Я думаю, это поможет. - Врач
кивнул, улыбнулся и показал на какао. Виллис Коу покачал головой. - Это не
мое тело. Я осужден жить в человеческом облике, и это убивает меня.
Врач не просил раз'яснений.
Виллис Коу был маленького роста, с редеющими волосами и слабым
зрением. Ноги у него болели, и он постоянно нуждался в носовом платке.
Лицо его было изрезано морщинами от тревог и печалей. Он рассказал врачу
все. Потом заключил:
- Я думаю, на эту планету ссылают за преступления. Я думаю, что все
мы пришли из других миров, с других планет, где мы неправильно вели себя.
Земля - это тюрьма, а мы сосланы сюда жить в этих ужасных телах, которые
разлагаются и дурно пахнут, изнашиваются и умирают. Такова наша кара.
- Но почему вы знаете об этом, а больше никто не знает? - Врач
отодвинул остывшее какао.
- Должно быть, мне дали неисправное тело, - сказал Виллис Коу. -
Немного лишних мучений - знать, что я чужак, что нахожусь в тюрьме за
какое-то преступление, которое не могу вспомнить. Каким ужасным оно должно
быть, если я заслужил такой приговор!
- Вы читали Франца Кафку, мистер Коу?
- Нет.
- Он писал о людях, которые осуждены за преступления, природы которых
они не знают. О людях, виновных в грехах, о которых они и не подозревают.
- Да, так и я себя чувствую. Может, сам Кафка чувствовал то же:
наверное, и у него было неисправное тело.
- В том, что вы испытываете, нет ничего необычного, мистер Коу, -
заметил врач. - Сегодня очень многие не удовлетворены своей жизнью:
мужчина как женщина, женщина как мужчина...
- Нет, нет! Я не это имел в виду. Я не кандидат на изменение пола.
Говорю вам, я пришел из мира с зеленым небом, с туманными песками и
огоньками, которые вспыхивают и улетают... У меня было много ног, и
перепонка между пальцами, и это совсем не были пальцы... - Он замолчал в
замешательстве.
Потом сел и тихо заговорил:
- Доктор, я живу как все. Часто болею, часто не могу оплатить счета.
Моя дочь погибла в автокатастрофе, и я не могу вынести мысли об этом. Сын
искалечен в расцвете лет и на всю жизнь останется таким. Мы с женой почти
не разговариваем, мы не любим друг друга... если когда-то вообще любили. Я
не лучше и не хуже других на этой планете. Об этом я и говорю: боль,
отчаянье, постоянный ужас. Ежедневный ужас. Безнадежность. Пустота. Разве
это человеческая жизнь? Говорю вам, есть лучшие места, другие миры, где
быть человеком - не значит мучиться.
В кабинете врача становилось темно. Жена успела записать его на прием
в последний момент, и врач принимал маленького лысеющего человека в самом
конце дня.
- Мистер Коу, - сказал врач, - я выслушал вас и хочу, чтобы вы знали,
что я почти разделяю ваши страхи. - Виллис Коу почувствовал облегчение.
Кто-то хочет ему помочь. Если и не снять с него страшный груз знания, то
хотя бы дать понять, что он не один. - Откровенно говоря, мистер Коу, -
продолжал врач, - я думаю, что у вас серьезный случай. Вы больны и
нуждаетесь в интенсивном лечении. Я поговорю с вашей женой, если хотите,
но мой совет вам - пройти курс лечения в соответствующей клинике...
Виллис Коу закрыл глаза.
Он плотно запер дверь гаража и законопатил щели тряпками. У него не
нашлось достаточно длинного шланга, чтобы провести выхлопные газы прямо в
машину, поэтому он просто открыл окна машины, завел двигатель и оставил
его работать. Он сидел на заднем сидении и пытался читать "Домби и сына":
Джил однажды сказал, что эта книга должна ему понравиться.
Однако он не мог сосредоточиться на прочитанном и немного погодя
попытался уснуть. Ему хотелось увидеть во сне мир, украденный у него, мир,
который он больше никогда не увидит. Наконец сон охватил его, и во сне он
умер.
Поминки были в "Лесной лужайке", и на них мало кто пришел. Был
уикэнд. Эстелла плакала, и Харви Ротхаммер поддерживал ее и утешал. Но
через плечо поглядывал на часы: приближался апрель.
Виллиса Коу положили в мягкую землю, и мексиканец с тремя детьми
забросал его почвой чужой планеты. Мексиканец, который мыл посуду в
ресторане, подрабатывал и на кладбище: иначе ему нечем было бы платить за
квартиру.
Многоногий консул приветствовал вернувшегося Виллиса Коу. Коу
перевернулся, посмотрел на консула и увидел над головой ярко-зеленое небо.
- Добро пожаловать назад, Плидо, - сказал консул.
Он выглядел очень печальным.
Плидо, который на далекой планете был Виллисом Коу, встал на ноги и
осмотрелся. Дома.
Но он не мог молча наслаждаться этим моментом.
- Консул... скажите мне... что я сделал такое ужасное?
- Ужасное?! - Консул был ошеломлен. - Мы преклоняемся перед вами,
ваша милость. Ваше имя пользуется большей славой, чем все другие. - В его
словах звучало глубокое почтение.
- Тогда почему меня приговорили жить в страданиях на другой планете?
Почему сослали отсюда на пытку?
Консул покачал головой, его грива развевалась на теплом ветерке.
- Нет, ваша милость, нет! Страдание - это то, что испытываем. Пытки -
вот все, что мы знаем. Только немногие, очень немногие, почитаемые и
любимые расами всей Галактики, могут побывать в том мире. Жизнь там сладка
по сравнению со всеми другими мирами. Вы еще не сориентировались... Все к
вам вернется. И вы поймете.
И Плидо, который в лучшей части своей почти бесконечной, полной боли
жизни был Виллисом Коу, вспомнил. Проходило время, и он вспоминал вечную
печаль, в которой был рожден; он знал, что ему дали редчайшую награду из
тех, что возможны в Галактике - несколько драгоценных лет в мире, где боль
несколько слабее, чем повсюду.
Он вспоминал дождь, и сон, и песок под ногами, и океан, поющий свою
ночную песню, вспоминал ночи, когда он ненавидел Землю.
И теперь ему иногда снятся приятные сны о жизни Виллиса Коу, жизни на
планете радости.
1 2
кивнул, улыбнулся и показал на какао. Виллис Коу покачал головой. - Это не
мое тело. Я осужден жить в человеческом облике, и это убивает меня.
Врач не просил раз'яснений.
Виллис Коу был маленького роста, с редеющими волосами и слабым
зрением. Ноги у него болели, и он постоянно нуждался в носовом платке.
Лицо его было изрезано морщинами от тревог и печалей. Он рассказал врачу
все. Потом заключил:
- Я думаю, на эту планету ссылают за преступления. Я думаю, что все
мы пришли из других миров, с других планет, где мы неправильно вели себя.
Земля - это тюрьма, а мы сосланы сюда жить в этих ужасных телах, которые
разлагаются и дурно пахнут, изнашиваются и умирают. Такова наша кара.
- Но почему вы знаете об этом, а больше никто не знает? - Врач
отодвинул остывшее какао.
- Должно быть, мне дали неисправное тело, - сказал Виллис Коу. -
Немного лишних мучений - знать, что я чужак, что нахожусь в тюрьме за
какое-то преступление, которое не могу вспомнить. Каким ужасным оно должно
быть, если я заслужил такой приговор!
- Вы читали Франца Кафку, мистер Коу?
- Нет.
- Он писал о людях, которые осуждены за преступления, природы которых
они не знают. О людях, виновных в грехах, о которых они и не подозревают.
- Да, так и я себя чувствую. Может, сам Кафка чувствовал то же:
наверное, и у него было неисправное тело.
- В том, что вы испытываете, нет ничего необычного, мистер Коу, -
заметил врач. - Сегодня очень многие не удовлетворены своей жизнью:
мужчина как женщина, женщина как мужчина...
- Нет, нет! Я не это имел в виду. Я не кандидат на изменение пола.
Говорю вам, я пришел из мира с зеленым небом, с туманными песками и
огоньками, которые вспыхивают и улетают... У меня было много ног, и
перепонка между пальцами, и это совсем не были пальцы... - Он замолчал в
замешательстве.
Потом сел и тихо заговорил:
- Доктор, я живу как все. Часто болею, часто не могу оплатить счета.
Моя дочь погибла в автокатастрофе, и я не могу вынести мысли об этом. Сын
искалечен в расцвете лет и на всю жизнь останется таким. Мы с женой почти
не разговариваем, мы не любим друг друга... если когда-то вообще любили. Я
не лучше и не хуже других на этой планете. Об этом я и говорю: боль,
отчаянье, постоянный ужас. Ежедневный ужас. Безнадежность. Пустота. Разве
это человеческая жизнь? Говорю вам, есть лучшие места, другие миры, где
быть человеком - не значит мучиться.
В кабинете врача становилось темно. Жена успела записать его на прием
в последний момент, и врач принимал маленького лысеющего человека в самом
конце дня.
- Мистер Коу, - сказал врач, - я выслушал вас и хочу, чтобы вы знали,
что я почти разделяю ваши страхи. - Виллис Коу почувствовал облегчение.
Кто-то хочет ему помочь. Если и не снять с него страшный груз знания, то
хотя бы дать понять, что он не один. - Откровенно говоря, мистер Коу, -
продолжал врач, - я думаю, что у вас серьезный случай. Вы больны и
нуждаетесь в интенсивном лечении. Я поговорю с вашей женой, если хотите,
но мой совет вам - пройти курс лечения в соответствующей клинике...
Виллис Коу закрыл глаза.
Он плотно запер дверь гаража и законопатил щели тряпками. У него не
нашлось достаточно длинного шланга, чтобы провести выхлопные газы прямо в
машину, поэтому он просто открыл окна машины, завел двигатель и оставил
его работать. Он сидел на заднем сидении и пытался читать "Домби и сына":
Джил однажды сказал, что эта книга должна ему понравиться.
Однако он не мог сосредоточиться на прочитанном и немного погодя
попытался уснуть. Ему хотелось увидеть во сне мир, украденный у него, мир,
который он больше никогда не увидит. Наконец сон охватил его, и во сне он
умер.
Поминки были в "Лесной лужайке", и на них мало кто пришел. Был
уикэнд. Эстелла плакала, и Харви Ротхаммер поддерживал ее и утешал. Но
через плечо поглядывал на часы: приближался апрель.
Виллиса Коу положили в мягкую землю, и мексиканец с тремя детьми
забросал его почвой чужой планеты. Мексиканец, который мыл посуду в
ресторане, подрабатывал и на кладбище: иначе ему нечем было бы платить за
квартиру.
Многоногий консул приветствовал вернувшегося Виллиса Коу. Коу
перевернулся, посмотрел на консула и увидел над головой ярко-зеленое небо.
- Добро пожаловать назад, Плидо, - сказал консул.
Он выглядел очень печальным.
Плидо, который на далекой планете был Виллисом Коу, встал на ноги и
осмотрелся. Дома.
Но он не мог молча наслаждаться этим моментом.
- Консул... скажите мне... что я сделал такое ужасное?
- Ужасное?! - Консул был ошеломлен. - Мы преклоняемся перед вами,
ваша милость. Ваше имя пользуется большей славой, чем все другие. - В его
словах звучало глубокое почтение.
- Тогда почему меня приговорили жить в страданиях на другой планете?
Почему сослали отсюда на пытку?
Консул покачал головой, его грива развевалась на теплом ветерке.
- Нет, ваша милость, нет! Страдание - это то, что испытываем. Пытки -
вот все, что мы знаем. Только немногие, очень немногие, почитаемые и
любимые расами всей Галактики, могут побывать в том мире. Жизнь там сладка
по сравнению со всеми другими мирами. Вы еще не сориентировались... Все к
вам вернется. И вы поймете.
И Плидо, который в лучшей части своей почти бесконечной, полной боли
жизни был Виллисом Коу, вспомнил. Проходило время, и он вспоминал вечную
печаль, в которой был рожден; он знал, что ему дали редчайшую награду из
тех, что возможны в Галактике - несколько драгоценных лет в мире, где боль
несколько слабее, чем повсюду.
Он вспоминал дождь, и сон, и песок под ногами, и океан, поющий свою
ночную песню, вспоминал ночи, когда он ненавидел Землю.
И теперь ему иногда снятся приятные сны о жизни Виллиса Коу, жизни на
планете радости.
1 2