- бормотал Нейт, цепляясь за ручку и
одновременно пытаясь сохранить равновесие. Но тут дверь открылась, задев
Нейта по плечу, от чего он таки потерял равновесие и наступил, похоже, на
спину психиатру.
- О, да! - прохрипела доктор Бреммер. - Попирай меня, бей, я во всем
себе отказывала, я не представляла себе, что значит любить такого мужчину,
как ты! Возьми же меня, как в "Истории о...", да, да!!!
В то же мгновение в открытую дверь кабинета вошла сестра, прыщеватая
женщина, лет пятидесяти, которая уже видела Нейта в приемной. При виде
лежащей ничком докторши ее глаза округлились, но уже через секунду она
бросилась высвобождать ногу Нейта от обнаженных рук психиатра, до тех пор,
пока ее изумление не перешло в вожделение, и она сама не присоединилась к
доктору Бреммер...
Нейт с трудом вырвался, оттолкнувшись от стенки, вывалился в дверь, а
потом помчался как угорелый.
Нейт добежал до лифта и был в безопасности еще до того, как обе
женщины смогли подняться на ноги.
Нейт Клейзер хорошо усвоил, что судьба не жалует тех, кто медлит.
Уже мчась в сторону Мичиган Авеню, он услышал крики и оглянувшись
увидел доктора Бреммер и ее бюст свесившихся из окна восемнадцатого этажа.
Он с трудом смог разобрать хоть что-то в ее вопле.
- Если ты меня покинешь, я покончу с собой!!!
- Хорошо, когда у людей есть хоть какой-то выбор, - мельком подумал
Нейт и рванул дальше.
Ему негде было укрыться. Не было даже комнаты в гостинице, так как
прямо из аэропорта О'Хара он отправился в клинику. Пожалуй, впервые за
последние шесть лет, он более двух часов находился вне спасительных стен
своего дома-укрытия в Торонто. Отчаянно хотелось выпить, а силы ада
искушали сладким видением яичницы с сыром.
Неоновая реклама Будвайзера и солидная, тяжелая, темная дверь
говорили сами за себя, и Нейт осторожно прошмыгнул внутрь. Похоже ему
повезло. Это было царство абсолютного спокойствия в эпицентре тайфуна. Как
раз в тот краткий миг, когда еще не пришли скрытые алкоголики, чтобы
быстренько пропустить для храбрости рюмку-другую, и не прибыли постоянные
клиенты, чтобы присосаться к рюмке и повиснуть на стойке бара до
закрытия...
Нейт проскользнул в затемненную кабинку, задул горевшую свечу,
стоящую в железном подсвечнике на столе, и приготовился ждать официанта,
отчаянно надеясь, что это будет мужчина.
Но пришла женщина. Одета она была с редким вкусом - платье с
какими-то буфами, чулки "сеточка", туфли на шпильках.
Прикрыв лицо рукой, Нейт заказал три двойных виски, без воды, без
льда, а, по возможности, и без стакана: вот так, налейте прямо в
пригоршню.
Она довольно долго пристально на него смотрела и уже было открыла
рот, чтобы сказать: "Мы с Вами уже где-то..."
Но Нейт свирепо и жутко рявкнул:
- Каким макаром?!! Да я только что из тюрьмы! Восемнадцать лет за
решеткой!!! Я изнасиловал, убил и съел хорошего мальчика! Или нет, сначала
съел, а потом изнасиловал...
Ее как ветром сдуло, а виски принес буфетчик, который затем так
постоянно и вертелся подле кабинки, пока Нейт пил и периодически, по
гладкой полированной поверхности стола, посылал ему очередной чек на новые
порции.
Так продолжалось около трех с половиной часов, пока Нейт не
угомонился немного и даже позволил себе завязать осторожную беседу со
странным маленьким человечком, который с самого начала следил за ним,
проскользнув в глубь кабинки, своими маленькими маслеными глазками.
Нейт пожаловался незнакомцу на свои беды, а тот, не пропуская при
этом ни рюмки, стал предлагать массу неосуществимых планов избавления от
этих бед.
- Послушай, ты мне нравишься, - говорил человечек, - и поэтому я
попробую тебя выручить. Я тоже немного психиатр, и по этому делу прочел
кучу книг: Фромм, Фрейд, Беттельхейм, Калил Гибран, все что хочешь. Вот
послушай, что я тебе скажу! Каждый человек состоит из мужского и женского
начала, понимаешь, к чему я веду? Мне кажется, что твое женское начало
пытается самоутвердится. У тебя никогда не было мысли завести шашни с
мужчиной?
И тут, вдруг, Нейт почувствовал руку, шарящую у него по бедру. Но
этого не могло быть! Никакая рука не могла дотянуться до него под столом
через всю кабинку. Нейт завопил и глянул вниз... Под столом на
четвереньках ползала официантка.
Нейт молнией вылетел из бара и не останавливался до тех пор пока не
очутился в многолюдном районе. Когда же он наконец остановился и
огляделся, то понял, что влип.
Он стоял на Стейт Стрит в тот самый момент, когда масса людей
начинает расходиться из клубов...
Они преследовали его пятнадцать кварталов, и Нейт оторвался от двух
последних - шикарной негритянки в обалденной натуральной шубе и
пятидесятилетней матроны, которая пыталась использовать использовать свою,
искусственную, вместо лассо, - лишь на какой-то изрытой канавами стройке.
Когда они пропали из виду, Нейт еще долго слышал их вопли.
Приметив мотель на углу Шор Драйв и Огайо, Нейт завернулся получше в
то, что осталось от его одежды и проверил кошелек, который, славу богу, не
потерялся, когда эти скауты в юбках, - или скаутки? - отрывали рукава от
его пиджака.
Оказавшись за стенами мотеля и временно ощутив себя в безопасности,
Нейт снял номер. Администратор, молодой шептун в белоснежной рубашке, с
белоснежным галстуком и аналогично белоснежным лицом, посмотрел на Нейта с
несрываемой симпатией и предложил ему ключи от свадебного люкса.
Одинокий, оторванный от привычного распорядка жизни, Нейт таки
настоял на своем выборе и поднялся лифтом наверх, оставив белоснежного
администратора в сильном возбуждении.
Номер, который выбрал для себя Нейт, был маленьким и спокойным. Нейт
задернул шторы, запер дверь, подпер стулом дверную ручку и тяжело
опустился на край кровати. Через некоторое время он окончательно
протрезвел, расслабился, но зато теперь разболелся желудок. Нейт медленно
разделся и забрался под горячий душ.
Намыливаясь, он размышлял. Хорошее это место для размышлений - душ.
Живя в Торонто, он мог, по крайней мере, хоть как-то себя обеспечить.
Он сам создал себе такие условия, которые при всей свой мрачности, все же
позволяли ему сносно существовать.
Но теперь Нейт понял, что нужно, в конце концов, что-то делать пора
прекратить это безрадостное существование, которое год от года становилось
все невыносимей. В двадцать семь лет ему не осталось уже никаких надежд. И
безнадежность эта преследовала его с тех самых пор, как в нем проснулся
мужчина.
1 2 3
одновременно пытаясь сохранить равновесие. Но тут дверь открылась, задев
Нейта по плечу, от чего он таки потерял равновесие и наступил, похоже, на
спину психиатру.
- О, да! - прохрипела доктор Бреммер. - Попирай меня, бей, я во всем
себе отказывала, я не представляла себе, что значит любить такого мужчину,
как ты! Возьми же меня, как в "Истории о...", да, да!!!
В то же мгновение в открытую дверь кабинета вошла сестра, прыщеватая
женщина, лет пятидесяти, которая уже видела Нейта в приемной. При виде
лежащей ничком докторши ее глаза округлились, но уже через секунду она
бросилась высвобождать ногу Нейта от обнаженных рук психиатра, до тех пор,
пока ее изумление не перешло в вожделение, и она сама не присоединилась к
доктору Бреммер...
Нейт с трудом вырвался, оттолкнувшись от стенки, вывалился в дверь, а
потом помчался как угорелый.
Нейт добежал до лифта и был в безопасности еще до того, как обе
женщины смогли подняться на ноги.
Нейт Клейзер хорошо усвоил, что судьба не жалует тех, кто медлит.
Уже мчась в сторону Мичиган Авеню, он услышал крики и оглянувшись
увидел доктора Бреммер и ее бюст свесившихся из окна восемнадцатого этажа.
Он с трудом смог разобрать хоть что-то в ее вопле.
- Если ты меня покинешь, я покончу с собой!!!
- Хорошо, когда у людей есть хоть какой-то выбор, - мельком подумал
Нейт и рванул дальше.
Ему негде было укрыться. Не было даже комнаты в гостинице, так как
прямо из аэропорта О'Хара он отправился в клинику. Пожалуй, впервые за
последние шесть лет, он более двух часов находился вне спасительных стен
своего дома-укрытия в Торонто. Отчаянно хотелось выпить, а силы ада
искушали сладким видением яичницы с сыром.
Неоновая реклама Будвайзера и солидная, тяжелая, темная дверь
говорили сами за себя, и Нейт осторожно прошмыгнул внутрь. Похоже ему
повезло. Это было царство абсолютного спокойствия в эпицентре тайфуна. Как
раз в тот краткий миг, когда еще не пришли скрытые алкоголики, чтобы
быстренько пропустить для храбрости рюмку-другую, и не прибыли постоянные
клиенты, чтобы присосаться к рюмке и повиснуть на стойке бара до
закрытия...
Нейт проскользнул в затемненную кабинку, задул горевшую свечу,
стоящую в железном подсвечнике на столе, и приготовился ждать официанта,
отчаянно надеясь, что это будет мужчина.
Но пришла женщина. Одета она была с редким вкусом - платье с
какими-то буфами, чулки "сеточка", туфли на шпильках.
Прикрыв лицо рукой, Нейт заказал три двойных виски, без воды, без
льда, а, по возможности, и без стакана: вот так, налейте прямо в
пригоршню.
Она довольно долго пристально на него смотрела и уже было открыла
рот, чтобы сказать: "Мы с Вами уже где-то..."
Но Нейт свирепо и жутко рявкнул:
- Каким макаром?!! Да я только что из тюрьмы! Восемнадцать лет за
решеткой!!! Я изнасиловал, убил и съел хорошего мальчика! Или нет, сначала
съел, а потом изнасиловал...
Ее как ветром сдуло, а виски принес буфетчик, который затем так
постоянно и вертелся подле кабинки, пока Нейт пил и периодически, по
гладкой полированной поверхности стола, посылал ему очередной чек на новые
порции.
Так продолжалось около трех с половиной часов, пока Нейт не
угомонился немного и даже позволил себе завязать осторожную беседу со
странным маленьким человечком, который с самого начала следил за ним,
проскользнув в глубь кабинки, своими маленькими маслеными глазками.
Нейт пожаловался незнакомцу на свои беды, а тот, не пропуская при
этом ни рюмки, стал предлагать массу неосуществимых планов избавления от
этих бед.
- Послушай, ты мне нравишься, - говорил человечек, - и поэтому я
попробую тебя выручить. Я тоже немного психиатр, и по этому делу прочел
кучу книг: Фромм, Фрейд, Беттельхейм, Калил Гибран, все что хочешь. Вот
послушай, что я тебе скажу! Каждый человек состоит из мужского и женского
начала, понимаешь, к чему я веду? Мне кажется, что твое женское начало
пытается самоутвердится. У тебя никогда не было мысли завести шашни с
мужчиной?
И тут, вдруг, Нейт почувствовал руку, шарящую у него по бедру. Но
этого не могло быть! Никакая рука не могла дотянуться до него под столом
через всю кабинку. Нейт завопил и глянул вниз... Под столом на
четвереньках ползала официантка.
Нейт молнией вылетел из бара и не останавливался до тех пор пока не
очутился в многолюдном районе. Когда же он наконец остановился и
огляделся, то понял, что влип.
Он стоял на Стейт Стрит в тот самый момент, когда масса людей
начинает расходиться из клубов...
Они преследовали его пятнадцать кварталов, и Нейт оторвался от двух
последних - шикарной негритянки в обалденной натуральной шубе и
пятидесятилетней матроны, которая пыталась использовать использовать свою,
искусственную, вместо лассо, - лишь на какой-то изрытой канавами стройке.
Когда они пропали из виду, Нейт еще долго слышал их вопли.
Приметив мотель на углу Шор Драйв и Огайо, Нейт завернулся получше в
то, что осталось от его одежды и проверил кошелек, который, славу богу, не
потерялся, когда эти скауты в юбках, - или скаутки? - отрывали рукава от
его пиджака.
Оказавшись за стенами мотеля и временно ощутив себя в безопасности,
Нейт снял номер. Администратор, молодой шептун в белоснежной рубашке, с
белоснежным галстуком и аналогично белоснежным лицом, посмотрел на Нейта с
несрываемой симпатией и предложил ему ключи от свадебного люкса.
Одинокий, оторванный от привычного распорядка жизни, Нейт таки
настоял на своем выборе и поднялся лифтом наверх, оставив белоснежного
администратора в сильном возбуждении.
Номер, который выбрал для себя Нейт, был маленьким и спокойным. Нейт
задернул шторы, запер дверь, подпер стулом дверную ручку и тяжело
опустился на край кровати. Через некоторое время он окончательно
протрезвел, расслабился, но зато теперь разболелся желудок. Нейт медленно
разделся и забрался под горячий душ.
Намыливаясь, он размышлял. Хорошее это место для размышлений - душ.
Живя в Торонто, он мог, по крайней мере, хоть как-то себя обеспечить.
Он сам создал себе такие условия, которые при всей свой мрачности, все же
позволяли ему сносно существовать.
Но теперь Нейт понял, что нужно, в конце концов, что-то делать пора
прекратить это безрадостное существование, которое год от года становилось
все невыносимей. В двадцать семь лет ему не осталось уже никаких надежд. И
безнадежность эта преследовала его с тех самых пор, как в нем проснулся
мужчина.
1 2 3