Он повел меня за маленький столик, стоявший поодаль от прочих. Как только мы сели, подбежал официант и услужливо осведомился, что мы будем пить.
— Ничего! — сердито буркнул Сужаль.
Я насмешливо поклонился.
— Спасибо, вы очень любезны!
— Вы мне в высшей степени неприятны, Лиссей. То, как вы вели себя у мадам Гажан сегодня вечером, просто невыносимо. Не говоря уж о том, что я вообще недолюбливаю легавых, как бы они ни назывались.
— О, я прекрасно вас понимаю! У каждого из нас на кого-нибудь аллергия… Люди вашего типа терпеть не могут полицейских, а я, например, скорее бандитов.
— Это вы на меня намекаете?
— Помилуйте, вы не больше бандит, чем я полицейский, не так ли?
Интересно, сколько еще мы выдержим, пока дело не дойдет до рукопашной? Подумав, я решил, что очень недолго. В это время послышались аплодисменты — певица закончила номер. Когда она подошла к нашему столику, я вежливо встал:
— Добрый вечер, мисс Дил.
Девушка широко открыла глаза (между прочим, очень красивые).
— Вы знаете, как меня зовут?
— Да, от мадам Гажан.
Но хозяин кабаре грубо оборвал разговор.
— Убирайся отсюда! — зарычал он на певицу.
На глазах у Линды выступили слезы, и она, немного поколебавшись, убежала.
— Да вы еще и джентльмен, как я погляжу! — кротко заметил я, снова опускаясь на стул.
— Вы еще раз виделись с Эвелин?
— А вам-то какое дело?
— И она рассказала вам о Линде?
— Да, но, похоже, ошиблась. Мадам Гажан уверяла, что вы любите мисс Дил… а у меня сложилось совершенно иное впечатление… разве что в Бордо влюбленные ведут себя не так, как в других уголках нашей страны.
— Мне чертовски хочется набить вам морду, Лиссей!
— Поверьте, дорогой мой, я испытываю к вам точно такие же теплые чувства!
Честно говоря, наши вызывающие реплики, скрытые и откровенные угрозы выглядели немного комично. Ни дать ни взять дурно воспитанные дети! Сужаль первым решил положить конец нелепой сцене.
— Довольно! Чем скорее вы отсюда уйдете, тем раньше я снова обрету вкус к жизни. Что вам от меня нужно?
— Хочу рассказать вам одну историю.
— Я уже вышел из такого возраста!
— Это не сказка.
Он вздохнул, решив, очевидно, что все равно от меня не отделается.
— Ладно, валяйте… но только так, чтобы я не уснул со скуки!
— Ну, это вряд ли… И к тому же, если перед уходом из вашей забегаловки мне вздумается уложить вас отдохнуть, уж наверное я найду более эффективный способ.
И я добросовестно повторил ему все, что меньше часу назад говорил Эвелин, а потом поставил перед тем же незамысловатым выбором: либо он, либо мадам Гажан. Должен честно признаться, что такая альтернатива ничуть не испугала хозяина кабаре. Более того, он весело расхохотался и тем довел меня до полного исступления.
— Кроме шуток, Лиссей? Неужели в вашей лавочке держат таких ослов? Скажите честно, вы можете представить, чтобы Эвелин ударила по голове эту несчастную женщину, к тому же бывшую коллегу? Или подыскала наемного убийцу и за умеренную мзду велела вас задавить? Может, вы плохо себя чувствуете?
— Да нет, спасибо за заботу, прекрасно. Но позвольте заметить, что, по-моему, как раз вы-то могли бы гораздо лучше справиться с этой ролью, чем мадам Гажан.
— А вам ужасно хотелось бы схватить меня за шиворот, да?
— Вы и представить себе не можете, как!
— Чертовски жаль огорчать вас, месье Лиссей, но не смогу доставить вам такое удовольствие. К несчастью для вас, мы с Марком Гажаном всегда поддерживали самые дружеские отношения. Я люблю Эвелин, ну и что? При всей своей любви я не стал бы убивать Марка в надежде унаследовать его жену, даже если допустить бредовую мысль, что она согласилась бы на такое преступление. По-моему, у вас довольно причудливый склад ума. Или это чисто профессиональная болезнь?
— Ну нет, в этом плане нам далеко до тех, кого мы обычно преследуем.
— Повторяю вам, я люблю Эвелин и, если Марк так и не вернется, несомненно предложу ей руку и сердце…
— А как же Линда Дил?
— Оставьте Линду в покое и, прошу вас, не вмешивайтесь в мою личную жизнь! Тем не менее я не настолько ослеплен страстью, чтобы пойти на убийство ради более чем проблематичной возможности стать супругом Эвелин. А уж насчет того, чтобы прикончить Марка из-за каких-то бумажек, в которых я ровно ничего не смыслю, так это вообще полный идиотизм. Возможно, в какой-то мере я и авантюрист, месье Лиссей, но в чисто буржуазном понимании этого слова. Уверяю вас, у меня нет ни малейшей тяги к измене и шпионажу. В этом отношении мне более чем достаточно романов.
— Но мой коллега Тривье погиб…
— И я о нем очень сожалею, он показался мне славным малым.
— А где вы познакомились?
— Да здесь же! И, если хотите знать, по-моему, ваш приятель всерьез положил глаз на Линду.
Я постарался не показать, как меня заинтересовало это известие. Если Тривье хотелось поближе познакомиться с мисс Дил, то уж никак не по тем причинам, которые предполагал Сужаль.
— Но погибла еще и мадемуазель Краст…
— Ну и что?
— Значит, обоих кто-то убил.
— Бесспорно, и, если это единственный плод ваших напряженных размышлений — значит, вам напрасно платят жалованье.
— Возможно, вы удивитесь, месье Сужаль, но я твердо намерен заслужить эти деньги, отыскав Марка Гажана и поймав убийцу.
— Браво! Надеюсь, вам дадут медаль?
Неожиданно я увидел, как за спиной сидевшего задом к двери Сужаля появился Сальваньяк, в пальто и со шляпой в руке. Он кого-то искал глазами и явно не собирался здесь задерживаться. Наконец мы встретились взглядом, и я понял, что он хочет сказать мне что-то важное. И в самом деле, как только я встал, Сальваньяк выскользнул из зала.
— Я вполне удовлетворен нашим разговором, Сужаль.
— А я — нет.
— Неважно. И, думаю, мы еще встретимся.
— Надеюсь, нет.
— Ну а я совершенно уверен, что так и будет.
Я медленно побрел к раздевалке. Хозяин кабаре — следом, и, когда мы поравнялись с переполненным баром, он вдруг громко сказал:
— Жак, последите, чтобы этот господин уплатил за выпивку, прежде чем удрать.
Все сразу уставились на меня. Я подошел к бару, протянул бармену десятифранковую банкноту и, получив сдачу, тут же подвинул ее обратно.
— Это вам, Жак.
— Большое спасибо, месье.
— А это вам, Сужаль!
И, неожиданно развернувшись, я изо всех сил стукнул хозяина заведения в челюсть, вложив в этот удар все раздражение, накопившееся за время разговора. Сужаль попятился, налетел на ближайший столик и рухнул без сознания. Сидевшие за столиком с воплями вскочили. Я заметил, как бармен начал шарить под стойкой, видимо ища оружие, и быстро сунул руку за пазуху.
— На вашем месте, Жак, я бы воздержался от глупостей, — вкрадчиво посоветовал я.
Он послушно замер, и я беспрепятственно вышел в холл, где меня дожидался Сальваньяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39