Навстречу им промчались, как тени, в своих белых халатах разведчики.
Елки ломались с легким хрустом и переносились к самолету, словно по воздуху. Суханов и Горюнов с кошачьей ловкостью взобрались на самолет и натягивали на него тонкое полотнище, стараясь не застучать, не заскрипеть.
Это были опаснейшие минуты. Облако могло пронестись слишком быстро и открыть подвижной белесый занавес снегопада раньше, чем станет на место необычайная декорация...
Две-три елки, оставшиеся на своем месте, стоили бы жизни всем четырем людям.
Но разведчики действовали быстро и точно. Когда облако пронеслось и луна щедро озарила озеро своим холодным сиянием, они уже лежали под белым пологом, держа в руках последние елки.
Теперь все зависело от того, насколько искусственный остров похож на настоящий.
С вражеской стороны возник ослепительный сноп света. Прожектор... Сейчас же по нему ударили паши пушки. Прожектор погас. Заговорили фашистские орудия. Началась артиллерийская дуэль.
Четыре человека облегченно вздохнули. Теперь хоть стучи, хоть смейся - не услышат. Над тонким брезентом с надрывным стоном пролетали снаряды. На земле с дребезгом рвались мины. Гулко трескались расколотые деревья, и глухо ухал взорванный лед. Вся ночь наполнилась таким хаосом диких звуков, что оглушенные разведчики стали громко разговаривать.
Суханов, забравшись на мотор, забыл обо всем остальном. После долгой возни он вскрикнул от радости и показал Горюнову пулю - виновницу его вынужденной посадки. Суханов подносил ее к глазам и рассматривал эту приплющенную пулю с восторгом, с каким ребенок рассматривает вырванный больной зуб.
Разведчикам казалось, что моторист и летчик работают слишком медленно. Ведь скоро рассвет, и тогда вся хитрая проделка может раскрыться.
- Ну как, машина-то к утру взлетит?
- К утру взлетит, - весело ответил Суханов.
Разведчики поняли, что ремонт раньше утра не кончится. Им тоже нашлась работа. Пришлось еще раз сползать к своим и притащить термосы с горячим маслом, которые привезла аварийная команда.
Таща за собой термосы, разведчики проделали в снегу две глубокие полосы. И недаром. Они пригодились.
Ремонт был закончен действительно к утру. Когда стала на место последняя трубка, Суханов стал прогревать мотор, поливая его горячим маслом.
Рассвет поднялся над лесом, озаряя полнеба. По ничьей земле пошли розовые блики. Порозовел снег, порозовели восковые лица убитых.
С вражеской стороны посмотрели и не увидели самолета.
И остров стоял на месте, и убитая лошадь лежала, как прежде. А самолета не было. Две широкие полосы тянулись к лесу.
Значит, самолет утащили, несмотря на заградительный огонь, обманув бдительность наблюдателей.
Досада охватила фашистских артиллеристов. Грохнул залп четырехорудийной батареи, и в том месте, куда уводил след, взлетели вверх деревья с корнями и ветвями, поднятые четырьмя смерчами. Фашистские артиллеристы с полчаса молотили по пустому месту.
А под брезентом ликовали разведчики.
Самолет был готов. Залезая в кабину, Горюнов приказал разведчикам уходить. Они бросились в снег и поползли быстро, как белые ящерицы. А Суханов раскручивал винт.
- Контакт!
- Есть контакт!
Это пришлось проделать раз десять.
Наконец мотор фыркнул, как застоявшийся конь, самолет задрожал, ожил, зашевелил закрылками, готовый взлететь...
- Ну, Саша, прощай! - закричал Суханов.
- А ты? - спросил его жестом Горюнов.
- А я и пешой не отстану!
Суханов, отвернувшись от вихрей, поднятых пропеллером, довольно отирал пот и не замечал самого страшного...
Потоки воздуха сорвали маскировочный полог и начали валить елки... Они падали одна за другой и открывали оживший самолет и плотную фигуру моториста...
Ближайший вражеский пулеметчик застрочил из пулемета.
Суханова словно обожгло. Две пули попали в живот. Он согнулся пополам и сел в снег.
За ревом мотора Горюнов не слышал стрельбы. Трогая с места, он выглянул из кабины и хотел помахать на прощание рукой товарищу, но увидел бледное лицо моториста.
- Что с тобой? Жора, ты ранен? - закричал Горюнов.
Суханов махнул рукой.
Горюнов все понял. Он выскочил из машины, подсадил Суханова в самолет. Громоздкий моторист заполнил тесную кабину, рассчитанную только на одного. Второму втиснуться было невозможно. Тогда Горюнов сбросил с себя комбинезон, сел к мотористу на колени и, крикнув:
- Жора, обними крепче! - порулил по озеру зигзагами, увиливая от пуль и снарядов противника.
А когда мотор достаточно разогрелся, пошел на взлет. Друзей окутал снежный вихрь, самолет рванулся вперед, быстро набирая скорость, и, взлетев, поднял тучи снежной пыли, как заночевавший в снегу тетерев. Его чудесное появление видели с той и с другой стороны. На наших позициях это вызвало смех и восторг. Противник увидел, как его обидно обманули, и обрушил на место взлета весь свой гнев. Черные столбы разрывов затанцевали там, где стоял самолет.
...В это зимнее утро, лишь только рассвело, мотористы проводили истребителей в очередной боевой вылет.
Наступил срок возвращения, и они, как всегда, высыпали на аэродром. После обычного ожидания опять раздался крик:
- Летят, летят!
Показались самолеты. Мотористы быстро пересчитали их.
- Девять! - крикнул кто-то. - Все дома!
И вдруг показался десятый самолет.
- Смотрите, один лишний!
Зенитчики сразу направили на него дула своих пушек и пулеметов - не чужой ли?
Не делая положенного круга, он спустился на аэродром и подрулил к линейке. Из самолета выскочил Горюнов в одной гимнастерке и бросился прямо в палатку мимо удивленных бойцов.
- Я замерзаю, - крикнул он, - а там Жора!
Мотористы подбежали к самолету. В кабине чернел полушубок Суханова.
- Жора! - закричал Чалкин. - Это ты, Жора?
Суханов не отзывался. Толпа окружила машину.
Подсаживая друг друга, мотористы полезли в кабину, и вдруг Чалкин крикнул:
- Носилки!
Возвращение своего брата Валя почуяла сердцем. В это утро она возилась на кухне, помогая повару, и все пела. Вышла на крыльцо, увидела лишний самолет в воздухе и бросилась на аэродром, как была, в гимнастерке.
В это время из кухни вышел повар, неся термосы, наполненные кофе и какао. Под мышкой он тащил полушубок для Вали. Поставив термосы на салазки, сказал:
- Ты где же, канареечка? На аэродроме ждут горячий завтрак.
Но Валя, забыв про свои обязанности, бежала налегке к аэродрому. За поворотом дороги перед ней открылось лесное озеро, все испещренное следами лыж.
Бойцы стартовой команды затаскивали в гнездо самолет ее брата. Она чуть не закричала "ура" от радости. Вдруг ноги ее подкосились, и она села прямо в снег. Навстречу санитары тащили носилки. В них лежал кто-то, накрытый с головой меховым одеялом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Елки ломались с легким хрустом и переносились к самолету, словно по воздуху. Суханов и Горюнов с кошачьей ловкостью взобрались на самолет и натягивали на него тонкое полотнище, стараясь не застучать, не заскрипеть.
Это были опаснейшие минуты. Облако могло пронестись слишком быстро и открыть подвижной белесый занавес снегопада раньше, чем станет на место необычайная декорация...
Две-три елки, оставшиеся на своем месте, стоили бы жизни всем четырем людям.
Но разведчики действовали быстро и точно. Когда облако пронеслось и луна щедро озарила озеро своим холодным сиянием, они уже лежали под белым пологом, держа в руках последние елки.
Теперь все зависело от того, насколько искусственный остров похож на настоящий.
С вражеской стороны возник ослепительный сноп света. Прожектор... Сейчас же по нему ударили паши пушки. Прожектор погас. Заговорили фашистские орудия. Началась артиллерийская дуэль.
Четыре человека облегченно вздохнули. Теперь хоть стучи, хоть смейся - не услышат. Над тонким брезентом с надрывным стоном пролетали снаряды. На земле с дребезгом рвались мины. Гулко трескались расколотые деревья, и глухо ухал взорванный лед. Вся ночь наполнилась таким хаосом диких звуков, что оглушенные разведчики стали громко разговаривать.
Суханов, забравшись на мотор, забыл обо всем остальном. После долгой возни он вскрикнул от радости и показал Горюнову пулю - виновницу его вынужденной посадки. Суханов подносил ее к глазам и рассматривал эту приплющенную пулю с восторгом, с каким ребенок рассматривает вырванный больной зуб.
Разведчикам казалось, что моторист и летчик работают слишком медленно. Ведь скоро рассвет, и тогда вся хитрая проделка может раскрыться.
- Ну как, машина-то к утру взлетит?
- К утру взлетит, - весело ответил Суханов.
Разведчики поняли, что ремонт раньше утра не кончится. Им тоже нашлась работа. Пришлось еще раз сползать к своим и притащить термосы с горячим маслом, которые привезла аварийная команда.
Таща за собой термосы, разведчики проделали в снегу две глубокие полосы. И недаром. Они пригодились.
Ремонт был закончен действительно к утру. Когда стала на место последняя трубка, Суханов стал прогревать мотор, поливая его горячим маслом.
Рассвет поднялся над лесом, озаряя полнеба. По ничьей земле пошли розовые блики. Порозовел снег, порозовели восковые лица убитых.
С вражеской стороны посмотрели и не увидели самолета.
И остров стоял на месте, и убитая лошадь лежала, как прежде. А самолета не было. Две широкие полосы тянулись к лесу.
Значит, самолет утащили, несмотря на заградительный огонь, обманув бдительность наблюдателей.
Досада охватила фашистских артиллеристов. Грохнул залп четырехорудийной батареи, и в том месте, куда уводил след, взлетели вверх деревья с корнями и ветвями, поднятые четырьмя смерчами. Фашистские артиллеристы с полчаса молотили по пустому месту.
А под брезентом ликовали разведчики.
Самолет был готов. Залезая в кабину, Горюнов приказал разведчикам уходить. Они бросились в снег и поползли быстро, как белые ящерицы. А Суханов раскручивал винт.
- Контакт!
- Есть контакт!
Это пришлось проделать раз десять.
Наконец мотор фыркнул, как застоявшийся конь, самолет задрожал, ожил, зашевелил закрылками, готовый взлететь...
- Ну, Саша, прощай! - закричал Суханов.
- А ты? - спросил его жестом Горюнов.
- А я и пешой не отстану!
Суханов, отвернувшись от вихрей, поднятых пропеллером, довольно отирал пот и не замечал самого страшного...
Потоки воздуха сорвали маскировочный полог и начали валить елки... Они падали одна за другой и открывали оживший самолет и плотную фигуру моториста...
Ближайший вражеский пулеметчик застрочил из пулемета.
Суханова словно обожгло. Две пули попали в живот. Он согнулся пополам и сел в снег.
За ревом мотора Горюнов не слышал стрельбы. Трогая с места, он выглянул из кабины и хотел помахать на прощание рукой товарищу, но увидел бледное лицо моториста.
- Что с тобой? Жора, ты ранен? - закричал Горюнов.
Суханов махнул рукой.
Горюнов все понял. Он выскочил из машины, подсадил Суханова в самолет. Громоздкий моторист заполнил тесную кабину, рассчитанную только на одного. Второму втиснуться было невозможно. Тогда Горюнов сбросил с себя комбинезон, сел к мотористу на колени и, крикнув:
- Жора, обними крепче! - порулил по озеру зигзагами, увиливая от пуль и снарядов противника.
А когда мотор достаточно разогрелся, пошел на взлет. Друзей окутал снежный вихрь, самолет рванулся вперед, быстро набирая скорость, и, взлетев, поднял тучи снежной пыли, как заночевавший в снегу тетерев. Его чудесное появление видели с той и с другой стороны. На наших позициях это вызвало смех и восторг. Противник увидел, как его обидно обманули, и обрушил на место взлета весь свой гнев. Черные столбы разрывов затанцевали там, где стоял самолет.
...В это зимнее утро, лишь только рассвело, мотористы проводили истребителей в очередной боевой вылет.
Наступил срок возвращения, и они, как всегда, высыпали на аэродром. После обычного ожидания опять раздался крик:
- Летят, летят!
Показались самолеты. Мотористы быстро пересчитали их.
- Девять! - крикнул кто-то. - Все дома!
И вдруг показался десятый самолет.
- Смотрите, один лишний!
Зенитчики сразу направили на него дула своих пушек и пулеметов - не чужой ли?
Не делая положенного круга, он спустился на аэродром и подрулил к линейке. Из самолета выскочил Горюнов в одной гимнастерке и бросился прямо в палатку мимо удивленных бойцов.
- Я замерзаю, - крикнул он, - а там Жора!
Мотористы подбежали к самолету. В кабине чернел полушубок Суханова.
- Жора! - закричал Чалкин. - Это ты, Жора?
Суханов не отзывался. Толпа окружила машину.
Подсаживая друг друга, мотористы полезли в кабину, и вдруг Чалкин крикнул:
- Носилки!
Возвращение своего брата Валя почуяла сердцем. В это утро она возилась на кухне, помогая повару, и все пела. Вышла на крыльцо, увидела лишний самолет в воздухе и бросилась на аэродром, как была, в гимнастерке.
В это время из кухни вышел повар, неся термосы, наполненные кофе и какао. Под мышкой он тащил полушубок для Вали. Поставив термосы на салазки, сказал:
- Ты где же, канареечка? На аэродроме ждут горячий завтрак.
Но Валя, забыв про свои обязанности, бежала налегке к аэродрому. За поворотом дороги перед ней открылось лесное озеро, все испещренное следами лыж.
Бойцы стартовой команды затаскивали в гнездо самолет ее брата. Она чуть не закричала "ура" от радости. Вдруг ноги ее подкосились, и она села прямо в снег. Навстречу санитары тащили носилки. В них лежал кто-то, накрытый с головой меховым одеялом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52