Они тоже смотрели на мир сверху. Сейчас Эргэнэ увидит море...
И вдруг грифон бросился вниз, стремительно отдавая понемногу завоеванные сворды, он не летел, он падал, падение было неотвратимым, оба не могли не разбиться, я зажмурился...
Когда я открыл глаза, Эргэнэ бежала ко мне и кричала. Это было невероятно, кричащая Эргэнэ, но она кричала и размахивала руками. Она подбежала ближе, и я увидел, что крик Эргэнэ обращен не ко мне. Я обернулся. Вдалеке стоял хнум-хранитель. Вдруг он тоже развернулся и побежал.
Лишь теперь я разложил ее крик на отдельные слова.
- Черный корабль! - кричала Эргэнэ. - Дварры! Черный корабль!!!
СОСТОЯНИЕ СЕДЬМОЕ. МЕЛОДИИ ЛИЛОВОГО ЦВЕТКА
...И молния после долгого перерыва снова запела свою песню. И меч заныл, как ноет часть тела, уставшая быть без движения. И торны зазвенели над головой. Уходя в никуда, отсчитывая шансы.
Я стоял на стене между левой и средней башнями. Внизу строились для атаки черные рыцари.
Корабль, обнаруженный Эргэнэ, был не один. Спустя час наблюдатель-дварр из морской башни сообщил о появлении эскадры.
Я вспомнил: история этой земли могла быть совсем иной, если бы Черный Властелин однажды вышел из своей столицы.
Эргэнэ - уже не грима, но еще не гриффина - была единственной в народе дварров, кто принял оружие для битвы. Два коротких копья. И кроме меня ей не нашлось пары.
Я считал железных бойцов, то и дело сбиваясь со счета. Больше тысячи. И столько же хнумов на стенах. Диких, мудрых, одетых в шкуры безоружных хранителей против закованных в броню рыцарей с прекрасным, должно быть, оружием.
Я вспомнил: серые убили тьму и покорили черную цитадель. Эй, Путник, а это кто тогда по-твоему?
Рыцари вытянулись правильными рядами, ровными, как горизонт. Ряды двигались к нам, к подножию скалы, расцветающей Темным Аметистом. Они маршировали так, словно вот сейчас согласно плану колонны воинов, не теряя строя, перейдут в наступление по вертикальной стене и каждый упавший будет считаться преступником, нарушителем боевого порядка.
Колонн было уже шестнадцать, первые три подошли вплотную и уперлись в скалу. Рыцари собирались атаковать по всей длине стен, крайняя левая колонна нацелилась на угол грифонов. Сомнений в том, что атака состоится, быть не могло.
Но как?! Я не видел пока ни одного осадного приспособления.
Вдруг все хнумы замерли. Каждый опустил голову и защитился от звуков мира ладонями. Они что-то говорили, как всегда, молча, и мне, как всегда, оставалось только догадываться, но Эргэнэ, быстро взглянув на меня, произнесла:
- Повторяй!
Был день. Луна отдыхала с той стороны неба, и потому я тоже посмотрел вниз, стараясь прозреть нечто глубоко под землей. Я повторял за женщиной-дварром, чей грифон еще не стал боевым:
- Поднимись, Отец, в гневе и силе.
- Поднимись, Отец, в гневе и силе.
- Восстань против врагов наших, моих и Твоих, пробудись, Отец, ради суда.
- Восстань против врагов наших, моих и Твоих, пробудись, Отец, ради суда.
Ради синевы...
- Поднимись из глубин, Отец. Суди мое искусство, суди Свой народ, по закону и по желанию Своему.
- Поднимись из глубин, Отец. Суди мое искусство, суди Свой народ, по закону и по желанию Своему.
Ради свободной стихии готов я идти в бой...
- Да разобьется о камень злоба врагов, да разобьется о горы их победоносность. Неси, Отец, оружие мое, ведь в Твоих руках мое оружие.
- Да разобьется о камень злоба врагов, да разобьется о горы их победоносность. Неси, Отец, оружие мое, ведь в Твоих руках мое оружие.
Мы не говорим речи перед битвой, но мы знаем, что за нами прекрасные города...
- Да обратится железо врагов в их руках, да упадут их замыслы на их головы. Ради Тебя, Отец, выступаем мы в бой.
- Да обратится железо врагов в их руках, да упадут их замыслы на их головы. Ради Тебя, Отец, выступаем мы в бой.
"Луна зовет на золотую службу..." Что дальше? Дьявол, я должен, я обязан вспомнить, что дальше!..
- Услышь, Отец, слова мои, слова наши. Приди, Отец, поддержать нас.
- Услышь, Отец, слова мои, слова наши. Приди, Отец, поддержать нас.
- Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
- Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
О Луна, помоги мне, дай хотя бы маленькую частицу твоей силы, и тогда никто не сможет одолеть меня в предстоящей битве!
- Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
- Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
- Славим и слушаем.
- Славим и слушаем.
Больше слов не было. Я поднял голову.
И тогда каждый хнум подошел к стоящему рядом и прикоснулся губами к его лбу. А стоящий рядом проделал то же со следующим.
О, дьявол!..
И Эргэнэ, приподнявшись на носках (мне пришлось наклониться), прикоснулась губами к моему лбу.
О, дьявол!..
Это было отвратительно.
Я взглянул на следующего по стене - на Лайка. Дикий обряд! Неужели и с ним?.. Однако Лайк посмотрел на меня точно так же и прикоснулся губами к одному из клинков Грей-Дварра. Я поднял меч и сделал то же самое.
В мире много обычаев, у разных народов разные. Селентинцы терпимее других относятся к чужим обрядам. Но прикосновение тела к телу у всех без исключения всегда вызывало крайне неприятные ощущения. И никто не пытался бороться с этим законом природы. Конечно, в битве могут соприкоснуться незащищенные части, или один из противников схватит другого за шею... Но даже в битвах, где не до мелочей, каждый старается ухватить за одежду или за волосы. Альфы, например, специально воевали голыми и обритыми, чтобы враги боялись к ним прикоснуться. И наши акулы, когда приходилось драться на кораблях, частенько прибегали к тому же приему. Однажды, года три назад, во время чаепития я соприкоснулся пальцами с Гаем. Тогда мне тоже было очень нехорошо. И сейчас... Мерзкое чувство скользкого и шершавого одновременно, да еще рыхлого, проваливающегося... Смысл битвы - не дать никому притронуться к твоему телу. Может быть, хнумы как раз и хотят подчеркнуть такой смысл? Только сам, только сам ты владеешь своим лицом, руками, мышцами...
Тем временем из прохода между скалами на равнину потекли новые рыцари. Торны звенели, стучали над головой, а внизу аккуратно, неторопливо выстраивались вторые шестнадцать колонн.
Что они будут делать?! Блаберонить гору насквозь своими шлемами?..
- Пора! - закричал, не выдержав, Грей-Дварр. Он кричал вниз, рыцарям. - Пора! В бой!!!
Да, без сомнения он первый воин. Но, если честно, я не понимаю, как такой человек мог быть Верховным Стратегом Селентины.
Вторые шестнадцать колонн встали позади первых. Однако новые рыцари уже создавали следующие шестнадцать колонн.
Они встанут на плечи друг другу, и тогда верхушка пирамиды начнет бой на стенах замка.
Вся равнина была заполнена темными сверкающими доспехами. Лайк внимательно рассматривал врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
И вдруг грифон бросился вниз, стремительно отдавая понемногу завоеванные сворды, он не летел, он падал, падение было неотвратимым, оба не могли не разбиться, я зажмурился...
Когда я открыл глаза, Эргэнэ бежала ко мне и кричала. Это было невероятно, кричащая Эргэнэ, но она кричала и размахивала руками. Она подбежала ближе, и я увидел, что крик Эргэнэ обращен не ко мне. Я обернулся. Вдалеке стоял хнум-хранитель. Вдруг он тоже развернулся и побежал.
Лишь теперь я разложил ее крик на отдельные слова.
- Черный корабль! - кричала Эргэнэ. - Дварры! Черный корабль!!!
СОСТОЯНИЕ СЕДЬМОЕ. МЕЛОДИИ ЛИЛОВОГО ЦВЕТКА
...И молния после долгого перерыва снова запела свою песню. И меч заныл, как ноет часть тела, уставшая быть без движения. И торны зазвенели над головой. Уходя в никуда, отсчитывая шансы.
Я стоял на стене между левой и средней башнями. Внизу строились для атаки черные рыцари.
Корабль, обнаруженный Эргэнэ, был не один. Спустя час наблюдатель-дварр из морской башни сообщил о появлении эскадры.
Я вспомнил: история этой земли могла быть совсем иной, если бы Черный Властелин однажды вышел из своей столицы.
Эргэнэ - уже не грима, но еще не гриффина - была единственной в народе дварров, кто принял оружие для битвы. Два коротких копья. И кроме меня ей не нашлось пары.
Я считал железных бойцов, то и дело сбиваясь со счета. Больше тысячи. И столько же хнумов на стенах. Диких, мудрых, одетых в шкуры безоружных хранителей против закованных в броню рыцарей с прекрасным, должно быть, оружием.
Я вспомнил: серые убили тьму и покорили черную цитадель. Эй, Путник, а это кто тогда по-твоему?
Рыцари вытянулись правильными рядами, ровными, как горизонт. Ряды двигались к нам, к подножию скалы, расцветающей Темным Аметистом. Они маршировали так, словно вот сейчас согласно плану колонны воинов, не теряя строя, перейдут в наступление по вертикальной стене и каждый упавший будет считаться преступником, нарушителем боевого порядка.
Колонн было уже шестнадцать, первые три подошли вплотную и уперлись в скалу. Рыцари собирались атаковать по всей длине стен, крайняя левая колонна нацелилась на угол грифонов. Сомнений в том, что атака состоится, быть не могло.
Но как?! Я не видел пока ни одного осадного приспособления.
Вдруг все хнумы замерли. Каждый опустил голову и защитился от звуков мира ладонями. Они что-то говорили, как всегда, молча, и мне, как всегда, оставалось только догадываться, но Эргэнэ, быстро взглянув на меня, произнесла:
- Повторяй!
Был день. Луна отдыхала с той стороны неба, и потому я тоже посмотрел вниз, стараясь прозреть нечто глубоко под землей. Я повторял за женщиной-дварром, чей грифон еще не стал боевым:
- Поднимись, Отец, в гневе и силе.
- Поднимись, Отец, в гневе и силе.
- Восстань против врагов наших, моих и Твоих, пробудись, Отец, ради суда.
- Восстань против врагов наших, моих и Твоих, пробудись, Отец, ради суда.
Ради синевы...
- Поднимись из глубин, Отец. Суди мое искусство, суди Свой народ, по закону и по желанию Своему.
- Поднимись из глубин, Отец. Суди мое искусство, суди Свой народ, по закону и по желанию Своему.
Ради свободной стихии готов я идти в бой...
- Да разобьется о камень злоба врагов, да разобьется о горы их победоносность. Неси, Отец, оружие мое, ведь в Твоих руках мое оружие.
- Да разобьется о камень злоба врагов, да разобьется о горы их победоносность. Неси, Отец, оружие мое, ведь в Твоих руках мое оружие.
Мы не говорим речи перед битвой, но мы знаем, что за нами прекрасные города...
- Да обратится железо врагов в их руках, да упадут их замыслы на их головы. Ради Тебя, Отец, выступаем мы в бой.
- Да обратится железо врагов в их руках, да упадут их замыслы на их головы. Ради Тебя, Отец, выступаем мы в бой.
"Луна зовет на золотую службу..." Что дальше? Дьявол, я должен, я обязан вспомнить, что дальше!..
- Услышь, Отец, слова мои, слова наши. Приди, Отец, поддержать нас.
- Услышь, Отец, слова мои, слова наши. Приди, Отец, поддержать нас.
- Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
- Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
О Луна, помоги мне, дай хотя бы маленькую частицу твоей силы, и тогда никто не сможет одолеть меня в предстоящей битве!
- Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
- Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
- Славим и слушаем.
- Славим и слушаем.
Больше слов не было. Я поднял голову.
И тогда каждый хнум подошел к стоящему рядом и прикоснулся губами к его лбу. А стоящий рядом проделал то же со следующим.
О, дьявол!..
И Эргэнэ, приподнявшись на носках (мне пришлось наклониться), прикоснулась губами к моему лбу.
О, дьявол!..
Это было отвратительно.
Я взглянул на следующего по стене - на Лайка. Дикий обряд! Неужели и с ним?.. Однако Лайк посмотрел на меня точно так же и прикоснулся губами к одному из клинков Грей-Дварра. Я поднял меч и сделал то же самое.
В мире много обычаев, у разных народов разные. Селентинцы терпимее других относятся к чужим обрядам. Но прикосновение тела к телу у всех без исключения всегда вызывало крайне неприятные ощущения. И никто не пытался бороться с этим законом природы. Конечно, в битве могут соприкоснуться незащищенные части, или один из противников схватит другого за шею... Но даже в битвах, где не до мелочей, каждый старается ухватить за одежду или за волосы. Альфы, например, специально воевали голыми и обритыми, чтобы враги боялись к ним прикоснуться. И наши акулы, когда приходилось драться на кораблях, частенько прибегали к тому же приему. Однажды, года три назад, во время чаепития я соприкоснулся пальцами с Гаем. Тогда мне тоже было очень нехорошо. И сейчас... Мерзкое чувство скользкого и шершавого одновременно, да еще рыхлого, проваливающегося... Смысл битвы - не дать никому притронуться к твоему телу. Может быть, хнумы как раз и хотят подчеркнуть такой смысл? Только сам, только сам ты владеешь своим лицом, руками, мышцами...
Тем временем из прохода между скалами на равнину потекли новые рыцари. Торны звенели, стучали над головой, а внизу аккуратно, неторопливо выстраивались вторые шестнадцать колонн.
Что они будут делать?! Блаберонить гору насквозь своими шлемами?..
- Пора! - закричал, не выдержав, Грей-Дварр. Он кричал вниз, рыцарям. - Пора! В бой!!!
Да, без сомнения он первый воин. Но, если честно, я не понимаю, как такой человек мог быть Верховным Стратегом Селентины.
Вторые шестнадцать колонн встали позади первых. Однако новые рыцари уже создавали следующие шестнадцать колонн.
Они встанут на плечи друг другу, и тогда верхушка пирамиды начнет бой на стенах замка.
Вся равнина была заполнена темными сверкающими доспехами. Лайк внимательно рассматривал врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33