Филина тоже собирала супруга, дочери заспанными тенями мелькали между
спальней и туалетом, бескровные лица их выражали одно: пятничное гульбище
затянулось, выпотрошило, вывернуло наизнанку.
Шпындро позвонил точно в оговоренное время. Филин довольно
подтвердил, что спускается вниз. Об одежде не думал, натянул, что попалось
под руку, подцепил сумку - бутыли с закручивающимися пробками под святую
воду, как наставил Шпындро со слов Мордасова.
У входной двери Шпындро подсек телефонный звонок - голос Мордасова:
не приезжай, бабка занемогла, отложим... до лучших времен.
- Ты что, сдурел?! - взревел Шпындро. - Я знаешь с кем еду?
Наташа Аркадьева смотрела на мужа с тревогой: пошел пятнами, руки
задрожали, шея затряслась. Еще бы, только что подтвердил все Филину и нате
- отбой.
- Приеду к одиннадцати, как сговорились, - Шпындро взял себя в руки,
- и остальное, как сговорились. Не за так же! - Швырнул трубку. - Сволочь!
Вымогатель! На его бабке можно воду возить, подгадал под обрез, учитывает,
сучий потрох, мне деться некуда. - Подхватил с вешалки автомобильные
перчатки, пакет с подношениями Мордасову, прикинул, - принеси зажигалку,
ту тонюсенькую пьезо, черт с ним, добавлю, сейчас никак нельзя всю игру
развалить.
Жена застыла в полумраке коридора: зажигалку еще вчера припрятала с
тем, чтоб сегодня на обеде одарить Крупнякова, если будет красиво
ухаживать.
- Тащи!! - Шпындро сбросил цепочку и рванул медную в шишках ручку на
себя.
Аркадьева рассталась с зажигалкой, опустила вещицу в пакет,
попыталась поцеловать мужа, тот резко отстранился и нырнул в кабину лифта.
Филин ожидал на скамье перед подъездом, в ногах сумка, от неловкого
движения звякнули бутылки и пенсионерки-стражницы приподъездного покоя
чутко покосились под ноги начальнику. Филин ухватил сумку, побрел из
дворика на проезжую часть. Шпындро по дороге кипел и, только увидев угол
дома Филина, заглянул в зеркальце заднего вида и примерил маску лучезарно
любезного, светло радостного - в чудный субботний день - простецкого
парня.
Филин плюхнулся на сиденье, гремя бутылками, попытки Шпындро упрятать
поклажу в багажник отмел, хозяйски опустил сумку грязным днищем - Шпындро
заметил нашлепки глины, присохшие к резиновым ножкам - на белоснежное
покрытие заднего сиденья. Шпындро врубил двигатель, шум мотора заглушил
злость.
Филин долго ворочался рядом, меняя натяжение ремня, пытаясь упрятать
брюхо под натянутую черную ленту.
Бог мой, Шпындро старался смотреть только на дорогу, от пассажира-то
несет не поймешь чем, провоняет весь салон и водитель нервно поправил
зеленую плоскую елочку, источавшую сладковатый запах.
Филин принялся курить, дым беломора желтоватыми клубами наползал на
обивку, первый окурок, изжеванный и смятый, лег в начищенную до блеска
пепельницу. Болтали разное. Филин сыпал указаниями по вождению и выбору
маршрутов, будто Шпындро его личный шофер; указания пустые, с головой
выдающие человека, никогда не сидевшего за рулем.
В это время Наташа Аркадьева наводила марафет в макияжной истерике;
только что отзвонил Крупняков, пророкотал в трубку, что стол заказан,
только на двоих... разве им скучно будет? А потом что? Крупняков хохотнул,
Наташа умудрилась увидеть, пропустив взгляд сквозь тонкую медную жилку
кабеля, как он мотает помпон пояса длиннополого халата и скорее всего
оглядывает себя в резном антикварном зеркале-псише.
Поняв, что приезд Шпына необратим, как прогресс, Мордасов договорился
с Настурцией, что она доработает одна, наказал, что если заявится Туз треф
за деньгами, не давать по первости и только поманежив, открыть кредит,
указав, что раз одалживается внеочередно, в отсутствии банкира, то и
процент отдачи повышается, забыв о льготах Туза, Настурция побледнела, для
таких дел не создана, колготки и тряпки - одно, а размах Колодца страшил
запахом нар и спецодежды.
- Не боись, - уверил Мордасов, - это я так, на всякий пожарный
случай, не жди Туза, он теперь после производства в звеньевые пьяного
племени дисциплину блюдет, подтянулся, приползает за кредитами только по
оговоренным дням. - Настурция, бледная еще и от гулянки предшествующим
вечером, бледнела еще заметнее. Мордасов рассудил, что Притыка не хочет
свои деньги доверять Тузу - знал Мордасов это тягучее чувство тревоги при
расставании с кровными - и сунул ей трояками тридцатку, Настурция
порозовела: или Колодец угадал причину бескровия в лице, или хмель вышел
дочиста и молодое тело отдышалось, медленно приходя в себя.
В дороге Филин распространялся про страну, куда должен отправиться
Шпындро, уныло, неточно, Игорь Иванович решил, что в школе по географии за
Филиным числилась пара: начальник путался в обычаях, смутно представлял,
где же и меж какими соседями расположилась уютно земля, поджидающая
Шпындро.
Крупняков заехал за женой Игоря Ивановича на такси, при ее появлении
вылез - наполовину лорд английский, наполовину барин русский, большой, не
раздражающе медлительный, величавый в каждом жесте, веско роняющий слова,
сопровождая их округлыми жестами.
Обед Крупняков задал в частном заведении, встретили их ласково, и
Наташа по обращению поняла, что Крупняков здесь персона желанная и вес
его, в смысле заискивания окружающих, как раз подстать его комплекции;
усадили за стол, неуловимо отличающийся от других в лучшую сторону,
официант, мелькая бесшумно, гнулся, как в фильмах про годы НЭПа.
Обслуживали только мужчины, Аркадьева поразилась: значительностью лиц
обслуга не уступала выездным дружкам мужа, и одеты так же, и причесаны
достойно и аккуратно, отличия начинались с деталей - у всех на пальцах
бугрились здоровенные золотые перстни, у одного седоголового,
выглядывающего из подсобки, аж три перстня, галстуки у всех шелковые,
дорогущие, таких и у мужа только два, а здесь вроде униформы. Мужчины -
содержатели заведения - чистые, промытые, знающие себе цену, с едва
заметным налетом денежного бандитизма на лицах, глаза влажные, полны
решимости постоять за себя. Вскользь оглядела присутствующих в зале:
публика неслучайная в массе своей, таких людей встречала постоянно вокруг
себя на отдыхе, такие же переполняли залы на просмотрах, престижных
вернисажах, забивали ряды партера недоступных смертным концертов.
Крупняков свершил обряд заказа, склонился к Наталье, пересыпая
словесные восхищения спутницей кинжальными взглядами по сторонам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78