«Уважаемые товарищи!
До каких пор вы собираетесь держать нас в неизвестности о цели вашего эксперимента?
Мы не подопытные… (хотел написать «кролики», но вовремя передумал: чего доброго, не поймут) микроорганизмы.
Мы требуем личной встречи.
Если это никому не во вред, согласны учиться у вас и дальше.
Но если это не так, вы обязаны вернуть нас домой в целости и сохранности».
Подумал и приписал:
«Иначе вам самим будет стыдно».
Дрожа от нетерпения, я положил листок в фирменный конверт, заклеил – и снова задумался: какой же написать адрес? Братьям по разуму? Стыдно. Скажут: тоже нам братец нашёлся, родственник-переросток. Да и они с нами поступили тоже далеко не по-братски.
И я написал на конверте так:
«Руководителям эксперимента».
Вот теперь всё было ясно.
И, прижимая к груди конверт, я побежал на улицу.
Ещё ни разу я не гулял под куполом ночью, и меня поразили пустота и тишина.
У бассейна и над дорожками горели бледно-жёлтые фонари, листья пальм фанерно бренчали.
С колотящимся сердцем я добежал до центральной колонны, нажал кнопку лифта.
Дверцы с тихим шорохом расползлись, почтовый ящик был на месте. Я опустил в щель письмо. Бедный Олег! Он искал связь, а связь была под рукой. Просто Олег никому не писал писем. Я заглянул сверху в щель – письмо ещё смутно белело. Тут дверцы лифта задвинулись за моей спиной, и в наступившей темноте я увидел, как по конверту пробежал синий огонёк. Почта принята!
Я потоптался немного в кабинете… Не знаю, чего я ждал: уж не ответа ли немедленно, сию же минуту? Потом нашарил кнопку на стене, двери открылись.
У кабины стоял Дроздов.
Я обомлел. Первой моей мыслью было немедленно подняться наверх… А что дальше? Колба запаяна… Тем более что Дроздов держал руку на кнопке вызова и лифт не мог закрыться.
– Добрый вечер, Аркадий Сергеевич, – промямлил я.
Дроздов ничего не ответил. Я сразу заметил, что он еле стоит на ногах. Если бы не рука, упиравшаяся в стенку, он бы, наверно, упал. Лицо его было землисто-серым, под глазами мешки.
– Что с вами? – спросил я, выходя из кабины.
– По ночам… гуляешь… – глухим голосом проговорил Дроздов. – А спать когда?..
– Съездить наверх захотелось, – соврал я. – Подышать свежим воздухом.
Блокировка в моей голове сработала автоматически.
– Погулять… – повторил Дроздов, упираясь рукой в стену.
– А что, разве нельзя?
– Отчего же… можно…
Дроздов нелепо повернулся и прислонился спиной к колонне. Случись это днём раньше, я бы решил, что директор выпил лишнего.
– Аркадий Сергеевич, вам помочь? – спросил я.
Дроздов не отвечал. Глаза его были открыты, но дыхания не было слышно.
Я беспомощно оглянулся. Вокруг было пусто и темно. Что же делать?
– Сейчас, сейчас, – пробормотал я, схватившись за его повисшую руку.
Дроздов всей тяжестью навалился на меня. Теперь-то я точно знал, что это не живой человек: мне приходилось тащить до постели отца, Дроздов был тяжелее в два раза.
Я положил его руку себе на плечи, напрягся. Ноги Дроздова сдвинулись с места и поволочились по земле.
Так, шаг за шагом, поминутно останавливаясь, я дотащил его до голубого домика, благо было не так уж и далеко.
Но тут – новая незадача: серая пластиковая дверь была наглухо закрыта, без малейшего признака замка либо дверной ручки. Я прислонил Дроздова к стене и стал искать на земле какой-нибудь инструмент, чтобы отодвинуть дверь или, если это невозможно, взломать.
Тут за спиной у меня послышался голос:
– Ты что здесь делаешь?
Я обернулся – рядом стоял Олег. Я так обрадовался, увидев его!
– Да вот, понимаешь, – заговорил я, – разбрелись по всей территории.
– Все трое? – деловито спросил Олег.
– Нет, только один. Посмотри вокруг, может, ещё другие валяются.
Олег посветил фонариком (он оказался предусмотрительнее, чем я).
– Да вроде никого.
– Слушай, – сказал я, – не можем же мы тут его бросить.
– Не можем, – согласился Олег. – Ему нужно срочное питание.
Он подошёл к двери, потом поднял вялую руку Дроздова, провёл его ладонью по пластику – дверь отползла.
– Ты гений, – сказал я ему.
И в это время в тёмном дверном проёме показалась плотная фигура Воробьёва.
Воробьёв молча взглянул на нас и, схватив директора за плечо, с необыкновенной быстротой втащил его внутрь домика. Дверь закрылась.
А мы с Олегом, не сговариваясь, бросились бежать. Взлетели во весь дух на второй этаж общежития. Я хотел было с ходу юркнуть в свою комнату, но тут Олег преградил мне дорогу. Вид его не предвещал ничего хорошего.
– Ну? – сказал он грозно.
– В чём дело, приятель? – Я сделал попытку его обойти.
– Ты понимаешь, что ты натворил?
– А что такое? – Я всё ещё изображал оскорблённую невинность.
– Соня всё слышала, – сказал Олег. – Но она не думала, что ты решишься.
Ах, чёрт! Действительно, когда я писал письмо ЭТИМ, я от волнения забыл о блокировке.
– Эх ты, торопыга! – презрительно проговорил Олег и отступил, давая мне дорогу. – Иди ложись. Но не думай, что проведёшь спокойную ночку.
22
Проснулся я от холода.
Напрасно я натягивал одеяло до подбородка: холод безжалостно заползал вовнутрь. Я открыл глаза – в комнате было темно. И тут меня полоснуло чем-то острым по лицу и рукам. Закутавшись в одеяло, я подбежал к выключателю, зажёг свет. Лампочка горела вполнакала. За окном была кромешная тьма, купол совсем не светился, хотя на часах было уже около семи утра.
В дверь забарабанили.
Я открыл – на пороге стояли Олег и Соня.
Она взглянула на моё лицо и ахнула:
– И ты тоже?..
– А что случилось? – спросил я.
– Славик порезался стеклом, – сквозь зубы проговорил Олег. – Ух, дал бы я тебе, если бы от этого была хоть какая-нибудь польза! Кустарь-одиночка!
– Оставь его, – сказала Соня. – Видишь, человеку больно.
Лампочка под потолком мигнула и померкла. В коридоре было тоже темно, шлёпали чьи-то шаги, слышались приглушённые голоса.
– Иди за мной, – скомандовал Олег. – У меня в комнате фонарь, батареек хватит часа на четыре.
– Дай хоть одеться! – взмолился я. – Холодно!
– Некогда, – коротко ответил Олег.
Мы побежали по коридору. На бегу я чувствовал, как горят Славкины порезы на моём лице. Как же ему было больно в первые минуты, когда я ещё спал, как сурок!
– Сломалось что-нибудь? – спросил я, задыхаясь.
– Всё сломалось, – не оборачиваясь, ответил Олег. – Твоими молитвами.
«Птичий базар» отключён, и вся система вышла из строя.
– Да что ж они, психи, что ли?
Олег резко остановился, и я налетел на него в темноте.
– Имей в виду, – сказал он вполголоса, дыша мне в лицо, – никто не знает, что это ты… Кроме нас с Соней. Понял? Будем держаться как люди.
Я благодарно закивал, хотя Олег этого, естественно, не видел.
Он втолкнул меня в комнату.
– Ещё одного привели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19