Монтажник запросто мог развернуть клапан по своему разумению, ибо он не обязан знать, куда же стрелка должна быть направлена. Для этого надо изучать пневмогидросхему. Куда смотрели контролеры и военпред? Соответствующий разгром не замедлил последовать. Тут же по горячим следам мы обнаружили точно такую ошибку и на следующей ракете, которую только что начали готовить.
Эта ошибка привела к тому, что продувка азотом не прекратилась перед запуском. Газообразный азот попал в кислородные полости камер сгорания основного и рулевых двигателей. Керосин не пожелал гореть в атмосфере кислорода с азотом, двигатель никак не выходил на режим, и автоматика системы управления, не дождавшись к установленному времени нужного давления в камерах сгорания, дала команду на выключение всех двигателей пакета. Вот тогда мы вспомнили строгости тройного контроля сборки боевого заряда, о которых были много наслышаны в прошлом году при подготовке ракеты Р-5М к пуску с атомной головкой.
Проблема «защиты от дурака» - одна из труднейших не только в сложных технических устройствах. Очень доходчиво сказано по этому поводу в одном из американских пособий по управлению автомобилем: «Когда ты вздумаешь выкатиться на проезжую часть, помни, что ты не единственный идиот среди сидящих в данный момент за рулем».
На этот раз мы еще дешево отделались. Ракета была целехонька и после профилактики могла быть подготовлена для повторной попытки пуска. И стартовая позиция ничуть не пострадала. Только кислород, снова отнятый у промышленности, пропал впустую. Каждый цикл подготовки пуска был хорошей тренировкой для офицеров и солдат стартовой команды. Да и работникам промышленности становилось ясно: зазнаваться еще рано.
Техническая позиция выдержала обещание по сроку, и 7 июля состоялся третий вывоз ракеты из МИКа на старт.
К этому дню снова все слетелись. Этот третий выезд из МИКа был столь же торжественным, как и первый. Тепловоз медленно двигал перед собой установщик с ракетой.
«Пушки к бою едут задом» - в этих строках Твардовского из «Василия Теркина» слово «пушки» вполне можно заменить на «ракеты». Во всяком случае, применительно к Р-7.
«Седьмую семерку» готовили на стартовой позиции значительно организованнее. Без ночных авралов и особого напряжения, несмотря на жару, доходившую до 45 градусов в тени. Ракета была подготовлена за пять суток.
В бункере опять собралось то же общество, за пультами сидела уже обстрелянная команда. На этот раз я упросил Королева по тридцатиминутной готовности отпустить меня на первый ИП. Могу же я в конце концов полюбоваться взлетом ракеты не с шестидесятой секунды, выбегая из бункера, а с первой! Так я впервые увидел старт ракеты Р-7 на третьем пуске 12 июля 1957 года.
После вспышки зажигания под пакетом появляется беспорядочная пляска огня. Через секунду пламя охватывает ракету по всей высоте боковых блоков. Становится страшно за нее. Кажется, сейчас последуют взрывы баков, разрушающие и сжигающие стартовую конструкцию. Но через мгновение двигатели выходят на режим, и поток воздуха втягивает клубящееся пламя вниз, в невидимый огромный бетонированный обрыв. Фермы, упирающиеся в талию ракеты, плавно разваливаются. Слившись воедино из пяти двигателей, ослепляющий, торжественно ревущий факел осторожно поднимает трехсоттонное тело пакета. Даже с расстояния в километр не сопоставимый ни с какими звуками рев двигателей оглушает.
Ракета, не спеша, идет вверх. На распушенном огненном хвосте четко проступает рисунок сверхзвуковых фронтов. Не сразу замечаешь, что она ложится на курс и уходит от старта. Первые пять-семь секунд страшно: а вдруг пройдет ложная команда на выключение хоть одного двигателя! Тогда пакет рассыплется и накроет старт, а может быть, и этот ИП.
Одолевает чувство слияния с этим созданием, грозным, могучим, но уже близким и родным. Хочется вложить в этот огонь» еще и свою волю, устремление, все свое существо, ну, давай, лети! Теперь уже страшно не за себя, а за нее, за ракету. Выдержит ли на этот раз? Но долго размышлять мне не пришлось. Из динамика шел отсчет секунд, и где-то после счета «тридцать пять» нарушился такой плавный торжественный подъем и уход в вечернюю синеву. Ракета завертелась вокруг продольной оси, боковушки отлетели от центра! Пакет разрушен!
Пять горящих, дымящихся ракет еще летят по инерции дальше, но постепенно снижаются и, кувыркаясь, уходят к горизонту «за бугор». Потрясающее по трагизму зрелище гибели еще одной «семерки». Что за рок висит над этой ракетой?
Наблюдать аварии всех предыдущих типов ракет было иногда страшно, иногда любопытно, всегда досадно. В этот раз я испытал боль. Словно на моих глазах погибал близкий и дорогой человек. А я и все мы, оставшиеся на Земле, бессильны помочь.
Я полез в кунг «Трала». Там уже упаковали кассеты с пленкой и приготовились ехать в МИК для проявки. Что видели? Голунский, Воршев и остальные в один голос сказали: «На 38-й секунде полезла большая команда по вращению. Все закрутилось! А дальше - сами видели». Если появился большой возмущающий момент или подана ложная команда по вращению, то неудивительно, что боковые блоки отвалились. Похоже, что на этот раз боги разозлились не на двигателистов, а на нас, управленцев.
Практически всю ночь мы с Пилюгиным, его командой и комментаторами от телеметрии просидели в просмотровой комнате над пленками, которые приносили нам еще мокрыми.
Утром после тщательного анализа картина прояснилась. Для меня еще при подготовке на ТП было полной неожиданностью, что с этой машины в схему автомата стабилизации был введен прибор, интегрирующий сигнал по каналу вращения для боковых блоков.
Было непонятно, зачем нужны моменты стабилизации по вращению сверх тех, которые уже проверены в полете? Толком никто объяснить не мог. Ложная команда по каналу вращения шла явно из этого прибора - «ИР-ФИ» (интегратор по углу вращения?). Я был, правда, с опозданием, возмущен: «Черт тебя дернул, Николай, вводить этот прибор. Надо было хотя бы для начала проверить в телеметрическом режиме». Убитый своей явной виной Пилюгин не оправдывался.
Меня удивило то, что его сотрудники, всегда оказывавшиеся, если что не так происходило в их королевстве, «большими монархистами, чем сам король», на этот раз за шефа не заступались. Они тоже чувствовали себя виноватыми в ненужном нововведении. Когда стали разбираться более детально, то все же не нашли явных причин такой сильной команды по вращению, которая появилась в полете. Даже выход из строя отдельных элементов в новом приборе не приводил к такому дикому его поведению.
После многих вариантов остался последний: замыкание на корпус управляющих цепей внутри прибора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155