Я его сразу узнал по громадному парику и согнутым плечам. В последнее время передавали шёпотом, что Фергюсон стал очень много думать о себе и даже помешался на этом пункте. Глядите-ка, немец положил ему руку на плечо и уговаривает, конечно, вложить саблю в ножны. Вон и сам король на него оглянулся и улыбнулся. Монмауз, очевидно, считает Фергюсона за шута, на которого для оригинальности надели вместо разноцветного балахона пасторское одеяние. Но, однако, авангард армии приблизился. Идите к своим частям и отдавайте честь перед каждым проходящим знаменем, поднимая кверху оружие.
Пока наш товарищ разговаривал, армия успела занять все пространство перед городом, и наконец передовые части авангарда вступили в ворота. Впереди шли четыре конных полка. Обмундированы и вооружены они были плохо. Поводья у лошадей были из верёвок, у них не было даже сёдел, вместо которых на спины лошадей были положены вчетверо сложенные мешки. Вооружение большинства составляли сабли и пистолеты. Куртки из буйволовой кожи, латы и каски были у очень немногих, да и те были захвачены при Аксминстере. Некоторые были запачканы кровью прежних владельцев.
Посредине двигался знаменосец. Он нёс большой квадратный флаг, прицепленный к длинной палке. На знамени было начертано золотыми буквами: «За нашу свободу и веру!» Все эти всадники были навербованы из сыновей мелких собственников и фермеров. О дисциплине они не имели никакого понятия и спорили и перепирались из-за всякого пустяка, считая повиновение ниже своего достоинства. По этой причине эти полки, несмотря на всю свою храбрость, принесли очень мало пользы во время войны. Армии они не столько помогали, сколько мешали. За конницей следовала пехота. Солдаты шли по шести в ряд. Их разделили на роты разной величины. У каждой роты было своё знамя, на котором было написано название города или местечка, в котором была навербована рота. Монмауз принял эту систему в устройстве своей армии потому, что не находил полезным разделять родных и знакомых. Военачальники говорили, что такое устройство лучше. Солдаты, дескать, зная друг друга, будут сражаться храбрее. Я и сам думаю, что устраивать войско таким образом неплохо. Солдат сражается куда лучше, если он знает, что окружён старыми и испытанными друзьями, которые его не выдадут.
Первый пехотный полк — полками эти сборища, впрочем, и нельзя было назвать — состоял из прибрежных жителей, моряков и рыбаков. Они были одеты в голубые куртки, жёсткой материи. Все это были здоровые загорелые ребята со свежими лицами, похожими на тёмную бронзу. вооружены они были как попало — охотничьими ружьями, кортиками и пистолетами. Не впервой было многим из этих людей поднимать оружие против короля. В числе их было много контрабандистов и пиратов, которые пошли к Монмаузу, припрятав как пришлось свои судёнышки. О дисциплине этот народ не имел никакого понятия. Они шли вразвалку, беззаботно, распевая песни и перекликаясь друг с другом. С уходом этих людей на войну рыбный промысел совсем остановился, и все ловли, начиная с Стар-Пойнта и кончая Портлэнд-Родсом, закишели рыбой. Моряки несли собственные знамёна, на которых я прочитал имена Бридпорта, Топшэма, Колифора, Сидмуза, Оттертона, Абботсбери, Чармута и других приморских городов. На передовом знамени был обозначен Лайм.
Моряки шли мимо нас, беззаботные и весёлые, с шапками набекрень и куря трубки. Табачный дым висел над рядами солдат, напоминая пар, идущий от усталой лошади. Отряд этот насчитывал, приблизительно, четыреста человек.
За ними последовали рокбирские крестьяне, вооружённые серпами и косами. Далее двигалось знамя из Хонитона, окружённое двумя сотнями дюжих кружевников из Оттера. Лица этих людей, работающих в четырех стенах, были сравнительно бледны, но зато рабочие превосходили крестьян в отношении выправки. Вид у них был бодрый и воинственный. Это же самое я наблюдал в течение всей кампании. Городские рабочие уступали крестьянам в здоровье и бодрости, но зато гораздо легче усваивали военные обычаи и привычки.
За Хонитонским отрядом шли пуритане — суконщики из Веллингтона. Рядом со знаменосцем ехал на белой лошади веллигтонский мэр, за которым следовал оркестр из двадцати человек. Эти пуритане производили впечатление трезвых, вдумчивых и несколько угрюмых людей. Одеты они были в серые платья и носили широкополые шляпы. На знамени их виднелись слова: «За Бога и за веру». Суконщики шли тремя отдельными ротами. Весь же их полк насчитывал шестьсот человек.
Авангард третьего полка составляли граждане Таунтона в числе пятисот солдат. Все это были мирные и трудолюбивые граждане, но они были насквозь пропитаны идеями гражданской и религиозной свободы. Идеям этим была суждена великая будущность, и всего три года прошло с восстания Монмауза, как эти идеи признаны всею Англией.
Когда таунтоновские волонтёры приблизились к воротам, сограждане встретили их бурными кликами восторга. Таунтоновцы шли стройными, сомкнутыми рядами; большие, честные лица этих добрых мещан говорили о трудолюбии и любви к дисциплине.
Далее последовали добровольцы из Винтербаруна, Ильминстера, Чарда, Иовиля и Колломптона. Полк этот, насчитывавший до тысячи человек, был вооружён пиками.
За этими солдатами шёл мелкой рысью эскадрон всадников, а затем показался четвёртый полк. В авангарде несли знамёна Биминстера, Крукерка, Лангпорта и Чидайока. Это все названия мирных деревень и сел Сомрееста, выславших цвет своего населения на борьбу за святое дело. Около солдат шли пуританские пасторы в шляпах, похожих на колокольни, и женевских плащах, которые были прежде чёрными, а теперь побелели от дорожной пыли.
После этого мы увидали роту диких, вооружённых как попало пастухов, живущих в долинах между Блэкдаусом и Мендипсом. Уверяю вас, что эти люди были совсем не похожи на Коридонов и Стрефонов, описываемых Цоллером и Драйденом. Эти Коридоны всегда только тем и занимаются, что проливают слезы о своих возлюбленных или же играют жалостные песни на свирелях. Но пастушки, которых мы увидали тогда, были совсем не похожи на этих Коридонов и Стрефонов. Хлоям и Филлидам едва ли могла прийти охота познакомиться с этими дикарями запада Англии. От их ухаживания нежной Хлое не поздоровилось бы.
За пастухами шли мушкетёры из Дорчестера и пиконосцы из Ньютона и Попильфорда. Крестьяне, занимающиеся выработкой сажи в Оттери-Сент-Мэри, образовали из себя очень хорошую, сомкнутую роту и шли вместе с мушкетёрами и пиконосцами. Я полагаю, что в этом четвёртом полку было более восьмисот человек, но вооружён и дисциплинирован он был в общем хуже, чем тот, который шёл впереди.
Вот и пятый полк. Впереди идут жители низин и болот Ательнея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Пока наш товарищ разговаривал, армия успела занять все пространство перед городом, и наконец передовые части авангарда вступили в ворота. Впереди шли четыре конных полка. Обмундированы и вооружены они были плохо. Поводья у лошадей были из верёвок, у них не было даже сёдел, вместо которых на спины лошадей были положены вчетверо сложенные мешки. Вооружение большинства составляли сабли и пистолеты. Куртки из буйволовой кожи, латы и каски были у очень немногих, да и те были захвачены при Аксминстере. Некоторые были запачканы кровью прежних владельцев.
Посредине двигался знаменосец. Он нёс большой квадратный флаг, прицепленный к длинной палке. На знамени было начертано золотыми буквами: «За нашу свободу и веру!» Все эти всадники были навербованы из сыновей мелких собственников и фермеров. О дисциплине они не имели никакого понятия и спорили и перепирались из-за всякого пустяка, считая повиновение ниже своего достоинства. По этой причине эти полки, несмотря на всю свою храбрость, принесли очень мало пользы во время войны. Армии они не столько помогали, сколько мешали. За конницей следовала пехота. Солдаты шли по шести в ряд. Их разделили на роты разной величины. У каждой роты было своё знамя, на котором было написано название города или местечка, в котором была навербована рота. Монмауз принял эту систему в устройстве своей армии потому, что не находил полезным разделять родных и знакомых. Военачальники говорили, что такое устройство лучше. Солдаты, дескать, зная друг друга, будут сражаться храбрее. Я и сам думаю, что устраивать войско таким образом неплохо. Солдат сражается куда лучше, если он знает, что окружён старыми и испытанными друзьями, которые его не выдадут.
Первый пехотный полк — полками эти сборища, впрочем, и нельзя было назвать — состоял из прибрежных жителей, моряков и рыбаков. Они были одеты в голубые куртки, жёсткой материи. Все это были здоровые загорелые ребята со свежими лицами, похожими на тёмную бронзу. вооружены они были как попало — охотничьими ружьями, кортиками и пистолетами. Не впервой было многим из этих людей поднимать оружие против короля. В числе их было много контрабандистов и пиратов, которые пошли к Монмаузу, припрятав как пришлось свои судёнышки. О дисциплине этот народ не имел никакого понятия. Они шли вразвалку, беззаботно, распевая песни и перекликаясь друг с другом. С уходом этих людей на войну рыбный промысел совсем остановился, и все ловли, начиная с Стар-Пойнта и кончая Портлэнд-Родсом, закишели рыбой. Моряки несли собственные знамёна, на которых я прочитал имена Бридпорта, Топшэма, Колифора, Сидмуза, Оттертона, Абботсбери, Чармута и других приморских городов. На передовом знамени был обозначен Лайм.
Моряки шли мимо нас, беззаботные и весёлые, с шапками набекрень и куря трубки. Табачный дым висел над рядами солдат, напоминая пар, идущий от усталой лошади. Отряд этот насчитывал, приблизительно, четыреста человек.
За ними последовали рокбирские крестьяне, вооружённые серпами и косами. Далее двигалось знамя из Хонитона, окружённое двумя сотнями дюжих кружевников из Оттера. Лица этих людей, работающих в четырех стенах, были сравнительно бледны, но зато рабочие превосходили крестьян в отношении выправки. Вид у них был бодрый и воинственный. Это же самое я наблюдал в течение всей кампании. Городские рабочие уступали крестьянам в здоровье и бодрости, но зато гораздо легче усваивали военные обычаи и привычки.
За Хонитонским отрядом шли пуритане — суконщики из Веллингтона. Рядом со знаменосцем ехал на белой лошади веллигтонский мэр, за которым следовал оркестр из двадцати человек. Эти пуритане производили впечатление трезвых, вдумчивых и несколько угрюмых людей. Одеты они были в серые платья и носили широкополые шляпы. На знамени их виднелись слова: «За Бога и за веру». Суконщики шли тремя отдельными ротами. Весь же их полк насчитывал шестьсот человек.
Авангард третьего полка составляли граждане Таунтона в числе пятисот солдат. Все это были мирные и трудолюбивые граждане, но они были насквозь пропитаны идеями гражданской и религиозной свободы. Идеям этим была суждена великая будущность, и всего три года прошло с восстания Монмауза, как эти идеи признаны всею Англией.
Когда таунтоновские волонтёры приблизились к воротам, сограждане встретили их бурными кликами восторга. Таунтоновцы шли стройными, сомкнутыми рядами; большие, честные лица этих добрых мещан говорили о трудолюбии и любви к дисциплине.
Далее последовали добровольцы из Винтербаруна, Ильминстера, Чарда, Иовиля и Колломптона. Полк этот, насчитывавший до тысячи человек, был вооружён пиками.
За этими солдатами шёл мелкой рысью эскадрон всадников, а затем показался четвёртый полк. В авангарде несли знамёна Биминстера, Крукерка, Лангпорта и Чидайока. Это все названия мирных деревень и сел Сомрееста, выславших цвет своего населения на борьбу за святое дело. Около солдат шли пуританские пасторы в шляпах, похожих на колокольни, и женевских плащах, которые были прежде чёрными, а теперь побелели от дорожной пыли.
После этого мы увидали роту диких, вооружённых как попало пастухов, живущих в долинах между Блэкдаусом и Мендипсом. Уверяю вас, что эти люди были совсем не похожи на Коридонов и Стрефонов, описываемых Цоллером и Драйденом. Эти Коридоны всегда только тем и занимаются, что проливают слезы о своих возлюбленных или же играют жалостные песни на свирелях. Но пастушки, которых мы увидали тогда, были совсем не похожи на этих Коридонов и Стрефонов. Хлоям и Филлидам едва ли могла прийти охота познакомиться с этими дикарями запада Англии. От их ухаживания нежной Хлое не поздоровилось бы.
За пастухами шли мушкетёры из Дорчестера и пиконосцы из Ньютона и Попильфорда. Крестьяне, занимающиеся выработкой сажи в Оттери-Сент-Мэри, образовали из себя очень хорошую, сомкнутую роту и шли вместе с мушкетёрами и пиконосцами. Я полагаю, что в этом четвёртом полку было более восьмисот человек, но вооружён и дисциплинирован он был в общем хуже, чем тот, который шёл впереди.
Вот и пятый полк. Впереди идут жители низин и болот Ательнея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148