С радостными возгласами люди повалили на землю большую секцию крытой дороги и разломали ее каркас, чтобы использовать его в качестве оружия.
Второй Леддравор – холодный, эфирный и безучастный – снисходительно смотрел, как его телесный двойник подбежал к молоденькому офицеру и приказал ему вести против толпы своих людей. Лейтенант, споря, помотал головой и через секунду был мертв, так как Леддравор одним ударом почти отрубил ему голову. Принц словно обезумел, утратив все человеческое. Вытягивая шею и волоча ноги, он носился среди солдат и офицеров, сея разрушение, как ужасный демон, и его черный меч разбрасывал алые брызги крови.
«Сколько это может продолжаться? – отстраненно размышлял второй Леддравор. – Неужели нет предела людскому терпению?»
Внезапно новое явление отвлекло его внимание. Небо на востоке заволокло столбами дыма, поднимавшимися сразу из нескольких точек. Горели противоптертовые экраны, и это означало, что горожане пересекли последнюю черту, взбунтовавшись против существующего порядка.
Смысл протеста был ясен: погибать должны все вместе – и король, и бедняки.
Вспомнив о короле, одиноком и уязвимом в Большом Дворце, эфирный Леддравор утратил свое спокойствие. Нужно было принимать срочные меры; ответственность, которая лежала на нем, была важнее конфликта нескольких сотен солдат и горожан.
Он вновь слился со своим двойником, и все поплыло у него перед глазами. Время и пространство распались…
Принц Леддравор открыл глаза навстречу потоку резкого солнечного света. Рукоять меча была мокрой, и его окружали звуки, цвета и смятение кровавой бойни.
Он немного постоял, обозревая эту сцену, затем сориентировался, вложил меч в ножны и побежал к своему синерогу.
Глава 18
Толлер, не двигаясь, смотрел на тело в желтом капюшоне; прошло, наверно, минут десять, а он все стоял, не зная, как преодолеть боль утраты.
«Его убил Леддравор, – подумал Толлер. – Вот как я расплачиваюсь за то, что оставил в живых это чудовище. Он скормил моего брата птерте!»
Утреннее солнце находилось еще низко на востоке, но воздух был неподвижен, и от скалистого склона уже исходил жар.
Толлер разрывался между приступом горя и благоразумием, между желанием подбежать к телу брата и необходимостью держаться на безопасном расстоянии. Затуманенным взором он разглядел что-то белое на впалой груди Лейна, прижатое поясом и тонкой рукой.
Бумага? Сердце Толлера забилось от надежды. Может быть, Лейн оставил обвинительный акт против Леддравора?
Толлер достал короткую подзорную трубу, которую с детства носил с собой, и направил ее на белый прямоугольник. Слезы и режущая яркость изображения мешали читать, но в конце концов он разобрал корявые слова последнего послания Лейна:
ПТЕРТЫ ДРУЗЬЯ БРАК. УБИВАЮТ НАС ПОТОМУ
МЫ УБИВАЕМ БРАК. БРАК КОРМИТ ПТЕРТ.
ЗА ЭТО П ЗАЩИЩАЕТ Б. ПРОЗРАЧ РОЗОВАЯ
ПУРПУР П. ВЫРАБ ТОКСИНЫ. МЫ ДОЛЖ ЖИТЬ
В ГАРМОНИИ С Б. ПОСМОТРИ НА НЕБО.
Толлер опустил подзорную трубу. Где-то за бурей смятения и горя появилось понимание того, что послание Лейна гораздо важнее всех нынешних обстоятельств. Но сейчас Толлер был не в состоянии все это связать – лишь озадачен и разочарован. Почему Лейн не использовал остаток сил, чтобы обвинить своего убийцу, не вымостил прямую дорогу для возмездия? После минутного размышления ответ пришел Толлеру, и он почти улыбнулся от нежности и уважения.
Даже умирая, Лейн остался истинным пацифистом, далеким от мыслей о мести. Он удалился из этого мира без злобы и ненависти – так же, как жил, а Леддравор все еще существует…
Толлер повернулся и пошел по склону туда, где его ждал сержант с двумя синерогами. Он овладел собой, и слезы больше не застилали взор, но теперь его мысли занял новый вопрос, который пульсировал в мозгу с силой и постоянством морских волн, бьющихся о скалистый берег.
«Как мне жить без брата? – Жар, отражавшийся от каменных плит, давил на глаза, лез в рот. – День будет долгий, жаркий, и как я проживу его без брата?»
– Я скорблю вместе с вами, капитан, – сказал сержант Энглюх. – Ваш брат был хорошим человеком.
– Да. – Толлер взглянул на сержанта, стараясь подавить неприязнь. Этот человек официально отвечал за жизнь Лейна, но Лейн погиб, а он жив. На такой местности сержант ничего не смог бы сделать против птерты, и, по его словам, их отослал Леддравор, но все равно – то, что сержант уцелел, оскорбляло примитивные чувства Толлера.
– Может быть, поедем, капитан? – По Энглюху не было заметно, что он боится результатов осмотра, который затеял Толлер. Сержант был с виду суровым ветераном и, несомненно, овладел искусством спасать свою шкуру; но судить о его честности Толлер не мог.
– Нет, – ответил Толлер, – я хочу найти его синерога.
– Хорошо, капитан. – В глазах сержанта промелькнуло понимание того, что Толлер не поверил полностью краткому отчету Леддравора о вчерашних событиях. – Я покажу, какой дорогой мы ехали.
Толлер сел на своего синерога и вслед за Энглюхом начал взбираться по склону. На полпути к вершине они вошли в зону сланцев и у ее нижней границы обнаружили кучку костей.
Останки синерога лежали на рыхлом сланце; многоножки и другие питающиеся падалью животные уже обглодали его скелет. Они раскромсали и местами обгрызли даже седло и упряжь. По спине Толлера пробежал холодок– если бы тело Лейна не пропиталось ядом птерты, брата постигла бы такая же участь.
Синерог нервничал и крутил головой, но Толлер направил его поближе к свету, увидел сломанную большую берцовую кость и нахмурился.
Когда это случилось, брат был еще жив, а сейчас он мертв. Боль снова охватила Толлера, и он закрыл глаза, пытаясь осмыслить немыслимое.
Согласно докладным, сержант Энглюх с тремя солдатами, после того, как Леддравор отослал их, подъехали к западным воротам базы небесных кораблей. Там они ждали Лейна и очень удивились, когда увидели, что Леддравор возвращается один.
Принц был в непонятном настроении – сердит и оживлен одновременно, и, по рассказам очевидцев, увидев Энглюха, сказал ему: «Приготовься к долгому ожиданию, сержант, твой хозяин загубил своего скакуна и теперь играет в прятки с птертой». Энглюх решил, что должен что-то делать, и вызвался скакать обратно к горе с запасным синеро-гом, но Леддравор запретил, сказав: «Он сам захотел рискнуть жизнью, а для хорошего солдата это неподходящий спорт».
Толлер заставил сержанта несколько раз повторить отчет, но никак иначе понять слова Леддравора было нельзя – он предложил довезти Лейна до безопасного места, однако тот по своей воле избрал игру со смертью. Хотя принц стоял выше лжи и не стал бы ничего скрывать, Толлер все-таки не мог принять то, о чем ему рассказали. Всем известно, что Лейн Маракайн терял сознание от одного только вида крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Второй Леддравор – холодный, эфирный и безучастный – снисходительно смотрел, как его телесный двойник подбежал к молоденькому офицеру и приказал ему вести против толпы своих людей. Лейтенант, споря, помотал головой и через секунду был мертв, так как Леддравор одним ударом почти отрубил ему голову. Принц словно обезумел, утратив все человеческое. Вытягивая шею и волоча ноги, он носился среди солдат и офицеров, сея разрушение, как ужасный демон, и его черный меч разбрасывал алые брызги крови.
«Сколько это может продолжаться? – отстраненно размышлял второй Леддравор. – Неужели нет предела людскому терпению?»
Внезапно новое явление отвлекло его внимание. Небо на востоке заволокло столбами дыма, поднимавшимися сразу из нескольких точек. Горели противоптертовые экраны, и это означало, что горожане пересекли последнюю черту, взбунтовавшись против существующего порядка.
Смысл протеста был ясен: погибать должны все вместе – и король, и бедняки.
Вспомнив о короле, одиноком и уязвимом в Большом Дворце, эфирный Леддравор утратил свое спокойствие. Нужно было принимать срочные меры; ответственность, которая лежала на нем, была важнее конфликта нескольких сотен солдат и горожан.
Он вновь слился со своим двойником, и все поплыло у него перед глазами. Время и пространство распались…
Принц Леддравор открыл глаза навстречу потоку резкого солнечного света. Рукоять меча была мокрой, и его окружали звуки, цвета и смятение кровавой бойни.
Он немного постоял, обозревая эту сцену, затем сориентировался, вложил меч в ножны и побежал к своему синерогу.
Глава 18
Толлер, не двигаясь, смотрел на тело в желтом капюшоне; прошло, наверно, минут десять, а он все стоял, не зная, как преодолеть боль утраты.
«Его убил Леддравор, – подумал Толлер. – Вот как я расплачиваюсь за то, что оставил в живых это чудовище. Он скормил моего брата птерте!»
Утреннее солнце находилось еще низко на востоке, но воздух был неподвижен, и от скалистого склона уже исходил жар.
Толлер разрывался между приступом горя и благоразумием, между желанием подбежать к телу брата и необходимостью держаться на безопасном расстоянии. Затуманенным взором он разглядел что-то белое на впалой груди Лейна, прижатое поясом и тонкой рукой.
Бумага? Сердце Толлера забилось от надежды. Может быть, Лейн оставил обвинительный акт против Леддравора?
Толлер достал короткую подзорную трубу, которую с детства носил с собой, и направил ее на белый прямоугольник. Слезы и режущая яркость изображения мешали читать, но в конце концов он разобрал корявые слова последнего послания Лейна:
ПТЕРТЫ ДРУЗЬЯ БРАК. УБИВАЮТ НАС ПОТОМУ
МЫ УБИВАЕМ БРАК. БРАК КОРМИТ ПТЕРТ.
ЗА ЭТО П ЗАЩИЩАЕТ Б. ПРОЗРАЧ РОЗОВАЯ
ПУРПУР П. ВЫРАБ ТОКСИНЫ. МЫ ДОЛЖ ЖИТЬ
В ГАРМОНИИ С Б. ПОСМОТРИ НА НЕБО.
Толлер опустил подзорную трубу. Где-то за бурей смятения и горя появилось понимание того, что послание Лейна гораздо важнее всех нынешних обстоятельств. Но сейчас Толлер был не в состоянии все это связать – лишь озадачен и разочарован. Почему Лейн не использовал остаток сил, чтобы обвинить своего убийцу, не вымостил прямую дорогу для возмездия? После минутного размышления ответ пришел Толлеру, и он почти улыбнулся от нежности и уважения.
Даже умирая, Лейн остался истинным пацифистом, далеким от мыслей о мести. Он удалился из этого мира без злобы и ненависти – так же, как жил, а Леддравор все еще существует…
Толлер повернулся и пошел по склону туда, где его ждал сержант с двумя синерогами. Он овладел собой, и слезы больше не застилали взор, но теперь его мысли занял новый вопрос, который пульсировал в мозгу с силой и постоянством морских волн, бьющихся о скалистый берег.
«Как мне жить без брата? – Жар, отражавшийся от каменных плит, давил на глаза, лез в рот. – День будет долгий, жаркий, и как я проживу его без брата?»
– Я скорблю вместе с вами, капитан, – сказал сержант Энглюх. – Ваш брат был хорошим человеком.
– Да. – Толлер взглянул на сержанта, стараясь подавить неприязнь. Этот человек официально отвечал за жизнь Лейна, но Лейн погиб, а он жив. На такой местности сержант ничего не смог бы сделать против птерты, и, по его словам, их отослал Леддравор, но все равно – то, что сержант уцелел, оскорбляло примитивные чувства Толлера.
– Может быть, поедем, капитан? – По Энглюху не было заметно, что он боится результатов осмотра, который затеял Толлер. Сержант был с виду суровым ветераном и, несомненно, овладел искусством спасать свою шкуру; но судить о его честности Толлер не мог.
– Нет, – ответил Толлер, – я хочу найти его синерога.
– Хорошо, капитан. – В глазах сержанта промелькнуло понимание того, что Толлер не поверил полностью краткому отчету Леддравора о вчерашних событиях. – Я покажу, какой дорогой мы ехали.
Толлер сел на своего синерога и вслед за Энглюхом начал взбираться по склону. На полпути к вершине они вошли в зону сланцев и у ее нижней границы обнаружили кучку костей.
Останки синерога лежали на рыхлом сланце; многоножки и другие питающиеся падалью животные уже обглодали его скелет. Они раскромсали и местами обгрызли даже седло и упряжь. По спине Толлера пробежал холодок– если бы тело Лейна не пропиталось ядом птерты, брата постигла бы такая же участь.
Синерог нервничал и крутил головой, но Толлер направил его поближе к свету, увидел сломанную большую берцовую кость и нахмурился.
Когда это случилось, брат был еще жив, а сейчас он мертв. Боль снова охватила Толлера, и он закрыл глаза, пытаясь осмыслить немыслимое.
Согласно докладным, сержант Энглюх с тремя солдатами, после того, как Леддравор отослал их, подъехали к западным воротам базы небесных кораблей. Там они ждали Лейна и очень удивились, когда увидели, что Леддравор возвращается один.
Принц был в непонятном настроении – сердит и оживлен одновременно, и, по рассказам очевидцев, увидев Энглюха, сказал ему: «Приготовься к долгому ожиданию, сержант, твой хозяин загубил своего скакуна и теперь играет в прятки с птертой». Энглюх решил, что должен что-то делать, и вызвался скакать обратно к горе с запасным синеро-гом, но Леддравор запретил, сказав: «Он сам захотел рискнуть жизнью, а для хорошего солдата это неподходящий спорт».
Толлер заставил сержанта несколько раз повторить отчет, но никак иначе понять слова Леддравора было нельзя – он предложил довезти Лейна до безопасного места, однако тот по своей воле избрал игру со смертью. Хотя принц стоял выше лжи и не стал бы ничего скрывать, Толлер все-таки не мог принять то, о чем ему рассказали. Всем известно, что Лейн Маракайн терял сознание от одного только вида крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80