто. Он прошел сквозь богатую обстановку нижнего холла, поднялся по широкой лестнице в столь же роскошный верхний вестибюль; и в том и в другом было по единственному газовому светильнику. Когда он постучал в указанную ему дверь, женский голос пригласил его войти.
Располагавшаяся за дверью гостиная, освещенная тремя лампами, отличалась современной обстановкой, от буфета и стульев красного дерева до софы с черной волосяной бортовкой. Два плотно зашторенных окна выходили на Кларидж-стрит. Слева от камина на стене висело боевое знамя конфедератов – знаменитые звезды и полосы проигранного дела. На каминной полке стояло бронзовое изображение вьючного мула, который тащил свою двадцатифунтовую пушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– О да. – У полковника Хендерсона был усталый голос. – Мой предшественник, покойный сэр Ричард Мейн, однажды громогласно объявил, что некое преступление будет «полностью расследовано». Но из-за корректорской невнимательности проскочило выражение «глупо расследовано», которое вдохновило юмористический журнал «Джуди» привести его как еще один пример искренности официальных инстанций. Я должен быть осторожен в своих высказываниях; общество мне этого не простит.
– Но в одном смысле, полковник, оно должно испытывать к вам огромную благодарность.
– Благодарность, говорите? За что же?
– За чувство юмора, которым наделен комиссар полиции. Все трое замолчали; каждый погрузился в собственные мысли. Они высадили Уилки Коллинза у порога его дома на Глочестер-Плейс, отклонив предложение зайти в гости.
– Мой рабочий день, Кит, – едва ли не простонал полковник Хендерсон, – еще далеко не кончен. Я должен вернуться в Уайтхолл. Подбросить вас в «Лэнгем» или куда-то еще?
– Лучше в «Лэнгем», если вы не против. Я хотел увидеться с Пат Денби, но это может подождать. Время бежит себе, и за те немногие часы, что еще остались от понедельника, нас вряд ли ждут новые потрясения.
И снова он ошибся. Оказавшись в тепле и спокойствии холла «Лэнгема», Кит первым делом направился к стойке администратора.
– Вам сообщение, мистер Фарелл, – сообщила молодая стройная дежурная. – И еще вас несколько раз спрашивали.
– Кто именно?
– Сначала джентльмен, сэр, американский джентльмен с военной выправкой. Затем дама... но она была не очень настойчива. Назвать себя они отказались. Ваш конверт, сэр...
Кит вскрыл небольшой конверт.
«Пытался найти тебя, но безуспешно. Надеюсь, ты достаточно свободен, чтобы уйти на ночь. Во всяком случае, ради старых времен попытайся найти меня ближе к восьми часам, что меня устроило бы. Адрес ты знаешь: Кларидж-стрит, 24. Первый этаж, один пролет наверх. Всего наилучшего! Карвер».
Очередные неприятности?
Рассматривая телеграмму, Кит пришел к неизбежному выводу. Ее писал не Джим Карвер и вообще не американец. Американец прибегнул бы к следующему выражению: «второй этаж, один пролет наверх». Конечно, нельзя исключать, что за срок своего временного пребывания здесь Джим обрел привычку пользоваться британскими выражениями.
Хотя во время их краткой встречи в Музее восковых фигур Джим ничем не дал понять, что изменился.
«Осторожнее! – шепнул внутренний голос Кита. – Ты готов слепо лезть в любую ловушку, стоит ей только заявить о себе, – и далеко не один раз это могло плохо кончиться. Хотя бог знает, что к чему. Это может быть каким-то розыгрышем, но может быть и западней».
Итак?
Кто бы ни прислал это приглашение, он, очевидно, знал, что Кит отправится на Кларидж-стрит, потому что никогда не мог сопротивляться вызову, откуда он ни исходил. Но Кит и не думает посвящать ему всю ночь. Он собирается пообедать с Пат, если удастся заманить ее в какой-нибудь ресторан.
Значит, первым делом приодеться для этого вечера. Оказавшись в своем номере, он, заинтригованный и обеспокоенный, переодеваясь, одновременно набросал телеграмму Пат. Попросив составить ему компанию для позднего вечера в городе, он предупредил ее, что она должна ждать его дома, куда он предполагал позвонить в половине девятого. Звонком он вызвал посыльного, чтобы отправить послание. Едва минуло четверть восьмого, Кит, при белом галстуке и всех регалиях, взял кеб и отправился к месту встречи с Джимом... которая могла или не могла состояться. Его мелодраматическое воображение разыгралось вовсю. Сейчас оно было обращено не столько к «Удольфским тайнам», сколько к «Парижским тайнам», этому сенсационному роману о французском уголовном мире, чья опасность простиралась далеко за границы страны. И когда кеб свернул с Пикадилли на Кларидж-стрит, воображение дало ему понять, что в каждом втором подъезде кроется зловещая фигура с ножом в кармане или дубинкой в рукаве. Но Кит не собирался отступать.
«Вздор!» – сказал он себе.
Почему из всех мест он оказался именно на Кларидж-стрит? В этом спокойном жилом квартале, который обрел известность еще в XVIII столетии? Здесь жила леди Гамильтон, возлюбленная адмирала Нельсона; здесь Байрон сиживал за ужином с банкиром Кинниардом; сюда Чарльз Джеймс Фокс возвращался домой из «Брукса». Здесь чувствовалось дыхание изысканности и моды. Слабо освещенная редкими уличными фонарями, эта короткая улица тянулась на север, к такой же короткой Карзон-стрит, и из-за плотно зашторенных окон на нее падали слабые блики света.
Допуская, что его может ждать какая-то, пусть даже гипотетическая, ловушка, Кит, покидая отель, оставил несколько слов, информируя, по какому адресу после восьми часов его можно будет найти. Страховка, конечно, сомнительная, но он не был уверен, что она вообще ему понадобится.
Номер 24 располагался на восточной стороне улицы. Солидное здание красного кирпича с тщательно протертыми ступенями, что вели к парадным дверям, было погружено в полную темноту, если не считать освещенного овального окна над дверью. И стоило ему потянуть ручку звонка, как створки дверей открылись.
В проеме дверей скромно стоял мужчина средних лет, ливрея которого давала понять, что он исполнял обязанности мажордома, о чем говорил и полосатый жилет, потертый, но аккуратный и чистый; за его спиной, в глубине виднелся проход в подвальный этаж дома. Кит вежливо обратился к нему:
– Будьте любезны, мне нужен мистер Карвер.
– Да, сэр. А вы, должно быть... Кит назвался.
– Очень хорошо, сэр; вас ждут. Но меня попросили не объявлять о вашем появлении. На первый этаж, сэр, вот по этой лестнице. Затем, если вы дадите себе труд пройти вперед и постучать вот в эту дверь...
– Да, конечно. Благодарю вас.
– Это я благодарю вас, сэр!
Сняв шляпу, Кит тем не менее не стал расставаться ни со шляпой, ни с пальто. Он прошел сквозь богатую обстановку нижнего холла, поднялся по широкой лестнице в столь же роскошный верхний вестибюль; и в том и в другом было по единственному газовому светильнику. Когда он постучал в указанную ему дверь, женский голос пригласил его войти.
Располагавшаяся за дверью гостиная, освещенная тремя лампами, отличалась современной обстановкой, от буфета и стульев красного дерева до софы с черной волосяной бортовкой. Два плотно зашторенных окна выходили на Кларидж-стрит. Слева от камина на стене висело боевое знамя конфедератов – знаменитые звезды и полосы проигранного дела. На каминной полке стояло бронзовое изображение вьючного мула, который тащил свою двадцатифунтовую пушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77