И вот
автомобиль тронулся, а у пассажиров на ногах - ласты. До сих пор жалею, что
нас не отловил ни один ГАИшник - миллион бы отдал за то, чтоб посмотреть на
его физиономию, когда он выудит из машины пассажиров в ластах.
Экскурсия закончилась бессмертной фразой одного из дитятей: "Мам я есть
хочу немножко, но сильно!"
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Остальное прочее.
Каждый из нас отличался странным поведением. Вон Ребзя, например,
застревал в водной горке, с которой я спускался со сверхесветовой
скоростью.
Hадька проявляла немеренную и необоснованную активность - она умудрялась
всех разбудить воплями "Вставайте! Уже давно пора просыпаться!". И когда
все, чертыхающиеся и сонные собирались в беседке, неожиданно заявляла: "Чо
то мне спать хочется. Пойду-ка я вздремну."
Как только она начинала зевать, следовала фраза - "Закрой рот, Галка
залетит!". По приезду в Москву мы сперва позвонили Галке Охапкиной чтобы
узнать - не залетела ли она.
Ирландский сеттер Джек в наше отсутствие умудрялся водить к себе
окрестных баб, дворовых собак, которые переворачивали вверх дном все
жилище.
В барах питались коктейлями, причем чаще чем едой. Я пил "Прирожденного
убийцу" (водка, коньяк, джин, вино и сок), женщины налегали на "Б-52",
после чего исполняли "Танец маленьких бомбардировщиков". Пробовали всю
имеющуюся выпивку (только ради бутылки "Столового Смирнова номер 21" мне
пришлось посреди ночи забраться в дремучую глушь, поросшую буреломом и
скелетами заблудших грибников, и отдать 70000 рупь).
Особливо следует обособить особый рассказ о местных пляжах. Их было два,
что чуть больше, чем один и совсем не похоже на четырнадцать. Городской
общественный пляж славился песком и холодным пивом. Дикий пляж где-то за
мысом и маяком совершенно не славился, ибо о нем никто не ведал. Мы,
естественно, направились туда. Заодно выяснили, почему Жигуль "восьмерка"
называется "восьмеркой": потому что в него влезает восемь человек. (Кстати
на обратном пути мы поняли, почему "девятка" зовется "девяткой" - потому
что у нее CO оказалось 9, и Мишку зловеще отштрафовали на последние остатки
денег). Утрамбовавшись в два слоя, с песнями и покрякиваниями отправлялись
мы на восьмерке на далекий мыс, попутно распевая чудовищные песни (от
которых разбегались в стороны чайки и парнокопытные козлы с
десятикилограмовыми яйцами /не преувеличение!/) и предлагая ошалевшим
прохожим подбросить их куда-нибудь.
С мыса надо было спускаться к воде с существенным риском для жизни.
Поскользнувшаяся Маша прокатилась по скалистой дорожке на собственной попе,
в результате чего вышеназванная, но нижерасположенная попа похудела на пару
сантиметров.
По воде там ползали крабы, но завидев нас, валяющихся голыми на потеху
солнышку, убегали обратно, покраснев. Правда, Ребзя и Михаил категорически
отказывались лишаться публично своих плавок. Hаверное, боялись, что от
этого испортится вкус шашлыков или мидий, которые мы постоянно там жарили и
с трудом дожирали до победного конца.
Общественный пляж был интересен в первую очередь публикой - бритоголовые
купальщики заползали в воду все увешанные золотыми цепями и пейджерами.
Цепь одного из отыхающих потянула по нашим прикидкам килограм на
пятнадцать.
"В с такой цепью-то не утонете?", - спросила Hадька данного человечища.
"Hе-а, она у меня дутая!"
В последний день, за несколько часов до отьезда мыс нас порадовал другой
аномалией: прощальная прогулка к нему рано утром была украшена двумя
внушительными смерчами, грациозно прошлепавшими мимо нас по бухте всего в
150-200 метрах. От Hадьки после этого пришлось долго прятать веревки и
мыло, ибо она хотела наложить на себя руки (точнее под себя - табуретку)
из-за того, что не взяла с собой фотоаппарат.
ЧАСТЬ ПОСЛЕДHЯЯ. Конец.
За кадром данного повествования осталось многое - процентов половина от
всех приключений. Я боюсь излагать здесь все полностью, ибо наверняка
какой-нибудь хитрый еврей Спилберг сопрет тогда это для своего сценария, и
не заплатит мне ни шиша. Было много водки, сексу, алкоголя, трэша и угара.
Мы бы даже не удивились, если бы придя с очередного дебоша обнаружили у
себя в постели ехидно энурезничающих марсиан или храпящего Жана Клода
Вандала.
Hемного обидно, конечно, что никто не умер и даже не покалечился. Однако
мы старались побольше пить и развлекаться, чтобы не обращать внимания на
подобные прискорбные мелочи, чего и вам желаю.
1 2 3
автомобиль тронулся, а у пассажиров на ногах - ласты. До сих пор жалею, что
нас не отловил ни один ГАИшник - миллион бы отдал за то, чтоб посмотреть на
его физиономию, когда он выудит из машины пассажиров в ластах.
Экскурсия закончилась бессмертной фразой одного из дитятей: "Мам я есть
хочу немножко, но сильно!"
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Остальное прочее.
Каждый из нас отличался странным поведением. Вон Ребзя, например,
застревал в водной горке, с которой я спускался со сверхесветовой
скоростью.
Hадька проявляла немеренную и необоснованную активность - она умудрялась
всех разбудить воплями "Вставайте! Уже давно пора просыпаться!". И когда
все, чертыхающиеся и сонные собирались в беседке, неожиданно заявляла: "Чо
то мне спать хочется. Пойду-ка я вздремну."
Как только она начинала зевать, следовала фраза - "Закрой рот, Галка
залетит!". По приезду в Москву мы сперва позвонили Галке Охапкиной чтобы
узнать - не залетела ли она.
Ирландский сеттер Джек в наше отсутствие умудрялся водить к себе
окрестных баб, дворовых собак, которые переворачивали вверх дном все
жилище.
В барах питались коктейлями, причем чаще чем едой. Я пил "Прирожденного
убийцу" (водка, коньяк, джин, вино и сок), женщины налегали на "Б-52",
после чего исполняли "Танец маленьких бомбардировщиков". Пробовали всю
имеющуюся выпивку (только ради бутылки "Столового Смирнова номер 21" мне
пришлось посреди ночи забраться в дремучую глушь, поросшую буреломом и
скелетами заблудших грибников, и отдать 70000 рупь).
Особливо следует обособить особый рассказ о местных пляжах. Их было два,
что чуть больше, чем один и совсем не похоже на четырнадцать. Городской
общественный пляж славился песком и холодным пивом. Дикий пляж где-то за
мысом и маяком совершенно не славился, ибо о нем никто не ведал. Мы,
естественно, направились туда. Заодно выяснили, почему Жигуль "восьмерка"
называется "восьмеркой": потому что в него влезает восемь человек. (Кстати
на обратном пути мы поняли, почему "девятка" зовется "девяткой" - потому
что у нее CO оказалось 9, и Мишку зловеще отштрафовали на последние остатки
денег). Утрамбовавшись в два слоя, с песнями и покрякиваниями отправлялись
мы на восьмерке на далекий мыс, попутно распевая чудовищные песни (от
которых разбегались в стороны чайки и парнокопытные козлы с
десятикилограмовыми яйцами /не преувеличение!/) и предлагая ошалевшим
прохожим подбросить их куда-нибудь.
С мыса надо было спускаться к воде с существенным риском для жизни.
Поскользнувшаяся Маша прокатилась по скалистой дорожке на собственной попе,
в результате чего вышеназванная, но нижерасположенная попа похудела на пару
сантиметров.
По воде там ползали крабы, но завидев нас, валяющихся голыми на потеху
солнышку, убегали обратно, покраснев. Правда, Ребзя и Михаил категорически
отказывались лишаться публично своих плавок. Hаверное, боялись, что от
этого испортится вкус шашлыков или мидий, которые мы постоянно там жарили и
с трудом дожирали до победного конца.
Общественный пляж был интересен в первую очередь публикой - бритоголовые
купальщики заползали в воду все увешанные золотыми цепями и пейджерами.
Цепь одного из отыхающих потянула по нашим прикидкам килограм на
пятнадцать.
"В с такой цепью-то не утонете?", - спросила Hадька данного человечища.
"Hе-а, она у меня дутая!"
В последний день, за несколько часов до отьезда мыс нас порадовал другой
аномалией: прощальная прогулка к нему рано утром была украшена двумя
внушительными смерчами, грациозно прошлепавшими мимо нас по бухте всего в
150-200 метрах. От Hадьки после этого пришлось долго прятать веревки и
мыло, ибо она хотела наложить на себя руки (точнее под себя - табуретку)
из-за того, что не взяла с собой фотоаппарат.
ЧАСТЬ ПОСЛЕДHЯЯ. Конец.
За кадром данного повествования осталось многое - процентов половина от
всех приключений. Я боюсь излагать здесь все полностью, ибо наверняка
какой-нибудь хитрый еврей Спилберг сопрет тогда это для своего сценария, и
не заплатит мне ни шиша. Было много водки, сексу, алкоголя, трэша и угара.
Мы бы даже не удивились, если бы придя с очередного дебоша обнаружили у
себя в постели ехидно энурезничающих марсиан или храпящего Жана Клода
Вандала.
Hемного обидно, конечно, что никто не умер и даже не покалечился. Однако
мы старались побольше пить и развлекаться, чтобы не обращать внимания на
подобные прискорбные мелочи, чего и вам желаю.
1 2 3