ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Да ты
и сам погляди, вон они валяются.
Конан покосился туда, где лежали бандиты. Он уже видел
их, сам помогал грузить на телеги изрубленные тела. Да,
парни как на подбор, и рожи у всех зверские, встретишь
такого в темном переулке - еще неизвестно, уйдешь ли живым.
Он поражался их храбрости - всемером, да против доброй
полусотни! И зачем? Ну, отбили бы караван, так куда после
деваться с "горячим" товаром? В лесочке не спрячешь - уж
больно мал лесочек-то. А кругом - голая степь, и сотник
городской стражи вмиг отрядит погоню на быстрых конях, и с
солдатами обязательно поедут родичи Халима Баши - не
допустят, чтобы разбойники откупились от блюстителей закона.
- Стало быть, вся шайка полегла?
В глазах раненного мелькнула настороженность. И сразу
исчезла, но Конан уже понял, что сейчас услышит ложь.
- Ага, всех кончили. Шакалам шакалья смерть.
- И не пропало ничего? - с улыбкой поинтересовался
Конан.
- В смысле? - Настороженность вернулась.
- Ну, из товаров?
- Все цело. - Раненый насупился и отвернулся.
- Я слыхал, у Халима камешек был, - сказал киммериец
нарочитой беспечностью.
- Мало ли кто чего слыхал, - угрюмо вымолвил страж
каравана.
Конан подступился к нему почти вплотную, заглянув в
глаза и дружелюбно произнес:
- Кром! Да брось ты темнить, приятель! Я ж чего
спрашиваю - меня сам Халим звал к себе в охрану, да тут, -
он с горечью усмехнулся, будто вспомнил что-то
малоприятное, - работенка одна подвернулась, сулили большие
деньги, а вышел собачий хвост без шерсти... Халим прямо так
и говорил: надо камешек один в Аренджун отвезти, помимо
прочего товара. Больно ценный камешек, много лихих людей на
него зарится.
Раненный отстранился, раздраженно зыркнул на киммерийца
и сказал:
- Вот что, мил человек. Я тебя знать не знаю, может, ты
и правду говоришь, да только нам Халим ни про какие камешки
не рассказывал. В Аренджун мы ехали, это верно, а что везли
- меня не касается. И тебя тоже, если хочешь знать.
Ступай-ка ты с миром, а то шепну халимовой родне, что ходят
тут всякие, вопросы задают...
- Да к чему их задавать, коли у тебя и так все на роже
написано, - рассмеялся Конан. - Не хвастай, приятель: не
всю вы банду положили. Баши камешек за пазухой держал, кто
ему черепушку развалил, тот и ушел с добычей. Караван-то им
без надобности был, драку они только ради Лунной Льдинки
затеяли.
Мрачная неразговорчивость охранника была красноречивее
любых словесных подтверждений. Но Конану этого показалось
мало. Он с печальным вздохом снял с пояса тощий кошелек,
развязал, вытряхнул на ладонь три монеты. Посмотрел на
раненного и ничуть не удивился перемене в его лице.
Впрочем, любезная улыбка сразу сгинула, как только две
монеты из трех вернулись в кошелек.
- Ладно, язви тебя Кром. - Конан снова тяжко вздохнул,
вынул монету из кошелька, протянул охраннику. - А третью
не получишь! - грозно заявил он. И тут же смягчился слегка:
- Да имей же ты совесть, приятель! По миру меня пустить
хочешь?
- Угадал ты, мил человек, восемь их было, - признался
раненый, запихивая деньги под кровавую повязку. - Восьмой
убег с камешком. А куда убег - не пытай, ей-ей, не знаю.
- Что ж вы восьмого-то упустили, а? - осуждающе спросил
киммериец. - Догнать не смогли?
Его слова задели охранника за живое.
- Был бы ты тогда с нами - понял бы, почему упустили, -
процедил он сквозь зубы. - Это не люди - кабаны бешеные,
как начали нашего брата кромсать, только брызги кровавые
полетели! Когда последний, самый лютый, деру дал, мы
своему счастью не поверили! И рассудили: на кой его
догонять, когда Халим Баши на дороге мертвый валяется,
товары целехоньки, а бандюга в город мчится? Ну, схоронится
в каком-нибудь притоне, так ведь камешек-то, Лунная Льдинка,
все равно себя выдаст! Мало что сам он дорогущий,
пол-Шадизара можно купить, на нем еще и заклятие против
воров. Большущие деньги Халим чернокнижнику отвалил, зато
теперь Лунную Льдинку нигде не спрячешь. Из-под земли до
хозяев докричится.
- Да ну? - Последние слова охранника только подогрели
любопытство Конана. - А чего ж тогда родня Халима
озолотить сулит того, кто Лунную льдинку найдет?
- Врешь! - раненный резко выпрямился, вскинул
нечесаную голову. - Кому они сулили? Когда?
- Своими ушами слышал - командиру стражи сулили, -
честно ответил Конан, не договорив, что разговор тот,
из-за угла подслушанный, вовсе не предназначался для его
ушей. - Сгинула, говорят, Лунная Льдинка, точно в омут
канула. Кто найдет, тому золота отвалят, сколько на горбу
своем утащит.
- Ух ты! - возбудился охранник. - А что сотник стражи?
Согласился помочь?
- Понятное дело, согласился, да только велел халимовым
родичам лишнее не болтать, а то, говорит, весь город
всполошится, на поиски кинется.
- Эх, рана, паскуда! - Охранник досадливо взглянул на
окровавленную руку. - Кабы не она, проклятая, я б сейчас
первым всполошился.
- А ты хоть видел ее, Льдинку Лунную? Знаешь, как
выглядит? - Конан не дослушал до конца тот разговор с
сотником стражи - помешал какой-то зевака, зашедший за
угол, где стоял киммериец.
Охранник отрицательно помотал головой.
- Баши, земля ему пухом, никому не показывал, пуще
глаза берег. Говорят, плоский камень, желтый и прозрачный.
И блестит красиво, глаз не оторвать. Может, врут, может,
нет... И куда ж он кануть-то мог, а? Заклятье-то
дорогущее...
- На любые чары найдутся чары покруче, - уверенно
заявил Конан.

* * *
- Про Льдинку ничего не слышали, а работенка для тебя,
может, и найдется, - сказали ему в тот вечер на Южном
базаре. Торговцы уже разъехались по домам и постоялым
дворам, и за высоким забором, сплетенным из виноградных
лоз, толпа оборванцев устроила привычную дележку отбросов.
Заглянул туда и Конан, но вовсе не за своей долей
подгнивших фруктов и овощей (каковой ему не причиталось), а
для разговора с вожаком местного отребья. Вожак был радушен
- предложил гостю ломоть осклизлой дыни и пригоршню черной
шелковицы, собранной его приятелями на грязной земле. И то
и другое было вежливо, но непреклонно отвергнуто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11