Часовой упал на колени, Саймон подавил крик. Снова загремел гром, и молния ударила три раза подряд. Грязь продолжала бурлить, но теперь отовсюду появились руки, длинные бледные руки, скользкие и блестящие от дождя, ползли по телу стоящего на коленях человека, притягивая его к черной земле. Следующая вспышка осветила вылезающую прямо из земли орду темных тварей, тощих, оборванных, длинноруких тварей с белыми глазами. Они были отчетливо видны во вспышках молнии под струями дождя — их бледные бакенбарды и оборванная одежда. Когда гром отгремел, Саймон закричал, давясь дождевой водой, потом набрал воздуха и закричал снова.
Это было хуже любого адского наваждения. Риммеры, разбуженные испуганным воплем Саймона, со всех сторон были облеплены извивающимися телами. Твари лезли из земли, как крысы, — и действительно, когда они наводнили лагерь, ночь наполнилась тонким мяукающим писком, звеневшим подземельями, слепотой и трусливой злобой.
Один из северян сумел вскочить на ноги, мерзкие существа так и кишели на нем. Они были никак не выше Бинабика, но нападали в таком количестве, что сумели повалить выхватившего нож северянина. Саймону показалось, что в их поднимавшихся и опускавшихся руках что-то блестело.
— Вэйр! Вэйр! Буккен! — закричал один из риммеров с другого конца лагеря.
Люди вскакивали на ноги, и в бесконечных вспышках юношу слепил страшный блеск топоров и мечей. Твари копошились везде, подпрыгивая на тоненьких ножках, тоненько взвизгивая под ударами топоров. Их крики были похожи на язык, и это, пожалуй, было страшнее всего в этом ночном кошмаре. Саймон отшвырнул одеяло и отчаянно огляделся в поисках оружия.
Он нырнул за большой камень и теперь медленно обходил его кругом, пытаясь найти хоть что-нибудь, чем можно было бы защититься. Навстречу ему вылетел человек и рухнул на землю в двух шагах от него, лицо северянина превратилось в кровавое месиво. Саймон бросился вперед и вырвал топор из конвульсивно сжавшихся рук несчастного. Секундой позже костлявые пальцы вцепились ему в ногу; резко повернувшись, юноша увидел маленькое отвратительное лицо, уставившееся на него белыми глазами. Он опустил топор на это лицо со всей силой, на которую был способен, и услышал хруст, похожий на хруст раздавленного ногой насекомого. Жесткие пальцы разжались, и размахивающий топором Саймон был свободен.
Свет молнии то вспыхивал, то гас, так что почти невозможно было понять, что происходит.
Повсюду виднелись вооруженные топорами риммеры, но писклявых вертких демонов было гораздо больше. Казалось, что лучшее место для…
Саймон упал, схваченный за горло скользкой холодной лапой. Он опрокинулся лицом в грязь, ощутил ее вкус, потом приподнялся. Тварь оставалась у него на спине. Грубое лезвие мелькнуло у него перед глазами и с хлюпаньем упало в грязь. Саймон встал на колени, но другая рука дотянулась до его лица, закрыв ему глаза. От нее пахло тухлой водой и грязью, тонкие пальцы извивались, как дождевые черви.
Где топор? Я уронил топор!
Он, шатаясь, поднялся на ноги и попытался разжать руку, сжимающую его горло. Он споткнулся, чуть не упал снова. Он был не в силах сбросить тварь со спины. Костлявая рука душила его, острые колени впивались в ребра. Саймону казалось, что он слышит, как победно пищит цепкая тварь. Он сделал еще несколько шагов и упал на колени, за его спиной затихал шум битвы. В ушах гремела кровь, силы покидали его, уходили, как мука из дырявого мешка.
— Я умираю… — все, что он мог подумать. Перед глазами не было уже ничего, все заливал тусклый, красный свет. Потом сокрушительная хватка на его горле вдруг ослабла. Саймон упал ничком, со свистом вдыхая драгоценный воздух.
Хрипя, он взглянул вверх. Очередная вспышка молнии осветила безумный, невероятный силуэт… человека на волке.
Бинабик!
С трудом глотая воздух ободранным горлом, Саймон попытался приподняться на локтях. Маленький человек моментально оказался рядом с ним. На расстоянии шага лежало сморщенное тело земляной твари, похожее на обгоревшего паука.
— Не говори слов! — прошипел Бинабик. — Мы должны пойти. Быстро! — он помог Саймону сесть, но тот отмахнулся от него, колотя тролля младенчески слабыми кулаками.
— Надо.. надо… — Саймон махнул дрожащей рукой в направлении хаоса битвы, разыгравшейся в двадцати шагах от них.
— Смехотворительно! — отрезал Бинабик. — Риммеры сами одерживают свои победы. Моя должность обезопасить тебя. Теперь побежим.
— Нет, — упрямо сказал Саймон, глядя на полый посох в руках у Бинабика. От отлично знал, что было в нем. — Мы должны помочь им.
— Они выдерживают, — простонал Бинабик. Кантака подошла поближе и заботливо обнюхивала рану Саймона. — Я имею ответственность за тебя.
— Что ты… — начал Саймон.
Кантака зарычала глубоким, тревожным рыком. Бинабик поднял глаза.
— Дочь Гор! — прошептал он. Саймон проследил за его взглядом. Сгусток тьмы оторвался от бурлящей схватки и двинулся по направлению к ним.
— Нихут, Кантака! — крикнул Бинабик, и волчица прыгнула навстречу подступающим тварям; когда она напала, твари зашлись в визжащем ужасе.
— Мы не имеем времени, чтобы терять его, Саймон, — резко сказал тролль. Новый раскат грома потряс долину. Бинабик вытащил из-за пояса кинжал и поднял Саймона на ноги. — Люди герцога укрепят позиции, но я не разрешу тебе быть умерщвленным в последней битве.
Кантака в гуще подземных тварей была настоящей машиной смерти. Ее огромные челюсти щелкали, она встряхивала и хватала. Тонкие черные тела падали безжизненными грудами, новые и новые кидались в бой, и гулкое рычание Кантаки соперничало с ударами грома.
— Но… но… — Саймон отступил, а Бинабик двинулся к своему коню.
— Я точно обещал, что защищу тебя, — сказал тролль, таща его за собой. — Таково было желание доктора Моргенса.
— Доктор… Ты знал доктора Моргенса?
Пока Саймон стоял, разинув рот, Бинабик остановился и дважды свистнул.
Кантака сладострастно отшвырнула в сторону последних двух тварей и бросилась к ним.
— Теперь побеги, глупое дитя! — крикнул Бинабик. Они побежали: Кантака с окровавленной мордой, за ней Бинабик. Саймон побежал тоже, спотыкаясь и скользя по размокшей грязи, а буря выкидывала вопросы, на которые не найти ответа.
Глава 8. ВЕТЕР С СЕВЕРА
— Нет, ни черта я не хочу! — Гутвульф, граф Утаньятский, выплюнул сок цитрила на кафельный пол, а маленький паж с широко раскрытыми глазами бросился прочь. Глядя на его поспешное бегство, Гутвульф пожалел о своих словах — не из чувства симпатии к мальчику, а просто потому, что он мог действительно вдруг чего-нибудь захотеть. Он почти час ожидал аудиенции без капли спиртного, и один Эйдон знал, сколько времени ему еще придется потратить на бессмысленное ожидание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236
Это было хуже любого адского наваждения. Риммеры, разбуженные испуганным воплем Саймона, со всех сторон были облеплены извивающимися телами. Твари лезли из земли, как крысы, — и действительно, когда они наводнили лагерь, ночь наполнилась тонким мяукающим писком, звеневшим подземельями, слепотой и трусливой злобой.
Один из северян сумел вскочить на ноги, мерзкие существа так и кишели на нем. Они были никак не выше Бинабика, но нападали в таком количестве, что сумели повалить выхватившего нож северянина. Саймону показалось, что в их поднимавшихся и опускавшихся руках что-то блестело.
— Вэйр! Вэйр! Буккен! — закричал один из риммеров с другого конца лагеря.
Люди вскакивали на ноги, и в бесконечных вспышках юношу слепил страшный блеск топоров и мечей. Твари копошились везде, подпрыгивая на тоненьких ножках, тоненько взвизгивая под ударами топоров. Их крики были похожи на язык, и это, пожалуй, было страшнее всего в этом ночном кошмаре. Саймон отшвырнул одеяло и отчаянно огляделся в поисках оружия.
Он нырнул за большой камень и теперь медленно обходил его кругом, пытаясь найти хоть что-нибудь, чем можно было бы защититься. Навстречу ему вылетел человек и рухнул на землю в двух шагах от него, лицо северянина превратилось в кровавое месиво. Саймон бросился вперед и вырвал топор из конвульсивно сжавшихся рук несчастного. Секундой позже костлявые пальцы вцепились ему в ногу; резко повернувшись, юноша увидел маленькое отвратительное лицо, уставившееся на него белыми глазами. Он опустил топор на это лицо со всей силой, на которую был способен, и услышал хруст, похожий на хруст раздавленного ногой насекомого. Жесткие пальцы разжались, и размахивающий топором Саймон был свободен.
Свет молнии то вспыхивал, то гас, так что почти невозможно было понять, что происходит.
Повсюду виднелись вооруженные топорами риммеры, но писклявых вертких демонов было гораздо больше. Казалось, что лучшее место для…
Саймон упал, схваченный за горло скользкой холодной лапой. Он опрокинулся лицом в грязь, ощутил ее вкус, потом приподнялся. Тварь оставалась у него на спине. Грубое лезвие мелькнуло у него перед глазами и с хлюпаньем упало в грязь. Саймон встал на колени, но другая рука дотянулась до его лица, закрыв ему глаза. От нее пахло тухлой водой и грязью, тонкие пальцы извивались, как дождевые черви.
Где топор? Я уронил топор!
Он, шатаясь, поднялся на ноги и попытался разжать руку, сжимающую его горло. Он споткнулся, чуть не упал снова. Он был не в силах сбросить тварь со спины. Костлявая рука душила его, острые колени впивались в ребра. Саймону казалось, что он слышит, как победно пищит цепкая тварь. Он сделал еще несколько шагов и упал на колени, за его спиной затихал шум битвы. В ушах гремела кровь, силы покидали его, уходили, как мука из дырявого мешка.
— Я умираю… — все, что он мог подумать. Перед глазами не было уже ничего, все заливал тусклый, красный свет. Потом сокрушительная хватка на его горле вдруг ослабла. Саймон упал ничком, со свистом вдыхая драгоценный воздух.
Хрипя, он взглянул вверх. Очередная вспышка молнии осветила безумный, невероятный силуэт… человека на волке.
Бинабик!
С трудом глотая воздух ободранным горлом, Саймон попытался приподняться на локтях. Маленький человек моментально оказался рядом с ним. На расстоянии шага лежало сморщенное тело земляной твари, похожее на обгоревшего паука.
— Не говори слов! — прошипел Бинабик. — Мы должны пойти. Быстро! — он помог Саймону сесть, но тот отмахнулся от него, колотя тролля младенчески слабыми кулаками.
— Надо.. надо… — Саймон махнул дрожащей рукой в направлении хаоса битвы, разыгравшейся в двадцати шагах от них.
— Смехотворительно! — отрезал Бинабик. — Риммеры сами одерживают свои победы. Моя должность обезопасить тебя. Теперь побежим.
— Нет, — упрямо сказал Саймон, глядя на полый посох в руках у Бинабика. От отлично знал, что было в нем. — Мы должны помочь им.
— Они выдерживают, — простонал Бинабик. Кантака подошла поближе и заботливо обнюхивала рану Саймона. — Я имею ответственность за тебя.
— Что ты… — начал Саймон.
Кантака зарычала глубоким, тревожным рыком. Бинабик поднял глаза.
— Дочь Гор! — прошептал он. Саймон проследил за его взглядом. Сгусток тьмы оторвался от бурлящей схватки и двинулся по направлению к ним.
— Нихут, Кантака! — крикнул Бинабик, и волчица прыгнула навстречу подступающим тварям; когда она напала, твари зашлись в визжащем ужасе.
— Мы не имеем времени, чтобы терять его, Саймон, — резко сказал тролль. Новый раскат грома потряс долину. Бинабик вытащил из-за пояса кинжал и поднял Саймона на ноги. — Люди герцога укрепят позиции, но я не разрешу тебе быть умерщвленным в последней битве.
Кантака в гуще подземных тварей была настоящей машиной смерти. Ее огромные челюсти щелкали, она встряхивала и хватала. Тонкие черные тела падали безжизненными грудами, новые и новые кидались в бой, и гулкое рычание Кантаки соперничало с ударами грома.
— Но… но… — Саймон отступил, а Бинабик двинулся к своему коню.
— Я точно обещал, что защищу тебя, — сказал тролль, таща его за собой. — Таково было желание доктора Моргенса.
— Доктор… Ты знал доктора Моргенса?
Пока Саймон стоял, разинув рот, Бинабик остановился и дважды свистнул.
Кантака сладострастно отшвырнула в сторону последних двух тварей и бросилась к ним.
— Теперь побеги, глупое дитя! — крикнул Бинабик. Они побежали: Кантака с окровавленной мордой, за ней Бинабик. Саймон побежал тоже, спотыкаясь и скользя по размокшей грязи, а буря выкидывала вопросы, на которые не найти ответа.
Глава 8. ВЕТЕР С СЕВЕРА
— Нет, ни черта я не хочу! — Гутвульф, граф Утаньятский, выплюнул сок цитрила на кафельный пол, а маленький паж с широко раскрытыми глазами бросился прочь. Глядя на его поспешное бегство, Гутвульф пожалел о своих словах — не из чувства симпатии к мальчику, а просто потому, что он мог действительно вдруг чего-нибудь захотеть. Он почти час ожидал аудиенции без капли спиртного, и один Эйдон знал, сколько времени ему еще придется потратить на бессмысленное ожидание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236