Он принадлежал к знатному роду: прадед — атаман кубанского казачества, отец — царский офицер, геройски погибший на фронте. Мать — аристократка, выпускница Бестужевских курсов, близко знакомая с одним из лидеров белой эмиграции генералом Улагаем.
Сам Демьянов дружил с режиссером Михаилом Роммом, близко сошелся со многими актерами, драматургами, стал завсегдатаем ипподрома и театральных премьер.
НКВД активно помогало своему агенту поддерживать соответствующий имидж. Сотрудники разведки Ильин и Маклярский сделали по тем временам редкий «подарок» Демьянову. Теперь у него на ипподроме была своя лошадь. Она довольно успешно участвовала в бегах. Накануне войны, когда Демьянов-Гейне был уже опытным агентом, им заинтересовались дипломаты из германского посольства, торгового представительства.
Чувствовалось по всему — абвер «подбирал ключи» к Демьянову. Следовало ожидать, что с началом войны немцы не забудут Александра.
Однако первые неудачи Красной Армии торопили разведчиков. Надо было проникнуть в абверовскую сеть и, таким образом, получить надежный источник, способный выявлять немецких агентов.
Уже в июле 1941 года получено разрешение на проведение в тылу врага операции «Монастырь». В ходе этой операции прорабатывалась легенда о создании активной прогерманской подпольной организации «Престол». А в декабре Демьянов-Гейне перешел линию фронта и сдался немцам. Он представился абверовцам как эмиссар антисоветской организации «Престол».
Перебежчику не поверили. Демьянову была устроена изощренная проверка. Фашисты, чтобы добиться признания, даже инсценировали расстрел нашего разведчика.
Однако Александр держался. Тем временем абвер навел справки. Многое из того, что говорил Демьянов, подтвердилось. Стало известно, что накануне войны немецкая разведка действительно вступала с ним в контакт.
Гейне был помещен в школу абвера и прошел тщательную подготовку. Теперь перед ним поставили задачу: возвратиться в Москву, создать агентурную сеть с целью проникновения в штабы Красной Армии.
В феврале 1944-го «Макс»-Гейне вернулся на советскую территорию.
Все складывалось весьма удачно. Семья поддерживала Александра в борьбе с фашистами. Активно помогала жена, а тесть — известный в столице профессор-медик, являлся надежным прикрытием. Их квартира использовалась в качестве явки для членов организации «Престол».
Демьянова устроили на службу в Генеральный штаб в качестве офицера связи. Через него в абвер шел поток дезинформации. Радиоигра разворачивалась все шире. В тот период все радиотехническое обеспечение игры было поручено сотруднику разведывательно-диверсионной службы Фишеру, впоследствии более известному как Рудольф Абель.
За успешную работу немцы наградили Демьянова Железным крестом с мечами.
Следует отметить, что авторитет Макса в абвере был очень высок. Его дезинформация, предварительно подготовленная «операторами» Генштаба и заверенная разведуправлением, нередко подвигала немцев к принятию важный стратегических решений. Вот лишь один пример.
В ноябре 1942 года Гейне сообщил абверу: советские войска готовятся нанести мощный удар под Ржевом. Немцы стянули свои дивизии к Ржеву и отразили наступление, но упустили стратегическую инициативу в боях под Сталинградом.
Как признается Гелен, информация Макса заставляла немцев несколько раз корректировать сроки наступления под Курском. Это было выгодно нашим войскам.
В сущности, операция «Монастырь» задумывалась советской разведкой как контрразведывательная. И она удалась. С помощью Демьянова обезвредили несколько десятков немецких агентов.
Но жизнь уготовила счастливое продолжение «Монастырю». В 1944 году эта операция приняла характер стратегической дезинформационной игры.
Вообще наша разведка уделяла радиоиграм неослабное внимание на протяжении всей войны, и уже к 1943 году полностью взяла инициативу в свои руки. Однако «Березино» — это классика разведигры, вершина дезинформации, и поэтому о ней особый разговор.
Трудно сегодня сказать, кто был автором идеи «Березино». Да дело, собственно, и не в авторстве. Важно, что наша разведка смогла умело использовать ситуацию на фронте для развертывания широкомасштабной игры.
А ситуация складывалась так. Летом 1944 года после разгрома фашистских войск в «бобруйском котле» в лесах Белоруссии скрывались группы уцелевших немецких солдат, «полицаев». Большого урона нашим войскам они не могли нанести, но частям НКВД по охране тыла доставляли немало хлопот.
Немецкое командование почему-то считало, что в белорусских лесах сохранились крупные группы офицеров и солдат, способные прорваться через линию фронта. Вообще руководство Германии придавало особое значение мужеству солдат вермахта, вырвавшихся из окружения. О них писали в газетах, их награждали, поощряли отпусками на родину.
Был тут, по всей видимости, и чисто прагматический расчет — боевой полк в глубине обороны врага способен нанести немалый вред тыловым коммуникациям, аэродромам, частям.
Стремление немецкого командования поверить в существование такого полка вовремя поддержала советская разведка. Демьянов информировал абвер о том, что в лесах у Березины скрывается немецкая часть примерно в две тысячи человек, из них более двухсот человек — больные и раненые. Солдаты и офицеры испытывают крайнюю нужду в оружии, боеприпасах, медикаментах, продовольствии.
Гейне в своей радиограмме добавил, что, несмотря на лишения, дух солдат вермахта высок и они с боями готовы прорываться к своим.
Легенду продумывали до мелочей. Подполковник Генрих Шерхорн неспроста был назван командиром группировки. В Берлине плохо знали заштатный 36-й охранный полк. «Больные и раненые», да еще такое количество, естественно, стесняли передвижение, сковывали действия.
Немцы «клюнули» сразу. Через неделю после радиограммы Гейне пришел положительный ответ. Фашисты готовы были поддержать «героев» продовольствием, лекарствами, боеприпасами.
Для приема грузов пришлось сообщить координаты «части Шерхорна» и расположения посадочных площадок. Полтора десятка опытных оперативников выехали на место выброски груза и десанта. Среди них были подполковник Исидор Маклярский и майор Вильям Фишер.
В лесу создали ложный лагерь, вырыли землянки, разбили палатки. Все было готово к приему «гостей».
Первая высадка диверсантов и... первый «прокол». Из двух парашютистов удалось захватить лишь одного. Радист бежал.
На допросе арестованный немецкий агент подтвердил, что задачей группы было установление связи с окруженной немецкой частью. Назвал он и пароль. Все сходилось.
Однако игру мог сорвать бежавший радист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Сам Демьянов дружил с режиссером Михаилом Роммом, близко сошелся со многими актерами, драматургами, стал завсегдатаем ипподрома и театральных премьер.
НКВД активно помогало своему агенту поддерживать соответствующий имидж. Сотрудники разведки Ильин и Маклярский сделали по тем временам редкий «подарок» Демьянову. Теперь у него на ипподроме была своя лошадь. Она довольно успешно участвовала в бегах. Накануне войны, когда Демьянов-Гейне был уже опытным агентом, им заинтересовались дипломаты из германского посольства, торгового представительства.
Чувствовалось по всему — абвер «подбирал ключи» к Демьянову. Следовало ожидать, что с началом войны немцы не забудут Александра.
Однако первые неудачи Красной Армии торопили разведчиков. Надо было проникнуть в абверовскую сеть и, таким образом, получить надежный источник, способный выявлять немецких агентов.
Уже в июле 1941 года получено разрешение на проведение в тылу врага операции «Монастырь». В ходе этой операции прорабатывалась легенда о создании активной прогерманской подпольной организации «Престол». А в декабре Демьянов-Гейне перешел линию фронта и сдался немцам. Он представился абверовцам как эмиссар антисоветской организации «Престол».
Перебежчику не поверили. Демьянову была устроена изощренная проверка. Фашисты, чтобы добиться признания, даже инсценировали расстрел нашего разведчика.
Однако Александр держался. Тем временем абвер навел справки. Многое из того, что говорил Демьянов, подтвердилось. Стало известно, что накануне войны немецкая разведка действительно вступала с ним в контакт.
Гейне был помещен в школу абвера и прошел тщательную подготовку. Теперь перед ним поставили задачу: возвратиться в Москву, создать агентурную сеть с целью проникновения в штабы Красной Армии.
В феврале 1944-го «Макс»-Гейне вернулся на советскую территорию.
Все складывалось весьма удачно. Семья поддерживала Александра в борьбе с фашистами. Активно помогала жена, а тесть — известный в столице профессор-медик, являлся надежным прикрытием. Их квартира использовалась в качестве явки для членов организации «Престол».
Демьянова устроили на службу в Генеральный штаб в качестве офицера связи. Через него в абвер шел поток дезинформации. Радиоигра разворачивалась все шире. В тот период все радиотехническое обеспечение игры было поручено сотруднику разведывательно-диверсионной службы Фишеру, впоследствии более известному как Рудольф Абель.
За успешную работу немцы наградили Демьянова Железным крестом с мечами.
Следует отметить, что авторитет Макса в абвере был очень высок. Его дезинформация, предварительно подготовленная «операторами» Генштаба и заверенная разведуправлением, нередко подвигала немцев к принятию важный стратегических решений. Вот лишь один пример.
В ноябре 1942 года Гейне сообщил абверу: советские войска готовятся нанести мощный удар под Ржевом. Немцы стянули свои дивизии к Ржеву и отразили наступление, но упустили стратегическую инициативу в боях под Сталинградом.
Как признается Гелен, информация Макса заставляла немцев несколько раз корректировать сроки наступления под Курском. Это было выгодно нашим войскам.
В сущности, операция «Монастырь» задумывалась советской разведкой как контрразведывательная. И она удалась. С помощью Демьянова обезвредили несколько десятков немецких агентов.
Но жизнь уготовила счастливое продолжение «Монастырю». В 1944 году эта операция приняла характер стратегической дезинформационной игры.
Вообще наша разведка уделяла радиоиграм неослабное внимание на протяжении всей войны, и уже к 1943 году полностью взяла инициативу в свои руки. Однако «Березино» — это классика разведигры, вершина дезинформации, и поэтому о ней особый разговор.
Трудно сегодня сказать, кто был автором идеи «Березино». Да дело, собственно, и не в авторстве. Важно, что наша разведка смогла умело использовать ситуацию на фронте для развертывания широкомасштабной игры.
А ситуация складывалась так. Летом 1944 года после разгрома фашистских войск в «бобруйском котле» в лесах Белоруссии скрывались группы уцелевших немецких солдат, «полицаев». Большого урона нашим войскам они не могли нанести, но частям НКВД по охране тыла доставляли немало хлопот.
Немецкое командование почему-то считало, что в белорусских лесах сохранились крупные группы офицеров и солдат, способные прорваться через линию фронта. Вообще руководство Германии придавало особое значение мужеству солдат вермахта, вырвавшихся из окружения. О них писали в газетах, их награждали, поощряли отпусками на родину.
Был тут, по всей видимости, и чисто прагматический расчет — боевой полк в глубине обороны врага способен нанести немалый вред тыловым коммуникациям, аэродромам, частям.
Стремление немецкого командования поверить в существование такого полка вовремя поддержала советская разведка. Демьянов информировал абвер о том, что в лесах у Березины скрывается немецкая часть примерно в две тысячи человек, из них более двухсот человек — больные и раненые. Солдаты и офицеры испытывают крайнюю нужду в оружии, боеприпасах, медикаментах, продовольствии.
Гейне в своей радиограмме добавил, что, несмотря на лишения, дух солдат вермахта высок и они с боями готовы прорываться к своим.
Легенду продумывали до мелочей. Подполковник Генрих Шерхорн неспроста был назван командиром группировки. В Берлине плохо знали заштатный 36-й охранный полк. «Больные и раненые», да еще такое количество, естественно, стесняли передвижение, сковывали действия.
Немцы «клюнули» сразу. Через неделю после радиограммы Гейне пришел положительный ответ. Фашисты готовы были поддержать «героев» продовольствием, лекарствами, боеприпасами.
Для приема грузов пришлось сообщить координаты «части Шерхорна» и расположения посадочных площадок. Полтора десятка опытных оперативников выехали на место выброски груза и десанта. Среди них были подполковник Исидор Маклярский и майор Вильям Фишер.
В лесу создали ложный лагерь, вырыли землянки, разбили палатки. Все было готово к приему «гостей».
Первая высадка диверсантов и... первый «прокол». Из двух парашютистов удалось захватить лишь одного. Радист бежал.
На допросе арестованный немецкий агент подтвердил, что задачей группы было установление связи с окруженной немецкой частью. Назвал он и пароль. Все сходилось.
Однако игру мог сорвать бежавший радист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103