Огненный шар ударил прямо в морду одной из злобных тварей…
Мантикоры не восприимчивы к магии — это знают все, хоть раз читавшие достославный «Бестиарий»… Я и не рассчитывал на то, что слегка раненная тварь превратится в комок пламени — эффект скорее был обратный: вспышка зацепила парочку моих бойцов, наверняка лишив их как минимум глаз. Но потом случилось именно то, чего я ожидал. Мантикора испуганно и, как мне показалось, даже обиженно взвизгнула и на мгновение замерла, пытаясь разглядеть врага, посмевшего опалить ее усы… Этой заминки оказалось вполне достаточно — десяток мечей и копий вошли ей в бока, и тварь забилась в судорогах на груде изодранных останков моих бойцов.
Все остальное произошло достаточно быстро. Огненный шар — замешательство — впивающиеся в львиное тело клинки — предсмертные конвульсии. И вскоре последняя тварь прекратила трепыхаться, но я потерял армию…
* * *
Я задумчиво смотрел на своих солдат, помятых, изъеденных ядом… у некоторых отсутствовали руки, кое-кто лишился глаз или скальпа. Двадцать пять… это все, что осталось от почти трехсотенной армии. Сначала Серый Паладин, да не упокоится его душа в ледяных чертогах Чара во веки веков, потом эти мерзкие создания… Нет, уже двадцать четыре — у одного из стоящих в строю зомби внезапно отвалилась нога — видимо, яд разъел-таки сустав.
Мы перебили всех мантикор — или по крайней мере всех напавших на нас мантикор, но кто знает, сколько еще этих монстров таят здешние горы. Я в глубине души надеялся, что больше их не будет, но в то, что этим и исчерпывалась стража Чаши, я не верил ни секунды.
Два десятка мантикор уничтожили всю мою армию — эти жалкие остатки назвать армией уже нельзя. То, что, будь их противниками живые существа, они уложили бы не одну тысячу, меня не утешает. Двигаться дальше, имея в наличии лишь двадцать четыре… Чар их подери, уже двадцать три бойца, — чистейшей воды безумие.
Больше всего меня сейчас злит отсутствие собеседника. Лэш, конечно, могла сказать пару слов, но ее лексикон состоял преимущественно из выражений типа «да, господин» и «будет исполнено, хозяин». Никакого вразумительного ответа от нее было невозможно ожидать, — если страж и имеет великолепные рефлексы, скорость и неуязвимость, то умение быть приятным собеседником в число ее достоинств не входит. Или даже хоть каким-то собеседником. Я часто с тоской даже вспоминал мастера Улло — с ним можно было бы поболтать. Сейчас его тело валяется где-то в этой куче, разодранное на куски одной из мантикор. Я даже пожалел, что приказал Лэш в свое время убить его.
Отложить дело? Пойти по кладбищам и вымершим от болезней деревням в поисках новых воинов? Это займет слишком много времени. Я не могу себе этого позволить — сейчас, когда я так близко к цели. Мысль о том, что кто-то, возможно, сумеет добраться до Чаши раньше меня, особенно теперь, после того как я фактически расчистил дорогу, — эта мысль привела меня в ужас. Нет, мне необходимо придумать способ…
Идея лежала на поверхности, следовало только догадаться. Я мудр. Я догадался…
* * *
Три дня мои многострадальные пальцы ныли от монотонной, зачастую ювелирной работы — и никакие заклинания, восстанавливающие силы, уже не помогали. Я не спал третью ночь подряд. Не знаю, что именно приказывало мне торопиться — сознание Учителя или моим собственным разумом рожденные предчувствия, — но почему-то я твердо знал: времени не так уж много. И вновь, с трудом заставив себя проглотить кусок мяса или хлеба с сыром, брался за опостылевшую работу.
Спина страшно болела — часы, проведенные почти в одной и той же позе, давали о себе знать.
Хуже всего, что я не мог поручить эту работу никому другому, она требовала иногда большой ловкости, ожидать которую от зомби по меньшей мере смешно. Да и Лэш, как оказалось, для моих целей не вполне подходила, может, в обращении с оружием ей и нет равных, но, когда дело касается тонкой проволоки, все ее попытки сделать что-то полезное вызывают лишь глухую злость. Единственное, для чего мне удалось ее использовать, так это распустить несколько кольчуг. Слава Торну, для этого не требовалось особого ума, а проволоки мне было нужно очень много.
Я отложил в сторону кость и принялся снова точить корд. Не знаю, из чего у него сделаны кости, но тонкий, как спица, трехгранный кинжал из прекрасной закаленной стали тупился, как будто я ковырял им камень.
Конечно, дело двигалось — как бы то ни было, но любое дело, за которое берется великий маг, не может не увенчаться успехом. Я не льстил себе, я действительно был великим магом, может, одним из самых сильных на свете… Жаль, что занимался я сейчас работой, с которой успешно справился бы, пожалуй, любой ученик, да что там ученик, смерд, не обремененный даже зачатками Силы. Иногда мне приходило в голову, что некромантия хороша далеко не всегда, иногда куда лучше иметь дело с живыми существами. К тому же с ними можно поговорить.
Я взглянул на острие корда и удовлетворенно хмыкнул — что ж, хватит еще на несколько раз. Потом снова придется точить. Жаль, что такой корд у меня один, можно было бы заставить заниматься заточкой Лэш, это она умеет весьма неплохо. Одно время у меня была мысль попробовать просверлить кость собственным когтем, но прощальный «подарок» Учителя, как оказалось, совершенно не годился для тонкой работы, более того, когти изрядно мешали мне, и их пришлось срезать. Отрастут, никуда не денутся. Поначалу я всерьез думал, что мои измененные руки могут оказаться неплохим оружием… Увы, все это не более чем декорация — когти мягкие, быстро тупятся, а при первой возможности еще и ломаются, глубоко врезаясь в плоть. Да и то сказать — стоило ли ожидать от проклятия, следующего за слиянием разумов, чего-то полезного? Когда это проклятие пользу приносило?
Прежде чем снова приступить к упрямой кости, я в очередной раз заставил себя прожевать кусок мяса с хлебом и сделать несколько глотков теплого, прокисшего вина из уже порядком опустевшей фляги. Затем снова согнулся над неподатливым позвонком и принялся сверлить в нем отверстие. Конечно, имей я настоящее сверло… я видел эти штуки и у кузнецов, и у мастеров, изготавливающих разные поделки из дерева и кости. О, если бы они побывали на моем месте, с каким бы трепетом они относились к своим инструментам!
Но что толку жалеть о том, чего не исправить. И я яростно продолжал ковырять твердую кость. Впереди ждало еще немало работы, но я надеялся успеть дотемна — тело настойчиво просило отдыха, но отдыхать я буду только после того, как закончу.
* * *
Я с наслаждением разогнулся, не обращая внимания на боль в спине. У меня получилось! Я сумел!
Передо мной лежал целехонький скелет дракона — огромного дракона, — собранный до последней косточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Мантикоры не восприимчивы к магии — это знают все, хоть раз читавшие достославный «Бестиарий»… Я и не рассчитывал на то, что слегка раненная тварь превратится в комок пламени — эффект скорее был обратный: вспышка зацепила парочку моих бойцов, наверняка лишив их как минимум глаз. Но потом случилось именно то, чего я ожидал. Мантикора испуганно и, как мне показалось, даже обиженно взвизгнула и на мгновение замерла, пытаясь разглядеть врага, посмевшего опалить ее усы… Этой заминки оказалось вполне достаточно — десяток мечей и копий вошли ей в бока, и тварь забилась в судорогах на груде изодранных останков моих бойцов.
Все остальное произошло достаточно быстро. Огненный шар — замешательство — впивающиеся в львиное тело клинки — предсмертные конвульсии. И вскоре последняя тварь прекратила трепыхаться, но я потерял армию…
* * *
Я задумчиво смотрел на своих солдат, помятых, изъеденных ядом… у некоторых отсутствовали руки, кое-кто лишился глаз или скальпа. Двадцать пять… это все, что осталось от почти трехсотенной армии. Сначала Серый Паладин, да не упокоится его душа в ледяных чертогах Чара во веки веков, потом эти мерзкие создания… Нет, уже двадцать четыре — у одного из стоящих в строю зомби внезапно отвалилась нога — видимо, яд разъел-таки сустав.
Мы перебили всех мантикор — или по крайней мере всех напавших на нас мантикор, но кто знает, сколько еще этих монстров таят здешние горы. Я в глубине души надеялся, что больше их не будет, но в то, что этим и исчерпывалась стража Чаши, я не верил ни секунды.
Два десятка мантикор уничтожили всю мою армию — эти жалкие остатки назвать армией уже нельзя. То, что, будь их противниками живые существа, они уложили бы не одну тысячу, меня не утешает. Двигаться дальше, имея в наличии лишь двадцать четыре… Чар их подери, уже двадцать три бойца, — чистейшей воды безумие.
Больше всего меня сейчас злит отсутствие собеседника. Лэш, конечно, могла сказать пару слов, но ее лексикон состоял преимущественно из выражений типа «да, господин» и «будет исполнено, хозяин». Никакого вразумительного ответа от нее было невозможно ожидать, — если страж и имеет великолепные рефлексы, скорость и неуязвимость, то умение быть приятным собеседником в число ее достоинств не входит. Или даже хоть каким-то собеседником. Я часто с тоской даже вспоминал мастера Улло — с ним можно было бы поболтать. Сейчас его тело валяется где-то в этой куче, разодранное на куски одной из мантикор. Я даже пожалел, что приказал Лэш в свое время убить его.
Отложить дело? Пойти по кладбищам и вымершим от болезней деревням в поисках новых воинов? Это займет слишком много времени. Я не могу себе этого позволить — сейчас, когда я так близко к цели. Мысль о том, что кто-то, возможно, сумеет добраться до Чаши раньше меня, особенно теперь, после того как я фактически расчистил дорогу, — эта мысль привела меня в ужас. Нет, мне необходимо придумать способ…
Идея лежала на поверхности, следовало только догадаться. Я мудр. Я догадался…
* * *
Три дня мои многострадальные пальцы ныли от монотонной, зачастую ювелирной работы — и никакие заклинания, восстанавливающие силы, уже не помогали. Я не спал третью ночь подряд. Не знаю, что именно приказывало мне торопиться — сознание Учителя или моим собственным разумом рожденные предчувствия, — но почему-то я твердо знал: времени не так уж много. И вновь, с трудом заставив себя проглотить кусок мяса или хлеба с сыром, брался за опостылевшую работу.
Спина страшно болела — часы, проведенные почти в одной и той же позе, давали о себе знать.
Хуже всего, что я не мог поручить эту работу никому другому, она требовала иногда большой ловкости, ожидать которую от зомби по меньшей мере смешно. Да и Лэш, как оказалось, для моих целей не вполне подходила, может, в обращении с оружием ей и нет равных, но, когда дело касается тонкой проволоки, все ее попытки сделать что-то полезное вызывают лишь глухую злость. Единственное, для чего мне удалось ее использовать, так это распустить несколько кольчуг. Слава Торну, для этого не требовалось особого ума, а проволоки мне было нужно очень много.
Я отложил в сторону кость и принялся снова точить корд. Не знаю, из чего у него сделаны кости, но тонкий, как спица, трехгранный кинжал из прекрасной закаленной стали тупился, как будто я ковырял им камень.
Конечно, дело двигалось — как бы то ни было, но любое дело, за которое берется великий маг, не может не увенчаться успехом. Я не льстил себе, я действительно был великим магом, может, одним из самых сильных на свете… Жаль, что занимался я сейчас работой, с которой успешно справился бы, пожалуй, любой ученик, да что там ученик, смерд, не обремененный даже зачатками Силы. Иногда мне приходило в голову, что некромантия хороша далеко не всегда, иногда куда лучше иметь дело с живыми существами. К тому же с ними можно поговорить.
Я взглянул на острие корда и удовлетворенно хмыкнул — что ж, хватит еще на несколько раз. Потом снова придется точить. Жаль, что такой корд у меня один, можно было бы заставить заниматься заточкой Лэш, это она умеет весьма неплохо. Одно время у меня была мысль попробовать просверлить кость собственным когтем, но прощальный «подарок» Учителя, как оказалось, совершенно не годился для тонкой работы, более того, когти изрядно мешали мне, и их пришлось срезать. Отрастут, никуда не денутся. Поначалу я всерьез думал, что мои измененные руки могут оказаться неплохим оружием… Увы, все это не более чем декорация — когти мягкие, быстро тупятся, а при первой возможности еще и ломаются, глубоко врезаясь в плоть. Да и то сказать — стоило ли ожидать от проклятия, следующего за слиянием разумов, чего-то полезного? Когда это проклятие пользу приносило?
Прежде чем снова приступить к упрямой кости, я в очередной раз заставил себя прожевать кусок мяса с хлебом и сделать несколько глотков теплого, прокисшего вина из уже порядком опустевшей фляги. Затем снова согнулся над неподатливым позвонком и принялся сверлить в нем отверстие. Конечно, имей я настоящее сверло… я видел эти штуки и у кузнецов, и у мастеров, изготавливающих разные поделки из дерева и кости. О, если бы они побывали на моем месте, с каким бы трепетом они относились к своим инструментам!
Но что толку жалеть о том, чего не исправить. И я яростно продолжал ковырять твердую кость. Впереди ждало еще немало работы, но я надеялся успеть дотемна — тело настойчиво просило отдыха, но отдыхать я буду только после того, как закончу.
* * *
Я с наслаждением разогнулся, не обращая внимания на боль в спине. У меня получилось! Я сумел!
Передо мной лежал целехонький скелет дракона — огромного дракона, — собранный до последней косточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92