– Не волнуйтесь, мистер Дэн. Индейцы научили меня следить. Я больше отважный охотник племени Шоуни, чем негр.
Даниэль прошел по комнате и остановился перед незаконченной картиной у окна. Это был портрет ангела с белыми кудрявыми волосами, розовыми щеками и губами, удивленными голубыми глазами. Он узнал лицо Либерти. Тело ангела скрывалось в клубящихся облаках, но его руки тянулись к группе детей, стоящих на зеленой траве. Негритянка и белые дети были одеты в красивые одежды, у каждого на ногах – сияющие туфли. Индейские дети были одеты в искусно обработанные, обшитые бисером и бархатом шкуры. У всех детей на лицах сияли счастливые улыбки.
Образ этой чудесной картины еще стоял перед глазами Даниэля, когда он закрыл дверь комнаты Джорджа и спустился по лестнице. Он не сомневался, что если бы Джордж родился белым, в один прекрасный день люди признали бы его талант. Несправедливо было, что парню приходилось прятать свои картины только из-за цвета кожи.
* * *
С юго-запада доносились раскаты грома, когда Даниэль шел лесом к дому Куила. Юноша все еще думал о проблемах, с которыми столкнулась Мерси, и о том, что она делала весь день. Приблизившись к дому, Даниэль сразу же заметил, что вокруг стояла кромешная тьма и не было видно ни одного светящегося окна. Он пошел быстрее а потом и вовсе побежал.
Даниэль поднялся на крыльцо и остановился, прислушиваясь. Не услышав ничего, кроме раскатов грома, открыл дверь, скользнул внутрь и стал, прижавшись спиной к стене. В доме было тихо, слышалось только тиканье часов.
Что-то не так! Мерси не могла уйти, ничего ему не сказав.
Даниэль слышал, как билось его сердце, когда зажигал лампу.
Окинув комнату беглым взглядом, он отметил, что все находится на своих местах. Взяв с собой лампу, пошел через комнаты, а затем заглянул на кухню. Плита была холодной, значит, Мерси не готовила себе еду целый день. Даниэль распахнул дверь в комнату за кухней, где жил ребенком и спал последние несколько ночей. Здесь тоже все было на своих местах.
Сердце Даниэля сковывал страх, когда он поднимался наверх. Готовый поклясться своей жизнью, что Бакстеры будут держать свое слово не донимать Мерси и ждать до условного времени, юноша не знал, что думать.
Его страх вытеснили мысли о том, какая участь ждет братьев, если они насильно увели Мерси с собой.
Даниэль толчком распахнул дверь в комнату Мерси, в которой она жила сначала с Эми, а потом с Мари Элизабет, вошел, и по телу разлилась слабость, как теплый летний дождь. Мерси спала в своей постели. От слабости Даниэля даже покачивало. Он поставил лампу на стол и стоял, глядя на нее, пытаясь успокоиться. Ее платье висело на спинке стула, а туфли с развязанными шнурками валялись на полу около кровати. Даниэль наклонился, взял туфли и, недолго подержав, поставил на пол рядом со стулом, на котором висело ее платье. Стоя у ее кровати, Даниэль думал о том, что так давно не видел ее спящей.
Мерси лежала на боку, положив ладонь под щеку. Густые волосы цвета меда разметались по подушке. Мокрые ресницы вздрагивали. Губы были слегка приоткрыты, в уголке рта пряталась слезинка. Девушка облизнула верхнюю губу и нахмурилась, всхлипнув во сне. Даниэль присел на корточках у ее изголовья.
Он накрыл ее маленькую ручку своей рукой, погладив другой по голове и отбросив со лба волосы. Юноша чувствовал на своем лице дыхание Мерси и аромат женского тела.
– Шш..., не плачь, – прошептал он. – Ты не одна, – приговаривал он, гладя ее по голове. – Совсем измучила себя слезами!
– Дэнни, – сначала она прошептала его имя, а потом уже открыла глаза, убедившись, что он здесь. – Дэнни, это был самый долгий, самый ужасный день в моей жизни. – Пальцы Мерси обвили руку Даниэля.
– Я уже здесь, и ты больше не одна.
Она прикусила нижнюю губу и смотрела на него так, словно вот-вот заплачет.
– Я рада, что ты здесь. Мне так хотелось увидеть тебя!
– Ты сегодня что-нибудь ела? Нельзя лежать здесь и горевать из-за этих невежественных людей, которые не понимают, какая хорошая учительница досталась их детям, – Даниэль откинул волосы со лба Мерси и вытер слезы.
– Мне жаль детей, но я... не из-за этого. – Ее глаза застилали слезы.
– Бакстеры? Она кивнула.
– Я все время думаю об этой женщине и о том, как бы я чувствовала себя, если бы моя маленькая девочка... потерялась или была украдена.
Их лица были рядом, голоса звучали тихо, едва слышно, и перемежались короткими паузами.
– Ты хочешь поехать к ней? – Даниэль положил руку на волосы девушки, ощущая их мягкость и шелковистость, и подумал, что они похожи на сверкающий водопад.
– Не знаю. Я и хочу ее видеть, и не хочу. Хотелось бы верить, что принадлежу маме, папе и тебе, – Мерси потянулась и всхлипнула.
– Ты всегда принадлежала им. И мне.
– Нет. Это не то. Если я вернусь назад, то это будет что-то вроде... визита. – Ее голос дрогнул, и Мерси уткнулась лицом в плечо Даниэля. Он засунул руки под подушку и склонился над ней. Губы Даниэля коснулись влажного виска девушки, и он вдохнул аромат ее волос.
– Что я должна делать? – проговорила она ему в шею.
– Этого я не могу сказать тебе, любимая. Но скажу следующее: что бы ты не решила, я буду с тобой. Если захочешь поехать посмотреть на эту женщину, мы поедем, а потом вернемся домой. Если не захочешь, я прослежу за тем, чтобы Ленни и Берни убрались отсюда и ты их больше не увидела.
– Как это сделать?
– Есть надежные средства. Положись на меня. Мерси протянула свою руку и погладила Даниэля по лицу, затем рука скользнула к подбородку и ее пальчик нащупал ямочку на нем.
– Дэнни... Ты уже так много для меня сделал!
Прежде чем ответить, он проглотил слюну и крепко сжал ее руку.
– Я никогда не делал для тебя того, чего сам не хотел. С самого начала знал, что ты принадлежишь мне, а я тебе.
– Я никогда не думала об этом. – Ее пальцы скользнули вверх по его лицу и пригладили непослушные волосы Даниэля. – Не могу вспомнить, как это началось, но для тебя, наверное, было ужасно. – Мерси смутилась и сменила тему разговора. – Прости, что не приготовила ужин. Джим принес курицу. Думаю, у меня был приступ жалости к себе.
– Ты можешь приготовить курицу завтра. Даниэль посмотрел в спокойное, прекрасное лицо Мерси. Теперь она успокоилась. Дыхание было сладким, а волосы растрепались. Ему захотелось остаться здесь навечно, держать ее в объятиях такую теплую, мягкую, родную и говорить, как много она значит для него. На губах Даниэля появилась улыбка.
– Чему ты улыбаешься?
– Я думаю о том, что мне придется поднять тебя с кровати, если ты сама этого не сделаешь. Пойду приготовлю нам что-нибудь на ужин. Тебе сразу станет лучше, когда поешь. – Говоря эти слова, он освободил руки из-под подушки, встал и направился к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83